футбольного тренера за прошедшую в финал подшефную команду. Речь этого командира-родителя была по-военному краткой.
— Тащ комбриг. Я считаю что наши с вами усилия не пропали даром. Есть еще отдельные недостатки, но сдается мне пациент устойчиво идет на поправку. 'Карантин' я думаю также помог. Коробицын из ШМАСа вон тоже его хвалит. Ну, а как он летает, то пусть решает начлет.
— Слыхал, начлет? Что ты про этого 'соколика' думаешь. И, давай уж, Кузьмич, чтоб не одной фразой, как ты обычно, а чуть поподробнее расскажи.
Майор с невозмутимым лицом повернулся, рассматривая своего недавнего противника. Его обветренное спокойное лицо, словно бы принадлежало просоленному всеми океанами капитану парусника. Вспомнив под этим спокойным пронизывающим взглядом, многочисленные замечания майора во время сдачи зачета на УТИ-4, Павла слегка занервничала и даже разозлилась.
'Ну не тяни ты кота за хвост, товарищ летный начальник. Есть ко мне претензии – высказывай. Хош меня наказать, наказывай! Вот зад, вот ремень! А душу ты мне не мотай!'.
Начлет финской закалки, прервал свои молчаливые раздумья совсем неожиданным высказыванием. Услышав такое, Павле стоило большого труда не застыть с открытым ртом.
— Я, товарищ комбриг считаю, что в нашей бригаде старшему лейтенанту Колуну не место…
'Вот тебе и раз! Степан Кузьмич, как же так? Мы же вместе летали. Я же все по-честному…Эх! А я-то о тебе гораздо лучше думала… Прощай навсегда моя мама, прощай ждут меня как и всех…'.
— Это я в том смысле, что пилота освоившего И-16 на таком уровне надо переводить… например, в тот же Саковский полк. Здесь у нас, его самого обучать уже нечему и некому. Можно его, правда, использовать у нас в качестве инструктора по воздушному бою… Но вот масштабы обучения у нас не те, а продемонстрированные им приемы пока что требуют более глубокого анализа и практической проверки их эффективности. Я считаю, что показанную им сегодня тактику необходимо в первую очередь тщательно изучить и отработать, и лишь потом начинать ей обучать пилотов. Ряд приемов боя мне просто неизвестен. Как, например, атаки противника из неудобных для ведения огня фигур пилотажа. Некоторые приемы боя показанные старшим лейтенантом вроде бы кажутся опасными. Мне даже показалось, что старший лейтенант несколько раз пилотировал истребитель на грани срыва в штопор. Это могло бы вызвать наше беспокойство если бы не показанный в самом начале боя управляемый выход из штопора в атаку на условного противника. То есть пилот полностью контролирует эволюции самолета. Считаю, что в действительном бою такие приемы, возможно, дадут нашим пилотам серьезное преимущество перед противником. Вот поэтому показанную тактику обязательно нужно изучить и систематизировать. Из замечаний, могу высказать лишь совет мягче работать с газом на посадке, и поосторожнее использовать закрылки в бою. Ну, а единственная трудность пока видится в недостатке опыта и излишне эмоциональном пилотировании. У меня все.
Комбриг оглядел лица других командиров и привычно почесал затылок. Общество смотрело задумчиво и высказываться без команды не спешило.
— Еще кто что скажет? Давай ты, Сергей Ильич, чего думаешь?
'Гм. Еще кто скажет за детеныша? Балу с Ракшей уже высказались, слово Багире. Угу. Видать снова судьба моя решается. Эх! Не выдавай, однопартиец! Я хоть и не Серый Волк, но могу и тебе, красному колдуну, пригодиться. А могу и порчу навести, меня один харьковский 'Кулибин' научил'.
— Считаю, что водка в нашем гарнизоне совсем видать закончилась… Раз старший лейтенант столько времени о ней не вспоминает. А судя по грустным лицам женского населения и амуры старшему лейтенанту мешать в службе тоже в ближайшее время больше не будут. Пусть служит. Вот только не надо его из бригады отпускать. Вот пусть сперва докажет, что звеном нормально командовать может, тогда уж можно его и дальше двигать.
— Угу…
— Товарищ комбриг. Раз старшего лейтенанта все равно в наш Центр воздушного боя временно переводят. Давайте по-честному поступим…
— Скрынников! Ты, пограничный майор, не спеши. Переводят, понимаешь, переводят… Может он нам самим для чего сгодится. Это он раньше хулиганом был, а теперь мы и сами в нем заинтересованы…
'Все, завелся комбриг. Жаба ему сейчас точно телеграммы шлет. А Ильич-то чего-то во мне еще сумлевается, однако. Хотя на то он и колдун, чтобы наши потемки души рентгеном просвечивать. Но в общем-то он в чем-то прав. Был бы прав, если бы не Монголия…'.
