выскочит умная идея. А она… Ладно-ладно. Как там она говорила сегодня? Надо думать? Он придумает! Он, наконец, сам станет мозгом их детективной команды. Будет лежать на диване и пожимать лавры! Или пожинать? Да, черт, не важно! Главное – на диване. А Жора будет ему ежедневно бегать за пивом. А Клавдия будет пиццу стряпать и в постель приносить. Нет, в постель Клавдию не заставишь… Ну да ничего, к столу он и сам не поленится выйти. И ни у кого даже мысли не мелькнет, чтобы его по голове Яночкиным валенком! Но для этого сегодня надо думать. Тем более что кое-какие наметки у него уже имеются…
Утром позвонила Аня.
– Мама, ты хотела Ирине посылочку собрать? Если сейчас привезешь, постараюсь передать.
Клавдию не надо было упрашивать. Что ни говори, а несчастная женщина сидит в узилище и страдает ни за что.
– Клавочка! Молочка! Из бочки! – уцепилась за ее рукав Катерина Михайловна. – Ты же знаешь, Петр Антонович из пакетов не пьет!
– Мамаша! – оскалилась Клавдия. – А я ведь как раз за молочком и бегу! Я корову ему приведу! Целую! Пусть доит! Из коровы он пьет молоко?
– Да! – быстро согласилась свекровь. – Из коровы пьет. Ой, Клавочка! Ну куда же нам сюда еще и корову?!
Клавдия ее уже не слышала. Ей надо было быстро обежать парочку магазинов, чтобы Ирина хоть немного смогла утешиться.
Потом оказалось, что больше половины посылки нужно выложить, и чуть ли не все Аня запретила. Клавдия расстроилась до такой степени, что вопреки себе попросту расплакалась. Вид матушки в слезах Аню настолько обескуражил, что она схватила сумку с продуктами и унеслась, отправив мать домой.
– Аня, ну можно я с тобой поеду… – просилась Клавдия, старательно хлюпая носом.
– Мама! Ты хочешь неприятностей? Нет? Тогда иди домой, – нервничала дочь.
Пришлось покориться.
– Но только сразу же после Ирины – к нам! – топнула ножкой Клавдия. – Я и так уже вся извелась. Надо же мне узнать, как там моя сватья. Я от переживаний, видишь, даже ноги натерла!
– А я тебе сразу говорила: не надо сапоги на два размера меньше брать, – огрызнулась дочь.
– Анюта, ты стала черствой, – пробубнила Клавдия и поплелась домой.
Нет, она понимала дочку, но ведь надо же ей встретиться с Ириной! А Анна специально не допускает мать. Вредина!
– Ох ты, мне ж молока надо… – вспомнила она. – И где бы эту бочку с молоком отыскать?
Конечно, Клавдия Сидоровна не стала себя утруждать ненужными поисками, а просто забежала в знакомый павильончик, купила молока в пакетах. Прихватив еще кое-что к чаю, Клавдия Сидоровна со спокойной душой направилась к дому.
Возле подъезда, прямо на дороге, был расстелен их ковер из натуральной шерсти, и Акакий прогуливался рядом, беспокойно поглядывая на прохожих.
– Кака, это ты для меня ковровые дорожки расстилаешь? Совсем уже, не знаешь, как выпендриться? – обозлилась Клавдия Сидоровна.
– Клавочка, я не хотел, это мама… Она сказала, что надо ковер выбросить на улицу. А я подумал, что ты будешь недовольна. Вот выбросил, а сам сторожу… – оправдывался Акакий Игоревич.
– Горе мое, да тебе Катерина Михайловна велела ковер на снегу почистить, только и всего! Неужели ты не видел, как я эти ковры чистить таскала? А, да откуда тебе видеть, все я сама, все сама… Кака, этот ковер надо бросить в снег… Чего ты рот-то раскрыл, кидай! Вот, а теперь припороши его снегом. Да ты хоть палку возьми! Надо же, разложил прямо на проезжей части…
– А я ведь, Клавочка, и сам уже стал подозревать – что-то тут не так. Ну каждая машина так и норовила на него наехать! Прям не успевал выдергивать!
– А в другое место не мог перетащить?
– Так в другом месте маме из окна ни фига не видно! Да черт с ним, с ковром, ты лучше расскажи, ты к Ирине ездила?
– Ты что, не знаешь свою дочь? – нахмурилась Клавдия. – Просто непонятно, почему это мне нельзя в тюрьму? Меня даже в Эрмитаж пускать не боялись, а тут… гляди-ка, какой памятник культуры!
– В тюрьму тебе никогда не поздно, а на Аню ты зря. Она тебе добра желает, – журил супругу Акакий Игоревич. – Вечером к ней сходим, узнаем, как там Ирина. Прямо все сердце из-за нее изболелось…
Клавдия подозрительно глянула на супруга и сунула ему пакеты.
– Иди-ка домой, сердечник. Вот, пакетики прихвати. Да ковер не забудь, хватит уже его палкой мусолить!
Анна пришла только вечером, и ее тут же окружили домочадцы.
– Рассказывай! Ты передала посылку? С Ириной говорила? Как она? Не болеет? Ну Аня! Сколько же можно копаться? – торопила дочь Клавдия.
– А и нечего девочку тормошить! – влезла свекровушка.
– Анечка! Идите душик примите, а то вдруг… – поддержал супругу Петр Антонович.
– Да-да, вдруг что-нибудь… – трясла руками Катерина Михайловна, нежно лепясь к мужу.
– Мамаша! Ничего не вдруг! Не нарушайте беседу! – тявкнула Клавдия и тут же расплылась. – Анюта, если ты сейчас не начнешь говорить, я честно говорю, придется устроить сердечный приступ. Твоему отцу.
