– Что – все? – устало вздохнул Павел.
– Ну вот это – все? И общежитие, и учеба, работа, и няня… Зачем? Неужели я тебе так сильно понравилась?
– Жутко! – перекривился тот. – Ты очень похожа на мою бабушку, царство ей небесное.
– Дурак!
С этого душевного момента Женькина жизнь сделала крутой виток и стала налаживаться. Уже прошло несколько недель, и комнатки в общежитии превратились в уютные гнездышки. (Спасибо деньгам непутевого папаши.) Анна Андреевна быстренько заняла в Данькином и Санькином сердцах достойное место, а те, в свою очередь, прочно уместились в ее благородном сердце. Женщина отдавала себя всю воспитанию гармоничных личностей и страшно переживала Женькины выходные, когда та забирала малышей к себе. В такие дни Анна Андреевна чувствовала себя вычеркнутой из жизни и начинала капризничать. Заявлялась к Женьке и устраивала ей выволочку – отчего это она забирает детей, когда дому требуется генеральная уборка, необходимо постирать. И уже два раза звонила репетиторша – надо всерьез готовиться к институту! Или мамаше срочно нужно пройтись по магазинам, дабы купить себе одежду, потому что «такие хламиды портят вкус будущих мужчин». И на работе Женька просто летала.
Добрович, как выяснилось, возглавлял небольшое объединение – парочку магазинов, специализирующихся на детском питании. Поэтому, ясно дело, ему требовался серьезный товаровед. Пока на этой должности числилась некая Мария Георгиевна, дама пенсионного возраста. Но помимо богатых знаний она имела даже не букет, а целую клумбу каких-то заболеваний и мечтала уйти на пенсию, чтобы всецело посвятить себя поликлиникам. А пока она интенсивно готовила на свое место Женьку. Евгения Дунаева теперь звучно называлась менеджером, но выполняла работу «принеси-подай», нисколько при этом не расстраиваясь. В конце концов, нахватается нужных знаний. Летом поступит в институт и вообще – станет разбираться в этом суровом лабиринте под названием «торговля». В коллективе Женю приняли благосклонно. Оценили ее легкий нрав, безотказность. Очень скоро появились даже подруги. Нет, дружба случилась, конечно же, не вдруг. Ну никак девушки из объединения не могли поверить, что их босс черт-те откуда привез молоденькую девчонку, которая ни уха ни рыла в торговле не смыслит, поселил ее в новом общежитии, но при этом ничего к ней не испытывает. Должен испытывать! Однако, заметив, что на работе Добрович совсем не смотрит на свою протеже, а улыбнулся ей всего однажды, и то, когда она села мимо стула, коллектив успокоился. А уж когда торговые дамы узнали, что эта молоденькая, глазастая девчонка – мамаша двух малышей, то и вовсе сбросили ее со счетов как конкурентку в делах сердечных и откровенно делились любовными переживаниями. А переживания по большей части касались именно Добровича Павла Ульяновича. Отчего-то у каждой из сотрудниц имелась серьезная причина его обожать. Первый серьезный плюс в пользу Добровича был тот, что всем нестерпимо желалось служебных романов, это же так волнительно! Однако для таких романов в коллективе имелось немного мужчин. Парочка вечно угрюмых водителей, которых никогда не оказывалось на месте, парочка молоденьких мальчиков-грузчиков, да еще два-три паренька, которые не отнимали телефонов от уха, то есть достучаться до их сердец было практически невозможно. Помимо общей причины, каждая имела еще и свою. Так, Любочка-бухгалтер отчего-то свято верила, что на такого негламурного мужчину, как их директор, вряд ли кто позарится. Поэтому, видимо, только ей выпала эта ответственная миссия – стать его Дульсинеей. Алина твердо считала себя нежной и женственной, и потому к ней подходил именно типаж Добровича – эдакого хмурого, неулыбчивого дядечки, на чьем фоне она будет смотреться еще более хрупкой и нежной. Лера – та была проще, ей хотелось безбедной старости. То есть в свои двадцать пять она мудро решила, что пора бы уже выскочить за состоятельного мужика, чтобы и деньги были, и чтобы работой себя не загружать. Кое-кто жалел его. В компании уже давно ходили слухи, что семейная жизнь босса не сложилась, и необходимо было ее быстренько сложить. Кое-кто видел в нем прекрасного отца для своих детей. В целом получалось, что головы торговых дам оного заведения были полностью забиты только драгоценным Павлом Ульяновичем.