— Да я, товарищ комбриг, о другом совсем. Допуск к полетам ведь у старшего лейтенанта уже есть. Сейчас все дело тормозится из-за достройки полигонов нашего Центра. Так пусть Колун в течение ближайших трех дней в виде опыта проведет учебные бои со всеми комэсками, инструкторами и частью командиров звеньев вашей бригады на бронированных учебных ИП-1. Зря мы, что ли, вам два аппарата вчера пригнали? А вот уже по результатам этих учебных боев отберем нескольких человек для командировки вместе с ним к нам в Центр. А когда эти летчики через месяц-полтора в бригаду обратно вернутся, вам уже будет намного легче этот опыт использовать…
— А?! Ну что товарищи командиры полков и комиссары, поможем нашим зеленеющим соседям?
'Угу. 'Поможем, соседям'. Вы же сами считай бесплатно и бронированные учебные истребители получите. И возможность использовать чужие площадки и полигоны. Ну комбриг, ну лице…счет. Гм. А я тут у вас, значит, как переходящее красное знамя стану? В дудку дунули, мной помахали, об пол стукнули, 'сдал- принял' гаркнули и другому передали. Так что ли? Ну-ну. Погляжу я погляжу на этот беспредел, да и прикрою эту вашу кооперацию. Хм'.
После беседы с командованием бригады и полка, на Павлу насели особисты. Отдельный кабинет. Опросы. Павла отвечала спокойно, она уже привыкла думать о воспоминаниях Колуна как о своих, поэтому демонстрировала олимпийское спокойствие. После особистов долго перетирала кости со Скрынниковым. Майор сначала не хотел отдавать своих курсантов во главе с Симаго, но вскоре, передумав, согласился. Потом беседовала с Горелкиным. Тот постоянно сетовал на отсутствие толковых инструкторов и твердил о нереальных сроках подготовки группы. Павла снова вызвала из глубин своей памяти наиболее приятные летно-учебные воспоминания, и предложила двух наиболее толковых по ее мнению инструкторов. Если с лейтенантом Мещеряковым проблем не наблюдалось в силу его принадлежности к погранвойскам НКВД и уже полученного согласия Скрынникова, то по привлечению Бориса Глинки из Саков могли возникнуть трудности. Горелкин деловито выспрашивал обо всех поименованных кандидатах. Взять под начало недоучившихся 'погранлетов' он согласился только после повторения Павлой рассказа о харьковских учебных боях. К концу этих многочисленных переговоров Павла почувствовала что безмерно устала ворочать языком, но день на этом не закончился…
С благословения командира 69-й бригады, остаток этого и следующие три дня слились у Павлы в непрерывную череду полетов и воздушных боев. Начальство благоразумно решило обучать новой методике пока только пилотов И-16. Из 23-го ИАП, кроме самого себя, Петровский уговорил пограничников взять на обучение всего одного пилота, того самого старшего лейтенанта Сашу Дементьева, которого Павла помнила еще по испытаниям 'Тюльпана'. Все привлеченные к этому летному беспределу сначала вылетали с инструкторами бригады на УТИ-4, потом на И-16 самостоятельно. Степан Кузьмич был профессионален и строг. Двух проверяемых пилотов он до стрелковых воздушных боев не допустил. Потом очередную жертву передавали 'на растерзание' еще недавно опальному старшему лейтенанту. Оставшееся время Павла буквально жила в кабине ИП-1, благо учебных пуль Скрынников привез несколько тысяч.
От подъема до отбоя Павла успевала провести около двадцати коротких полетов и еще успевала давать замечания и советы обучаемым. Обед ей привозили прямо на летное поле. Ночью, может из-за смертельной усталости, а может по другим причинам так напугавшие ее сны больше пока не тревожили. Вот только спина и руки начали ощутимо побаливать от частых летных нагрузок и однообразной рабочей позы. Но жаловаться на здоровье Павла не умела, а заниматься физкультурой ей просто не хватало времени. Между вылетами, ее беззлобно материли удивленные и посрамленные соколы бригады. Некоторым из желающих обучаться начальство своей волей перекрыло удовольствие побывать под свинцово- пластмассовыми трассами, и они любыми правдами и неправдами наседали на главного инструктора. Несколько особо приставучих ходили за ней хвостом выпытывая в приватной беседе секреты воздушного боя.
— Паша, помнишь, мы с тобой вместе в сборной выступали?
