из них. Еще когда ты у меня дома была, я вот так подошел к твоим вещам, раскинул руки, постарался поймать энергетику, а потом…
– А потом взял да и вытащил у тебя из кармана паспорт, – простенько добавила баба Нюся. – И чего? Правильно мущщина поступил! А то где б он тебя искать стал? Или б ишо лучше – нашел, а ты уж и того… померла, образно.
– Ну баб Нюся! – в голос воскликнули Добрович и Женя.
– Баба Нюся, ты мне весь эффект смазала, – с досадой перекривился Добрович.
– И ничо не смазала, хвалю я тебя, неужто не слышишь?.. Данюшка, иди, мой золотой, я тебе кусочек сала дам!
– Не надо ему сала, я их сейчас кормить буду, – не позволила Женя и снова уставилась на Добровича. – Ну хорошо, в паспорт вы ко мне залезли… хотя чего уж тут хорошего. Но как вы узнали, что мы вчера приехали? Мы же после вас еще месяц в городе жили.
Добрович уже снова состряпал какую-то достойную историю и даже романтично закатил глаза, но бабуся и тут встряла:
– Дык он жа приезжал уж, поди-ка месяц назад и был. А вот теперь…
– Баба Нюся, – сверлил ее глазами Добрович. – Мы же с вами знаем, что я просто догадался, правда же? Сам.
– Ну да, – кивнула бабушка. – Как жа не догадаться, кода я тебе вчера вечером по энтой штуке кнопочки нажимала! И все как есть рассказала.
И тут старенькая соседка Жени из чистенького, залатанного фартука вытащила совершенно новенький сотовый телефон.
– Я ить даже к Наташке, девчушке нашей по соседству, бегала, просила, чтоб помогла, – добросовестно объясняла она. – Ты-то в прошлый раз показал, да ить у меня голова с дырами, все забыла. Хорошо ишо, что номер сохранила. А потом Женюшку в больницу отправила, к подружкам, а сама к тебе звонить…
– Сговорились… – прищурилась Женька. – Ну давайте, Павел Ульянович, говорите теперь, что жить без меня не можете, что влюбились с первого взгляда, что…
– С чего это я буду нести такую ахинею?! – вытаращился Добрович, и даже дыхание у него сперло от возмущения. – Ха! Влюбился! Да я вас, баб, теперь вообще за версту обходить буду! С первого взгляда! Да я вообще с первого-то взгляда не знал, как тебя вытолкнуть! А потом… потом притерпелся. Ты-то тоже – не ахти какая принцесса!
– Я-я? – вытаращилась Женька. – С чего это я не ахти?! Нормальная принцесса! Ну… не принцесса, конечно, но… уж всяких соседей в фланелевых халатах к себе в постель не тащу! – больно уколола гостя Женька. – И через балконы ко мне никто не лазит!
– А у тебя потому что балкона нет! – парировал Добрович. – И из соседей одна только баба Нюся!
– Да, и выпьем за это!! – радостно подняла стопочку бабушка, аккуратно вытерла рот платочком и замахнула всю стопку сразу.
Добрович тоже ухнул стопочку и потянулся за колбасой, а Женька только обиженно фыркнула.
– Короче, Женя, – как ни в чем не бывало продолжал Павел. – Мне нужен товаровед. Свой, такой, чтоб не воровал. Платить буду хорошо. Если себя покажешь, то и на ипотеку помогу документы собрать… но это не сразу. Сначала учиться пойдешь. Ну и работать будешь, конечно…
Женька скучно жевала квашеную капусту и разглядывала, как за окном бегут прохожие. Откуда-то поднялся сильный ветер, швырял в лица этих прохожих бумажки, срывал кепки у мужчин и бесстыдно задирал подолы дамам.
– Женя! Ты спишь, что ль?! – толкнула ее бабуся. – Человек ужо почитай час надрывается!
– Ну не затыкать же ему рот, – вздохнула Женька. – Пускай себе беседует…
– Я, между прочим, не себе беседую! – горячо заговорил Добрович. – Я, между прочим, как раз тебе!
– Да никуда я не поеду, чего вы в самом деле… Саня! Иди, я тебя покормлю, да надо уже вас спать укладывать…
– Сиди! Я сама! – подскочила бабушка. – А мужика слушай, дело говорит!