– Женька! Ну как? Он сегодня еще не появлялся? – прямо с утра подбегала к ней пышненькая Любочка. – Ой, вот как только он входит, у меня прямо вот здесь… ну куда ты смотришь? Вот тут, где лифчик! Прямо все так и жжет, так и жжет… Пойду, наверное, спрячусь…
– Женька, привет! – махала ей рукой Лера, длинноногая менеджер торгового зала. – Ну и чего? Ты его не видела? Сегодня, прикинь, поставила машину специально на его место! Вот приедет, пусть сигналит. А я выскочу, вся из себя обворожительная!.. Увидишь его, крикни.
– Женечка, скажи, что у меня закончилась лента… – пела Алина.
Она всегда не говорила, а пела, потому что считала себя романтичной тургеневской Асей. И кто ей вдолбил в голову, что Ася так гундосо тянет слова?
– Ты прямо ему скажи, пусть сам придет и поставит эту ленту, а то у меня никак не получается…
Женька просто не могла поверить – все женщины магазина отчего-то сходили с ума по хмурому медведю Добровичу! И чего они в нем углядели? Нет, человек-то он был неплохой, но не настолько же, чтобы по нему визжал весь магазин. Наверняка всех дам прельщала должность. А вот Женька относилась к любым должностям спокойно. По крайней мере, Павел Ульянович нисколько ее не волновал. Да она и вообще с того момента, как он перетащил ее в общежитие, видела его очень редко. Нельзя сказать, что Павел не интересовался бытом своей подопечной, но ведь что придумал, паразит! Он приходил к Анне Андреевне, играл с мальчишками, притаскивал им целые коробки детского питания, но ни одного раза не заглянул к Жене. А ведь комнаты рядом! Даже обидно, будто она и вовсе – только инкубатор для славных близнецов. Однако обида исчезла, когда у них случился разговор с няней.
– Анна Андреевна, что, опять Добрович приходил? – кивнула Женя на коробки, зайдя как-то после работы за ребятами. – Все таскает и таскает… так мы с ним не расплатимся…
– А ему не нужно платить, он это больше для себя делает, – пояснила няня.
– Неужели потихоньку детское пюре ест? – фыркнула Женька.
– Я не про питание, – пояснила Анна Андреевна. – Я про то, что он с вашими мальчиками душой отдыхает. У него же… Лада не первая жена. Первая…
И Анна Андреевна рассказала, что женился Павел очень рано – едва восемнадцать стукнуло. Безголовый вырос, бесшабашный. И девушка у него была такая же – Верочка, – смешливая, веселая. Не то чтобы уж совсем без царя в голове, но все-то у нее легко и просто. Жили тяжело – ну да и ладно! Хлеб есть, и хорошо. Да еще родители помогали. Ребенок родился – вовсе замечательно, бабушки молодые, с воспитанием помогут! А потом и второй следом народился – да и совсем прекрасно! Такая маленькая разница между сыновьями – это ж здорово!
Старшему мальчику было почти два годика, а младшему годик, когда Добровичи поднакопили денег, купили машину и отправились своим ходом к морю. И ведь Таня, мать Пашина, как не хотела их отпускать, да разве их, молодых, уговоришь? Уж очень им хотелось море повидать, а тут и отпуск у Павла так славно подвернулся, вот все вместе и отправились. Они уже к Краснодару подъезжали, жара стояла, мальчишки пить все время просили, а вода в бутылках нагрелась, противная.
– Паша, давай, как магазин попадется, купим хоть лимонада ребятам, что ли, а то, честное слово, довезешь до моря одни сухофрукты! – попросила Вера.
Когда же подъехали к магазину, мальчишки уснули, младшенький прямо на руках у матери.
– Паш, ты один сходи. Много не бери, а то согреется, лучше потом еще взять, – посоветовала жена. – И еще – мороженого! Много!
Он в магазине расплачивался, когда на улице послышался страшный грохот…
– Какому-то лихачу не хватило водки, – грустно продолжала Анна Андреевна. – Пьяный уже был, себя не помнил, а все мало! Ну и… на полном ходу машину смял. Верочка с детьми сразу скончались, не мучились…
– Насмерть?! – охнула Женька.
– Все трое, – кивнула Анна Андреевна. – Танечка похорон невестки и внуков не перенесла, прямо с кладбища на «Скорой» увезли, но… не спасли, от сердечного приступа скончалась. А Паша… ох, и долго он тогда маялся. Все себя винил – как это он их оставил. А как не оставить-то? Ребятишки ведь спали! С ним даже психологи работали. Потом вроде ничего, поправился, только на детей долго смотреть не мог. Я подругой Таниной была, все это хорошо знаю… И Леночку я Ульяну сосватала. Она хорошая женщина, светлая. Сама своего ребенка одна тянула, знает, как это – одной без мужа… Потом, когда лет через шесть
