Глава 26
Иван не решался открыть глаза, он боялся вновь увидеть дьявольский зал, так как все помнил отчетливо и ярко, из глубины памяти поднималась волна страха. Казалось, он весь был пропитан этой волной, она накрывала его, оглушала, делала его безвольным и слабым, и от этого Иван чувствовал себя песчинкой в огромной Вселенной. Он и голубая планета, такие похожие, задыхались в безжалостных щупальцах гигантского монстра, от которого исходило ядовитое излучение ненависти и злобы. «Мы обречены, но об этом, кроме меня, никто не знает. И, что делать мне с этим знанием, и с тем обетом молчания, который взял с меня сам дьявол?»
Иван прислушался, кто-то рядом тихо дышал. «Будь, что будет», - подумал он, и открыл глаза. Мягкий свет от настольной лампы, светлые обои, бирюзовые шторы, и милое, родное лицо Маши. Какое это блаженство вынырнуть с того света! Иван пошевелился. Маша склонилась над ним. «Какие у нее заплаканные глаза, и волосы, поседевшие у висков!» Нежность до краев наполнила, затопила Ивана, вытеснив волну ненависти и страха. «Вот моя Вселенная, крохотная, но такая близкая».
- Я люблю тебя, - прошептал Иван.
- Родной, - Маша осторожно прикоснулась горячими губами к его глазам и губам.
Иван ощутил соленую влагу на своих запекшихся губах.
- Пить, - попросил он.
Маша метнулась к столику и нажала кнопку вызова. Дверь бесшумно распахнулась, люди в белых халатах заполнили палату.
- Леонид Андреевич, Ваня пришел в себя и попросил воды, - взволнованно проговорила Маша. – Но я не знаю, можно ли ему пить.
- Я думаю, что теперь ему можно все, - широко улыбаясь, ответил моложавый врач. Он энергичным движением распахнул дверцу холодильника, который стоял тут же в палате. - Выбирайте сок или 'Боржоми', - предложил он Ивану.
- Просто воды, - улыбнулся в ответ Иван этому жизнерадостному человеку.
Звягенцев открыл бутылку с водой и налил в стакан.
- Машенька, напоите мужа, а затем мы над ним немного поколдуем. Если вы, конечно, не возражаете, - продолжал балагурить Звягенцев.
Врачи, а их было трое, расположились за столом и стали тихо совещаться. Иван смотрел на них, пытаясь по лицам угадать их характеры. Когда-то он частенько увлекался подобной игрой, которая, во- первых, развлекала его, а во-вторых, развивала его фантазию. Сейчас эта игра отвлекла его от страха, который все еще, как червь точил его изнутри. Леонид Андреевич понравился ему своей неистощимой энергией и добродушием, два других врача были намного старше его, что уже вызывало уважение.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Ивана тучный пожилой врач.
- Хорошо, - машинально ответил Иван, поглядывая в сторону жены, которая, скромно сидела в углу палаты и, не отрываясь, следила за врачами.
- Почему в палате посторонние! - раздраженно воскликнул маленький, похожий на карлика, человечек в белоснежном до самых пят халате, без стука влетевший в палату. У него были большие выпуклые глаза, острая черная бородка и кожа нездорового желтого оттенка. Этот человек сразу не понравился Ивану.
- Почему вы кричите? - спросил Иван.
- Лежите, вам нельзя двигаться, - сказал пожилой врач. Он укоризненно взглянул на карлика. - Станислав Борисович, зря вы так шумите.
- Я попрошу посторонних удалиться, - продолжал настаивать карлик, недовольно поглядывая в сторону Маши.
- Станислав Борисович, это я разрешил присутствие жены больного в палате. Это необходимо для психологического комфорта нашего пациента, - сказал, Звягенцев, выглядывая из-за компьютера. - Машенька, мой коллега немного погорячился, вы уж его извините, пожалуйста. Мы с вашим мужем побеседуем, а вы с Сергеем сходите в кафе. В нашем здании на первом этаже есть чудесное кафе, там очень вкусно готовят. Сам не раз обедал. Сережа, проводи Машу.
