глупость. А все остальные негативные черты лишь производные от него. Разумеется, я говорю не о каких-то бытовых вещах, а о том, прогрессирует человек или регрессирует.
К нам, в театр «На Юго-Западе», ходит много молодежи. И они приходят сами. Меня это очень радует, когда вижу совсем юных девчушек и ребят в зале. Я их обожаю, они такие умнички! А вообще-то массовый культпоход школьников в театр – это вопрос очень серьезный. Ведь хорошо, если один класс приведут. А если полный зал, да из разных школ! Это же просто Голгофа, пытка – играть в таких условиях! Нужно пожалеть актеров! Нельзя их такими шабланами водить! Отвязная тусовка получается, возможность целой компанией вместо урока или вместо того, чтобы дома книжку читать, пойти расслабиться. Им спектакль вообще до лампочки! Нельзя их заставлять идти в добровольно- принудительном порядке, из-под палки. Эту проблему нужно решать ох как деликатно!
Тут нужно очень продуманно, по-умному, даже по-хитрому поступать. Я бы, например, просто вышел перед спектаклем и обратился к ним. Чисто по-человечески, по-доброму, очень доверительно. Мне кажется, я бы нашел
А вообще хороший, вдумчивый преподаватель, если он действительно ставит перед собой задачу заинтересовать, увлечь своих учеников, да просто не хочет краснеть за их поведение в театре, должен придумать какой-то педагогический ход. Особенно если впереди у него еще целый учебный сезон – ведь школы и театры начинают и заканчивают работу примерно в одно время. Можно для начала, например, представить поход в театр как поощрение, только для самых лучших, достойных: «Ребята! Есть два билета на „Гамлета“. Не-е, все пойти не смогут! Спектакль хитовый, на него попасть практически нереально. Повезло, что хоть два билета досталось! Так что только для самых лучших учеников класса!» Или можно жеребьевку устроить, причем обыграть это дело так, чтобы те, кому билеты достанутся, чувствовали себя счастливчиками, которым неслыханно повезло. Да мало ли что можно придумать! Вот так, постепенно, небольшими группами, приобщить ребят. А уж потом всем вместе идти на какой-нибудь программный спектакль вроде «Ревизора». Но не так: все построились, встали парами и пошли. Тогда они будут смотреть, будут внимательно слушать.
Конечно, маленький зал, где все на виду, некоторым образом дисциплинирует. Но с другой стороны, там любое постороннее шебуршание мешает в сто раз сильнее. Ведь всякое бывает! Как-то на «Мольере» – начинается спектакль, я выхожу в тишине. Все актеры замерли, едва только услышав мои шаги, зал замер… А на первом ряду сидит мадама и сосредоточенно перекладывает что-то в своем целлофановом пакете. Чуть не с головой в него залезла! И шуршит, и шуршит… Ну просто ужас какой-то! Я остановил действие и стал в упор смотреть на нее. Вслед за мной все актеры стали на нее смотреть, потом весь зал… Тут она наконец почувствовала взгляды. Еще бы не почувствовать – человек сто пятьдесят в темечко смотрят! Спина у нее напряглась, и она подняла наконец глаза. Я просто в наглую ее спрашиваю: «Можно продолжать?» Она оцепенело так кивнула: «Ага! – мол. – Можно!» Это, конечно, из разряда неприятных, экстремальных ситуаций, о которых не хочется говорить, но бывает всякое, и к этому надо быть морально готовым. Тогда с экстримом бороться проще. А ситуации случаются самые разные…
Вот не так давно с сотовыми телефонами на «Мастере и Маргарите» была целая эпопея. Перед каждым спектаклем зрителей обычно просят отключить телефоны и пейджеры, но нет-нет, кто-нибудь да забудет это сделать. Так вот, начался «Мастер», пошла первая сцена, и вдруг раздается звонок. Телефон быстро выключили. За ним другой, третий, четвертый. И все около меня, примерно в одном секторе, в левой половине зала, и с промежутком секунд по пять – семь! На четвертом я уже не выдержал, остановил текст, повернулся в ту сторону и сказал: «Ну что ж такое! Сказали же, отключить мобильники!» И потом спокойно продолжил говорить, надеясь, что все остальные, кто забыл отключить телефоны, сделают это хотя бы сейчас, раз уж я обратился. Воланд это мог себе позволить. Он существует во все времена, он может вот сейчас, здесь быть! А как бы мог на это отреагировать Мольер или Гамлет?! Тут ты бессилен! Этому персонажу нельзя (и соответственно тебе, играя его) реагировать! Приходится делать вид, что ты этого не слышишь. Ты говоришь дальше текст, а там еще второе сознание работает активно: «Да что такое, Господи! Сейчас все остальные полезут в сумки проверять телефоны! Начнется шуршание!» Сразу миллион мыслей проносится! Это мешает, выбивает из колеи ужасно!
