– Ну и отраву же ты, брат сварил! Но по мозгам шибает.
– И что главное – похмелья никакого! – Зарадовался Колька и тоже встал.
Вышли в уже начинающийся вечер и в стрекот кузнечиков. Фёдор заскочил в сарай и вышел со старой алюминиевой миской в руках. На ходу зачерпнул воды из железной бочки, стоящей под водостоком. Пояснил Кольке:
– Надо змеёнышу этому попить дать. А то сдохнет ещё.
– Это надо. – Согласился Колька. – Это уж обязательно. Это… По-человечески надо.
И, проходя мимо поленницы, вынул из под дров ещё одну бутылку:
– Припрятал на всякий случай. Вдруг твоя заругается.
– Не заругается, – улыбнулся Фёдор. – Моя с понятием. Не то что некоторые. Правда, и я не такой питок, как другие. Так… По случаю. Ну, что говорить? Сам знаешь.
Так вот за приятным разговором и подошли в конец огорода. Проходя мимо огуречных грядок Фёдор сорвал два огурца:
– Загрызть чем-то надо. А то твоё изобретение, Коля, уж очень на вкус поганое.
– А что ты, сосед, хотел? Чтобы и вкусно, и похмелья не было? Ишь ты какой.
Арестованный кобелёк стоял на прежнем месте. И всё так же улыбался сквозь губу.
Фёдор пододвинул к нему миску с водой и пёс начал жадно лакать.
Колька тем временем вынул из кармана стакан и налил:
– Это уж действительно, – Оценил он собаку и протянул Фёдору стакан. – Это не собака, а шпендик какой-то.
Фёдор выпил и стал хрустеть огурцом, когда «арестант» сказал по-русски:
– Миску ближе пододвинь, беспредельщик! Не видишь – верёвка горло давит.
Фёдор постоял немного, покачиваясь. Потом пододвинул миску с водой поближе к собаке. И только потом спросил:
– Коля! Ты слышал?
– Слышал. – Ответил Колька шёпотом. – А что? Он у тебя и говорить может?
– Раньше молчал. – Ответил Фёдор задумчиво.
– А что с вами, гадами, разговаривать? – Продолжил женишок. – Я ваще прокурору буду писать!
– Пойдём, Фёдя! – Потянул Колька Фёдора за рукав. – Пойдём скорее! Это нечистик. Нормальные собаки лают, а этот… Ну, ты же сам слышал!
– И то. – Согласился Фёдор. И друзья, обнявшись, пошли к дому.
В след им неслось:
– Требую адвоката!..
Утром по традиции грузчики собрались в курилке. Помолчали. Потом Фёдор начал:
– Тут, мужики, такая штука. Прихожу вчера домой, а моя сучка Рэга потекла. И кобелёк уже какой-то прибился. На вид дохлятина дохлятиной, а говорит по-нашему. Я его привязал к старой яблоне, чтоб остыл. А он:
– Требую адвоката! – кричит.
Василий, мрачноватый мужик с недельной щетиной, улыбнулся:
– Это сколько ж ты, Федя выпил, чтобы собака заговорил? Я про себя помню… Был один раз налопавшись так – у меня дверь говорила.
– И что сказала? Дверь-то что сказала? – Спросил Санька.
– Не помню. – Снова улыбнулся Василий. – Так и уснул под дверью на коврике. Проснулся – ботинки сняли. Помню – говорила дверь, а что конкретно…
– Это жаль. – Вступил Серёга. – Может она чё умного тебе сказала, а ты, дурила, забыл. Так сколько всё – таки ты, Фёдя, хлобыстнул?
– Да немного-то и выпил… – Застеснялся Фёдор. – Колька самогонку выгнал по новому рецепту. Говорил, что похмелья от неё нет. Ну, надо же было пробу снять? А этот… говорит, что прокурору напишет.
– Как это нет похмелья? – Удивился бригадир Петрович. – Это ты нам, Федя, не заливай. Не первый год вместе пашем. Это ты кому другому… Не может такого быть, чтоб без похмелюги!
– Как не может? Возмутился Фёдор. Как не может, когда есть. Вот у меня сейчас, к примеру, никакого такого похмелья. Вы что? Не верите?
Мужики помолчали, но уже по этому молчанию было понятно, что не верят.
– Хорошо, блин! – Завёлся Фёдор. – Хорошо. Обзванивайте баб, что задержитесь и после работы ко мне. Будем пробовать.
– Ладно. Будем пробовать. – Согласился Петрович. И скомандовал:
– Всё, мужики. Пора. Машины уже давно на рампе стоят.