Только сейчас Иван заметил стоящего у двери Сергея. Лицо друга осунулось, под глазами появились темные круги, в уголках губ пролегли две глубокие морщинки. Сергей смотрел на него, и в его глазах отражались радость, боль и сопереживание. Он шагнул к Ивану и накрыл его руку своею ладонью. Его лицо расплылось в милой мальчишеской улыбке, которая так нравилась Ивану. Горячая ладонь слегка дрожала.
- Все будет в порядке, Ванюша. Я очень рад тебя видеть.
Иван молча кивнул. Он многое хотел сказать другу, но сейчас это было не возможно. Сергей бережно обнял Машу за плечи, и повел к выходу.
Врачи внимательно просматривали компьютерные данные. Все показатели, все анализы были в пределах нормы. Еще и еще раз проверялись данные, и уже в третий раз показатели подтверждали хорошее состояние больного. На сердце не осталось и следа от перенесенного инфаркта.
- Похоже на исцеление Лазаря, - пошутил тучный пожилой доктор, с недоумением глядя на спящего Ивана, - Ничего не понимаю. Как это могло случиться?
- Да, случай уникальный, Артем Дмитриевич. А вы что думаете по этому поводу, Леонид Андреевич? - обратился к Звягенцеву профессор Кац, который так не понравился Ивану.
- Я предполагал подобное развитие событий, поэтому и пригласил вас, коллеги, к себе в клинику. Мы стали свидетелями удивительного, я бы даже сказал, фантастического случая исцеления пациента не врачами, не медикаментами, а космосом.
Коллеги с изумлением и недоверием смотрели на Звягенцева, не зная как отнестись к его заявлению. Принять его слова на веру, было немыслимо, хотя они все и уважали этого талантливого ученого. У Звягенцева был живой гибкий ум, он обладал особым даром, за который его ценили даже за границей.
- Объяснитесь, Леонид Андреевич, - потребовал Кац.
- Я, как раз это и собираюсь сделать, - продолжил Звягенцев. - Два дня назад, когда наш пациент находился в коме, все параметры его организма указывали на то, что летальный исход неизбежен. Как вы понимаете, во имя спасения больного любые средства хороши. Вот тогда, я решился на небольшой эксперимент. Вы отлично знаете, коллеги, что сегодня никто не может достичь полного проникновение в биополе человека, так как это сопряжено с большой опасностью для здоровья пациента и врача. Так случилось и в этот раз. Мне чудом удалось спастись: в моем биополе произошли серьезнейшие нарушения. Другими словами, я мог потерять рассудок или умереть.
- Вы поступили опрометчиво, рискуя не только своей жизнью, но жизнью больного! - гневно воскликнул профессор Кац, и его выпученные глаза еще больше вылезли из орбит. - Боюсь, что вы нарушили все этические нормы. Я сегодня же напишу докладную в министерство здравоохранения. Возможно, тогда вы прекратите свою самодеятельность!
Звягенцев принял выпад профессора спокойно. Он никогда никого не боялся, и сейчас слова этого маленького желчного человека не заставили дрогнуть его сердце.
- Если вы дослушаете меня до конца, уважаемый Станислав Борисович, я думаю, у вас пропадет всякое желание на меня жаловаться. Я считаю, что мы на пороге величайшего открытия. Возможно, мирового масштаба. Но мне потребуется ваша помощь и поддержка, - сказал Звягенцев. Он смотрел на Каца в упор, словно хотел его загипнотизировать. - Да, это так, я нарушил все этические нормы. Но я готов повторить эксперимент, и даже пойти дальше, так как то, что я увидел того стоит.
- Что же вы такое увидели? Говорите, наконец, не томите, - проговорил профессор Кац и поморщился. От взгляда Звягенцева у него заболела голова, и слегка бросило в жар.
- Поверьте мне, ничего страшнее я в жизни не видел. Это жуткое, угрюмое место, и весьма