– Чего слушать, сказала же – не поеду, хватит, съездила уже….
– Ну герои-и-иня! – перекривился Павел. – Не поедет она! А ты о мальчишках подумала? Ну и как ты их поднимать станешь на свою санитарочную зарплату? Всю жизнь, что ли, с ведром собралась скакать? Жить где собралась? А если завтра к бабе Нюсе сын приедет?
– Да, – живенько подключилась бабушка, размешивая детишкам суп. – А ить, Женюшка, он мне ужо звонил. Прям вот по энтой штуке.
– Да врешь ты все, баб Нюся!
– Да штоб я кода соврала!
– Ну и врет, – кивнул Павел. – А вдруг этот сын возьмет и приедет, и куда ты? Или так и будешь на авось жить? Авось не приедет, авось выкрутимся? Ладно бы ты одна была, а мальчишки?!
Женька разволновалась и принялась яростно доказывать Добровичу, что живет она правильно.
– Да? Зато в родном доме и стены помогают!
– Дык у тебя все стены ужо погорели, ты никак забыла… – невинно бормотнула бабуся.
– А там ко мне опять заявится какая-нибудь Лада с бригадой, выставит меня, выкинет коляску, и куда я потом? Хватит!
– Женя, – спокойно проговорил Павел. – С Ладой, конечно, я недоглядел. Виноват. Но… Да я же, в конце концов, не зову тебя к себе приживалкой! Будешь жить в общежитии, отец уже договорился, все законно! Леночка тебе женщину хорошую подыскала – у нее дочка с внуками черт-те куда уехала, и та просто себе места не находит, так скучает. Ей Санька с Данькой вместо лекарства, а сама ты будешь работать и учиться. Короче, даже не спорь! Завтра мы поедем в город. Я уже билеты взял.
Женька беспомощно оглянулась на бабу Нюсю. Та горько пожевала губами, а потом выдала:
– А по мне, так и приживалкой неплохо, у хорошего-то человека…
Весь остаток дня Добрович возился с малышами, ползал с ними по толстому одеялу, которое бабушка заботливо стелила на пол, складывал пирамидки и строил из кубиков куцые домики.
А на следующий день они уезжали.
– Баба Нюся, ты если что – беги к Наташке и звони нам, – просила Женя. – И я тебе звонить буду. Павел! Ну научите же ее, как на звонки отвечать!
– Давай, баб Нюся, садись, экзамен у тебя сейчас будет, – терпеливо усаживался рядом со старушкой Добрович. – Ну, значит, я тебе, к примеру, звоню…
Общежитие оказалось совсем не таким, каким думалось Жене. Нет, на первый взгляд это была обыкновенная девятиэтажка, с сердитой теткой на входе и со множеством извилистых коридоров. Точно так же вдоль этих коридоров располагались многочисленные двери. Но вот едва дверь открывалась, как ты тут же забывал, что это общежитие. Обыкновенная квартирка, с ванной и туалетом, с маленькой кухней и с двумя, пусть небольшими, комнатками. Женьке даже балкон достался. Маленький такой, аккуратненький балкончик.
Для Женьки это был дворец! Пока Добрович раздевал детей, она носилась по кухне, заглядывала в ванну, подскакивала к окну, открывала плитку, и рот ее не закрывался:
– И что? Нет, а я здесь уже все? Уже законно жить буду, да? Обалдеть! А мы с мальчишками одни здесь будем, да? С ума сойти! А как плита… черт, а чего она не включается? Как ее включать-то?
Мальчишки тоже таращили глазенки на новое жилище и, будто проверяя на прочность, шлепали руками по стенам, дверям и новому линолеуму.
Няня – Анна Андреевна, как оказалось, живет в соседней комнате. И это тоже, по словам Павла, устроил отец. Потому что женщина по велению судьбы осталась без угла, без работы, и вообще – человеку надо было помочь.
Женька только фыркнула. А потом вдруг подняла глаза на Павла и спросила:
– Скажите…
– Не скажу, – хмуро отреагировал тот. – Во-первых, спросишь опять какую-нибудь чушь, а во-вторых… ты же уже называла меня на «ты»!
– Хорошо, скажи… а зачем ты вот это все делаешь?
