Корпорации — знаменитому Антеусу Муну. В две тысячи сто двадцатом году, в канун своего векового юбилея, здание было включено в список
— Нельзя ли чуть пошустрее, любезный? — спросил аль-Рашид, прерывая размеренный речитатив лектора.
— Можно, — согласился тот и затараторил почти без пауз, словно прилежный ученик, опасающийся, что учитель вот-вот скажет ему «довольно». — Только здесь и нигде более вы имеете уникальную возможность воочию наблюдать, как архитектоническая оцепенелость Древнего Востока сменяется изящной систематичностью античной эпохи, как плоские цветные мозаики Византии уступают место геометрическим орнаментам ислама, а сквозь приземистую массивность романского стиля прорастает стрельчатая готика; и как античные формы вновь возрождаются к жизни в искусстве Ренессанса, дабы в свой черед уступить место причудливому барокко и декоративной вычурности рококо; как вместе с угасанием европейского придворного блеска на смену архитектурным излишествам времен регентства приходит правдивая простота классицизма, чтобы после гибели несчастного Людовика XVI обернуться пафосным стилем империи — ампиром, нашедшим источник вдохновения в римской антике.
Поскольку этажность здания это позволяет, в Пирамиде наглядно представлены и все остальные архитектурные направления, а именно: ретроспективизм, эклектика, модерн девятнадцатого века, а равно конструктивизм, функционализм, ар-деко, хай-тек и постмодернизм века двадцатого; свой этаж выделен «умной архитектуре» начала прошлого, двадцать первого века, и воспоследовавшему за ней полному отказу от традиционного образа дома как некоего статичного сооружения — стилю, характеризующемуся свободными, постоянно трансформирующимися формами и манипуляцией пространством, доводящей неискушенного посетителя порой до полной дезориентации; и так вплоть до первой четверти прошлого столетия, то есть до времени постройки самого здания.
Каждый из поименованных стилей наглядно показан в непрерывности своей исторической эволюции. Так, зримо явлены все девять периодов искусства Древнего Египта, начиная с додинастического и кончая эллинистическим; равно как и все пять эпох в развитии древнегреческой архитектуры; или, например, каждому из трех главных этапов готики — от ранней и до «пламенеющей» — в нашем здании выделен свой собственный, особый этаж. И так далее, и так далее. Мало того! Здесь вы сможете увидеть не только перечисленные основные стили, но и великое множество различных их течений и школ. Даже когда наши архитекторы не имели возможности посвятить какому-либо частному направлению — скажем, нарышкинскому барокко — этажный уровень целиком, в любом случае оно будет вам представлено специальными залами либо интерьером иных помещений. Таким образом — никаких пробелов, наша «каменная энциклопедия» носит абсолютно исчерпывающий характер…
— Стоп, стоп! — воскликнул аль-Рашид. — Пожалуй, довольно ликбеза. Давайте уже трогаться.
— Как угодно, — вновь безропотно согласился гид. — Но поскольку в настоящий момент вы единственный наш посетитель, мы предлагаем вам самому выбрать один из режимов обзорного экскурса. Полный режим займет два часа сорок минут — по одной минуте на каждый этаж; сокращенный — час двадцать, а самый короткий, ознакомительный, отнимет лишь тридцать пять минут вашего времени.
Обратите внимание, что на правом подлокотнике вашего кресла имеется встроенный пульт с клавишами «А», «В» и «С». Если вы желаете выбрать полную экскурсионную программу, нажмите клавишу «А», сокращенную — клавишу «В», а в случае выбора скоростного ознакомительного экскурса следует надавить на клавишу, маркированную литерой «С». Однако какой бы режим вы ни избрали, у вас всегда остается возможность изменить задачу. Равно как и покинуть обзорную кабину на любом из доступных этажей. После чего — прекратить дальнейший экскурс либо…
Не дожидаясь окончания инструктажа, Георгий решительно ткнул клавишу «А».
Лифт ожил и с плавным ускорением взлетел под купол неолитического холла. А уже через мгновение дикий камень неолита уступил место колоссальным монолитам древнейших цивилизаций.