Перед тем как прерваться и обратиться к зрителям, я очень четко для себя зафиксировал, на чем остановился чисто по тексту и что я должен говорить дальше. Отвлекся, сказал и четко вернулся и пошел точно дальше. Правда, я чуть-чуть не ляпнул: «Да что ж такое, Господи!» Едва не сорвалось! Но что-то внутри сработало: не может Воланд сказать: «Господи!» Так, кстати, редко получается, и управлять этим очень трудно, ведь это экстремальная ситуация, ты не ожидаешь…
И в жизни подобные ситуации бывают сплошь и рядом. Пришел ты, например, на прием к какому- нибудь начальнику, а у него без конца то телефон трезвонит, то секретарша с бумажками на подпись, то в дверь кто-то заглядывает… Даже не обязательно без конца! Чтобы выбить из колеи, особенно если человек волнуется, достаточно одного раза. Легко сказать: запомни, на чем остановился и что будешь говорить дальше! А собеседник-то уже мыслями где-то далеко. Как говорится, наша песня хороша – начинай с начала. Так что все советы на данную тему хороши в книжке, но применить их практически… Подвох по закону подлости всегда бывает настолько неожидан! Как нарочно, готов к нему ты никогда не бываешь. Тут главное – не потерять «точку отсчета», сразу же мысленно отметить ее галочкой. Ведь это говорится, пишется, читается долго, а на самом деле наш мозг – удивительная штука! – проделывает эту операцию в доли секунды.
Иногда какая-нибудь реплика из зала рождает классную импровизацию. У нас на спектакле «Игроки» был такой случай: там есть сцена, где Ихарев (я) говорит Утешительному, Швохневу и Кругелю, что может угадать в изготовленной им колоде крапленых карт «Аделаиде Ивановне» любую карту на любом расстоянии. Мне показывают карту, естественно, «рубашкой», и зритель видит, что за карта. Я долго приглядываюсь, и вдруг кто-то в зале не выдерживает и подсказывает: «Валет, валет!» Сергей Белякович (Утешительный) поворачивается к залу: «Кто подсказал? Включите свет в зале!» Это была классная импровизация! Я представляю ощущения того зрителя, когда дали свет! Три здоровых мужика высматривают, ищут взглядами… Никто не сознался, но ведь люди, сидящие рядом, знают, что это именно он!
Как не «расколоться» в подобных ситуациях и не смеяться самому, дать совет невозможно. Это бесполезно! Тут все зависит от натуры. Из актеров нашего театра, например, Алексея Ванина расколоть практически нереально, а Сереге Беляковичу что ни советуй – он все равно «колется» на раз. Я хоть и поддаюсь на такие «провокации», но достаточно тяжело. Но один раз на водевиле «Уроки дочкам» Сергей меня просто уморил, и меня и весь зал. Тогда как раз только вышел на экраны фильм «Узник замка Иф». Да еще, как нарочно, в зале были наши общие друзья, которые всегда очень заразительно, классно смеются, заводят весь зал, и все начинают хохотать вместе с ними. А тут еще и водевиль! Так вот, мы с Сергеем в этом спектакле играем двух мамаш, у которых две взрослые дочки на выданье. И вот сцена, где Дарья Семеновна (Серега) привозит нам подарки. Дочке моей – зонтик, а мне совершенно безумную дурацкую шляпу – маленькую, черненькую, а спереди у нее белая такая розочка «во лбу горит». Обычно он напяливал ее на меня и отпускал какую-нибудь шуточку типа: «Носи не снимая! Тебе очень идет! Ну просто вылитая шахтерша!» Зал, конечно, сразу хохотал. А тут он нацепил на меня эту шапку и выдает: «О! Вылитая узница замка Иф!» Сначала в зале была пауза несколько секунд, народ соображал, что за узница такая, а потом стоял просто гомерический хохот. Дурачество, конечно, но в водевиле оно имеет право быть. Зал полностью раскрепощен, можно поприкалываться. Шутка была к месту, и Сергей сорвал шквал аплодисментов за удачную находку. Это редчайшие моменты, когда и зрители покатываются со смеху, и актеры имеют право открыто хохотать вместе с ними.
Но совсем другое дело, когда «раскалываешься», смеешься и сам себя коришь за это: «Ведь нельзя! Что ж ты делаешь!» Если пойти на поводу у не к месту развеселившегося партнера и у игриво настроенной части публики, происходит «разлад в команде» и можно скатиться до балагана.
В любой аудитории может найтись человек, пришедший не столько послушать того, кто выступает, например, делает доклад, сколько себя показать. Начинает перебивать говорящего, задавать каверзные вопросы, пытаясь «завалить», доказать, что он-то гораздо лучше все знает. Если ты прекрасно владеешь
