Джорджии… Впрочем, не нам попов судить, на то черти есть.
Подобные присловья и поговорки имелись у дядюшки Влада на все случаи жизни. И Георгий не помнил ни единого раза, чтобы тот повторился.
— Так я жду допуск?
— Добро, — кивнул Влад Сулейманович и, веско погрозив похожим на сардельку пальцем, прибавил: — Но! С нашим обычным уговором.
— Если накопаю криминал — ты узнаешь об этом первым, — согласился Георгий. — И вот еще что. Я хочу, чтобы мой офис повторно проверили на предмет «жучков». Сделаешь?
— Как? — поднял брови Хватко. — Опять двадцать пять?
— Наверняка не знаю, но есть такое чувство.
— Сегодня же пришлю специалиста, — пообещал дядя и дал отбой.
Глава 3
Пирамида Муна
Мы правим неотступно, деспотично
Великими, могучими умами,
Мы не бессильны — мы не просто камни:
Не иссякает наша мощь и чары,
Не иссякает магия обломков,
Не иссякает чудо наших линий,
Не иссякает тайна наших недр,
Не иссякает память, что по-царски
Нас облекла — не в пурпур, не в порфиру,
А в нечто большее, чем просто Слава!
Честно говоря, Георгия удивила легкость, с которой дядя Влад согласился оформить ему допуск. Все же «Ум Муна» — могущественная транснациональная корпорация с более чем вековой историей. Пускай и с несколько сомнительной репутацией…
Как бы то ни было, секьюрити Центрального офиса Корпорации встретили его с ледяным спокойствием. Можно сказать, с полным равнодушием. И никто не чинил ему никаких бюрократических препон. Даже бланк допуска, заверенный штрих-кодом прокуратуры города, Георгию пришлось предъявить за весь день только дважды. На входе — при оформлении пропуска, и потом — заместителю начальника Службы безопасности Корпорации, в его напоминающем огромный мультивизор кабинете, куда стекалась вся информация с «глаз» внутреннего наблюдения.
А так Георгий свободно передвигался по всему зданию. И никто не обращал на него внимания. Вероятно, Корпорация успела привыкнуть к постоянным проверкам и расследованиям.
Прежде чем приступать к конкретным розыскным действиям, аль-Рашид решил хорошенько осмотреться. Проникнуться, так сказать, корпоративным духом. Отчего-то пришла уверенность, что при расследовании данного дела это может помочь. Тем более в «доме, который построил Мун», было на что посмотреть. Даже полюбоваться.
Холл первого этажа был самым обширным, что естественно объяснялось пирамидальной формой здания. Архитектор постарался придать холлу вид природной пещеры. И надо сказать, получилось это весьма убедительно: с разноуровневых сводов хаотическими гроздьями свисали сталактиты, исполняющие заодно роль светильников; им навстречу, точно прорастая из нарочито необработанного базальта, вздымалось множество сталагмитов, напоминающих окаменевшие порции подтаявшего мороженого; смыкаясь, они образовывали впечатляющие анфилады светящихся колонн. Эти колонны то теснились отдельными группами, то вдруг разбегались в стороны, а то закручивались спиралями — на первый взгляд беспорядочно, а в действительности — продуманно и целесообразно расчленяя и формируя пространство центрального холла.
Вся эта рукотворная пещера была оформлена под стоянку кроманьонцев или каких-то иных представителей эпохи человеческого младенчества. Стены, облицованные натуральным камнем от серого до красноватого оттенков, густо покрывали разнообразные «наскальные» рисунки со сценами охоты и другими сюжетами первобытной жизни. А в самом центре холла-пещеры место традиционного для офисных зданий фонтана занимал вечный огонь, долженствовавший, вероятно, символизировать костер доисторических предков. Языки пламени плясали в живописном, хотя и несколько зловещем обрамлении из мамонтовых бивней, черепов пещерных медведей, саблезубых тигров и прочих представителей давно вымершей фауны.
Что ж, окончательно определился аль-Рашид, пожалуй, офис Муна стоит того, чтобы посвятить ему толику времени, осмотрев снизу доверху. Владельцы здания, надо полагать, придерживались того же мнения. Не случайно рядом с «вечным костром» имелся специальный обзорный лифт с прозрачной кабиной и двенадцатью вращающимися креслами внутри. Лифт этот, словно гигантский пищевод, пронизывал все этажи Пирамиды — с первого по сто шестидесятый.
Георгий хорошо знал, насколько важно, чтобы из отдельных, выхваченных из действительности мозаичных кусочков сложилась в итоге некая целостная картина — панорама происшедшего. И здесь не могло быть лишних деталей. Точнее, любая деталь могла оказаться необходимой, а то и ключевой. А ведь строительным материалом для мозаики служил порой всякий мусор и хлам. И никогда нельзя было предвидеть, ляжет ли конкретный фрагментик в мозаику или окажется бесполезным. Значение имели даже фоновые составляющие: цвета, запахи, формы, ощущения — аль-Рашид ничего не сбрасывал со счетов; все такие мелочи могли послужить в последующем питательной средой для
Однако в любом случае сначала следовало подготовить почву. Только когда объем информации в его голове достигал определенной критической массы, можно было надеяться, что количество вдруг (а это всегда происходило неожиданно) перейдет в качество — в сухой остаток, квинтэссенцию. И ему, подобно алхимикам древности, откроется самая сущность событий.
В цилиндрической кабине обзорного лифта его приветствовал автогид. Бесполый и слегка приторный голос посоветовал Георгию занять одно из кресел, размещенных для удобства обзора радиально. Аль- Рашид опустился в ближайшее и для пробы крутанулся вокруг оси. Прозрачными у лифта оказались не только стены, но также пол и потолок, притом настолько, что убедиться в их реальности было можно, лишь коснувшись рукой. Это порождало не вполне комфортную иллюзию, что кресла свободно зависли в полуметре от шероховатого каменного пола.
— Корпорация «Ум Муна» рада приветствовать вас, — заявил между тем автогид. — Надеюсь, вы удобно устроились?
— Вполне, — благодушно хмыкнул аль-Рашид.
— Готовы ли вы начать обзорный экскурс?
— Валяй, начинай.
— Очень хорошо, — бодро отозвался автогид, — но сначала мы рекомендуем вам прослушать короткую историческую справку. Желаете?
Георгий молча кивнул, решив по обыкновению, что информация лишней не бывает.
— Итак, здание нашего Центрального офиса построено в две тысячи двадцатом году, то есть сто двадцать пять лет назад. Центральная идея архитектурного проекта принадлежала самому отцу-основателю