— Второй этаж Пирамиды, — поспешил уведомить лектор, — в основном посвящен додинастическому периоду развития древнеегипетского искусства. Вы можете видеть, что каменные сооружения того периода во многом еще подражают первоначальным деревянным и тростниковым постройкам…
Свободно откинувшись в кресле, аль-Рашид постарался выкинуть из головы все мысли. Просто слушать убаюкивающий монолог гида. Просто наблюдать, как, сообразуясь с плавным движением лифта, возникают… достигают расцвета… приходят в упадок и наконец тонут в бездонном колодце времени царства… империи… цивилизации…
Бежали секунды, складывались в минуты, и перед его взором проплывали все новые и новые уровни; он отрешенно смотрел, как базальтовые сфинксы, порфировые обелиски и густо покрытые иероглифами колонны с капителями в форме лотосов сменяются зубчатыми карнизами и крылатыми курчавобородыми быками с шестью ногами каждый; как строгие в своей простоте дорические колоннады уступают место стройным рядам ионических с завитыми буклями волют, чтобы затем исчезнуть за поросшими листьями аканта коринфскими рощами…
По правде говоря, Георгию уже доводилось бывать здесь однажды. Много лет тому назад. И не просто бывать, а даже осмотреть все сто шестьдесят этажей — один за другим. Дело в том, что по окончании иезуитского колледжа он поступил на светский факультет Славянской архитектурной академии. Подобный экскурс являлся для студентов САА частью обязательной программы. Хотя, вспомнил аль-Рашид с невольной улыбкой, профессура академии муновское творение не весьма жаловала. Точнее сказать, большинство преподавателей сие циклопическое сооружение просто на дух не переносили. Изощряться в подборе для него всяческих уничижительных эпитетов считалось в академии хорошим тоном. Как только не обзывали несчастную Пирамиду Муна! И Муновейником, и Чертовым Куличиком, и даже Кукишем. Кстати говоря, последнее из этих обидных прозвищ прижилось, став общеупотребительным среди московских обывателей. А профессор Эмпирьев, вспомнилось Георгию, — тот, что вел у них семинары по орнаменталистике, — именовал Пирамиду не иначе, как «жирным эклектическим нарывом на теле столицы».
Однако самому аль-Рашиду Пирамида нравилась. Несмотря на откровенное и яростное неприятие со стороны мэтров. А что до обвинений в пошлости и эклектизме… Ну, во-первых, само здание все ж таки исполнено в единой стилистике — в форме спирального зиккурата. Да, конечно, внутреннее пространство являет собою очевидное смешение всех и всяческих когда и где-либо существовавших архитектурных школ и направлений. Тут возразить нечего. Но опять же — каждое помещение в отдельности выдержано в своем собственном, особом стиле. Где же здесь, скажите на милость, эклектика?
При всем при том он не мог не ощущать и того, что на Пирамиде — как бы это сказать? — лежала некая… некая печать безумия, что ли? Чем-то болезненным, кощунственно-маниакальным веяло от полутора с лишним сотен этажей, закрученных в спиральный кукиш, что упирался, казалось, в самые небеса; от множества расчлененных бесчисленными колоннадами, портиками, галереями и аркадами залов и даже от самих стен монструозного детища Антеуса. Хотя, возможно, именно этим Пирамида его и притягивала…
Как бы то ни было, вскоре о карьере архитектора Георгию пришлось забыть навсегда. Однажды, незадолго до окончания первого курса, на вполне рядовой студенческой вечеринке он жестоко избил троих однокашников. По какому-то пустяшному поводу. Сейчас даже и не вспомнить, из-за чего все вышло… Впрочем, какая разница? Настоящей причиной случившегося явился очередной приступ ярости, что стали тогда происходить с ним все чаще. А выпитое спиртное и ссора послужили лишь детонатором. Но самым неприятным было то, что двум сокурсникам он умудрился причинить серьезные увечья. Настолько серьезные, что дело в конце концов попало в прокуратуру.
И вот тогда впервые на его горизонте возник родственник по материнской линии Влад Сулейманович Хватко — дядюшка Влад, циник и весельчак. Который и предложил аль-Рашиду выход — авральную вербовку. Так Георгию пришлось выбирать из двух зол: ждать суда и, весьма вероятно, реального
