— Что происходило на территории Канберры в семнадцатом веке?
Ну, чтобы быть последовательным, я стал тут же придумывать то, чего никогда не знал. Плавать я люблю, а вот отвечать на дурные вопросы — не очень. Он это просек и мучил меня полчаса. Я успел сочинить новую историю, новую географию. А он все записал и снизу поставил печать.
Я напрягся. Печать? Может, он подпишет мне, наконец, пропуск? Всего одна маленькая закорючка, и все — я могу пройти в здание Ассоциации спортсменов, где меня ждут уже полдня. И где никто не собирается мучить меня вопросами и жарой, а просто пожмут руку и вручат билет до Австралии. А этот вахтер — просто очумевший от жары и своих полномочий старик.
Как только я подумал об этом, он выпрямил спину и заговорил со мной серьезно, без этих своих шуток-прибауток. Сказал, что мне можно пройти в здание. Я поворачиваюсь — а в дверях мой тренер стоит. Вот, думаю, что такое! Он испугался и отпустил меня. А то бы еще мучил, наверное.
Тренер ругался, сказал, что начальство устало ждать меня и что билет я получу только назавтра, здесь же, на вахте.
Я чуть не выругался. То есть, да, выругался. Хотел все про этого старика рассказать, но тренер не стал слушать. Он сел в машину и укатил куда-то, а я остался на улице.
Домой вернулся злой. Мама согласилась, что соревнования мне ни к чему, раз так. Если бы они были заинтересованы, то сами бы привезли билет. А мучить ребенка, сказала мама, нельзя, это преступление. Мы весь вечер обсуждали между собой эту ситуацию, а утром прилетел отец и привез мне картину в подарок. А вместе с картиной прилагалась песня на диске — такая милая, знаешь ли, не наша.
Сказку еще привез, про чечевичную похлебку. Вообще, развеселил меня. Никогда не видел его таким добрым и хорошим. Ну, почти никогда. Вообще, он занят постоянно. Иногда мои дни рождения пропускает. А тут — подарок без всякого повода и наивная сказка.
Путешествия, все же, нужны человеку для смены настроения. Уезжал-то он хмурым, говорил, что бросит всю свою контору и поселится на ранчо до конца дней. На работе его кто-то предал, или обманул. У него убытки были, и я к тому же плохо учусь.
Плохо учусь, зато плаваю быстро!
А для него это связано: работа, семья и настроение. А теперь еще и песня, и картина, и сказка. Я тебе расскажу как-нибудь ее. Там очень много надо рассказывать, я быстро не успею. А у тебя же самолет на Рио-де-Жанейро, через десять минут посадка. Ты не волнуйся, мы успеем. Я вообще-то хорошо вожу. Быстро плаваю и быстро езжу на машине.
Но песню я сейчас включу. Она тебе очень понравится — вот точно! Уверен, что понравится. Ты там не сильно критично к ней относись. Хоть ты и пианист, а твой отец — композитор, но все же не считай ее простой. Она вообще — особенная. Слушай…
Что? Прибавить? Конечно.
В припеве взлетаешь, будто бы…
Мне тоже понравилось это место!
Тут я тоже начал подвывать, хоть это-то понятно!
Ла-ла ла-ла
Ла-ла ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а
Ла-а-а ла
Ла
Ла-ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а
Не стесняйся, пока ты дома, в ЮАР, можешь спокойно петь. В Бразилии, может, другие законы. Там на месте разберешься. Вообще-то это правильно, что ты закончил семестр, а потом решил ехать к родителям. Мне бы не хватило смелости идти против мамы и отца.
У тебя все проще…
Ладно, слушай еще раз. Мне тоже понравилась песня…
А вообще, как думаешь, мы еще встретимся?
Даже не верится: сейчас ты сидишь рядом, а завтра тебя не будет в городе, в стране. И через неделю не будет и дальше не будет. Ну почему лучшие друзья всегда куда-то уезжают?
Вот были бы мы просто знакомыми — и я уверен, ты бы никуда не поехал… Нет, это только отговорки, что твой отец заключил контракт, и вы вынуждены переехать в Бразилию. Если бы мы не были друзьями, то он бы ничего не подписывал и никуда не повез вас.
Так. Закон такой, подлый.
Слушай еще раз, я не против! И вообще, хочешь, я подарю тебе диск на память? Да? Ух ты, здорово!
Да ради всего святого, мне не жалко!
Бери, бери!
В Бразилии таких нет, уверен.
Все, он твой.
Я приеду к вам на соревнования, наверное. Ну, тренер говорил про Бразилию тоже, только не в этом месяце. А в Австралию я не полечу. Отец сказал, что нечего мне там делать, раз никто не привез мне билет. Еще чего доброго бросят там, забудут привезти обратно. А что, они могут.
Тренер тут ни при чем. Все эти спортивные чиновники — делят, все делят. Сами спортом никогда не занимались, только руководить могут. Хорошо хоть, что у меня и кроме спорта есть чем заняться — учеба, например, путешествия. Отец возьмет меня в Швейцарию, сказал. Там он вылечил нервы, и меня обещал вылечить … от лени.
По пути можем заехать в Рио-де-Жанейро. Адрес помню. Жди в гости.
Самое главное — не расстраиваться из-за проволочек с документами. Всегда найдутся такие люди, которые почувствуют свою власть над тобой и начнут выеживаться. Как только встретишь такого, … возвращайся домой и включай музыку на полную катушку. Все равно только время потеряешь, если останешься и начнешь качать права.
Пока. Счастливого пути! Диск не забыл?
Ладно. Пока.
Пока…
ТРЕТЬЯ ДЕКАДА ФЕВРАЛЯ
№ 20. Птичье молоко
Она сразу поняла, в чем отличие аргентинских креолов от креолов бразильских. В Бразилии креольская музыка была насыщена негритянским фольклором. От осознания этого сразу стало легче. Вообще-то ей было не до музыки, но так получилось, что ее выгнали из университета за неуспеваемость. Родители допытывались, как такое вышло. А ей ну никак нельзя было признаваться, что во всем виновата любовь.
Банальная получалась причина. Да и вообще, любовь — разве это причина? Миллион людей терпел бедствия из-за любви, терял работу, деньги и здоровье, да еще и разум. А она слишком необычная девушка, и ей нельзя было быть одной из миллионов. Не для того воспитывала себя по книгам великих классиков.
Она свалила всю вину на музыку. Купила гитару и колонки, перетащила в комнату мамин рояль и решила на время увлечься креольской музыкой, как самой близкой к ее корням. Родители Оливии Фонтана были аргентинскими креолами — потомками европейских иммигрантов испанского происхождения. Семья Фонтана жила в Рио-де-Жанейро.
Оливия не помнила детские годы, проведенные в Аргентине. Тем интереснее было ощущать себя
