Гистаспа был младший брат Зариандр, и народ в тех местах говорил, будто родились они от Афродиты и Адониса. Гистасп [b] был царем над Мидией и землями по сю сторону от нее, а Зариандр - над странами, лежащими за Каспийскими воротами и далее до самого Танаиса. А по ту сторону Танаиса царствовал над марафами Омарт, и у него была дочь Одатида. О ней-то и рассказывают, будто она увидела во сне Зариандра и полюбила его, а его таким же образом постигла страсть к Одатиде. Одатида была прекраснейшей женщиной в целой Азии, и Зариандр тоже был красавцем. И вот Зариандр, увлеченный желанием взять [с] за себя эту женщину, посылает к Омарту; но Омарт отказал, потому что у него не было сыновей-наследников, и он хотел выдать дочь за человека из своего рода.
Вскоре после этого Омарт созвал князей со всего царства, своих друзей и родичей, и устроил свадебный пир, так и не объявляя, за кого он намерен выдать дочь. Когда все захмелели, он призвал Одатиду на пиршество и сказал ей перед всеми: 'Дочь моя Одатида, нынче мы справляем [d] твою свадьбу. Оглянись же, посмотри на каждого, а потом возьми золотую чашу, наполни ее и вручи тому, за кого ты хочешь замуж, и ты будешь его женою'. А она оглядела всех и отступила в слезах, потому что хотела увидеть Зариандра: Зариандру она перед этим послала весть, что готовится ее свадьба.
А тем временем Зариандр, стоявший станом на Танаисе, втайне от своего войска ночью переплыл реку, сопровождаемый только возницей, и на колеснице понесся далеко в глубь страны, проскакав целых [e] восемьсот стадий. Приблизившись к селению, где справлялась свадьба, он оставил колесницу с колесничим, а сам продолжал путь пешком, одетый по-скифски. И когда он дошел до дома и когда увидал Одатиду, которая в слезах стояла перед поставцом, размешивая в чаше вино, - он встал рядом с нею и сказал: 'Одатида, вот я здесь по твоему слову: я - Зари-андр'. Одатида, увидев человека незнакомого, прекрасного собой и похожего на того, которого она видела во сне, преисполнилась ликованием и подала ему чашу, а он схватил Одатиду на руки, унес в свою колесницу [f] и вместе с нею ускакал. А рабы и прислужницы, поняв, что это была любовь, не сказали ни слова; и когда отец приказал им говорить, они заявили, что не видели, куда умчались беглецы. Рассказ об этой любви помнят все азиатские варвары и безмерно восхищаются ей; ее изображениями расписываются и храмы, и царские дворцы, и даже дома простых людей; и многие князья дают своим дочерям имя Одатиды'.
36. О подобном случае рассказывает и (576) Аристотель в 'Массалийском государственном устройстве' [frag. 549]: 'Массалия была основана ионийскими фокейцами, прибывшими в те края по торговым делам. Фокеец Эвксен был гостеприимцем царя по имени Нан. Этот Нан, справляя в то время свадьбу своей дочери, пригласил на пир случившегося в Массалии Эвксена. Свадьбы же там справляются так: когда гости насытятся, входит невеста с чашей вина и подает ее одному из сватающихся, объявляя его своим женихом. Петта, дочь Нана, подала кубок Эвксену [b]. Отец не возражал против такого выбора, видя в этом божественную волю. Эвксен взял в жены Петту и поселился с ней, дав ей новое имя - Аристоксена. У них родился сын, названный Протидом, и еще в наши дни в Массалии существует род Протиадов, происходящий от этого человека'.
37. А разве Фемистокл, по словам Идоменея, не въехал в Афины при [с] всем народе на колеснице, запряженной гетерами? Имена их были: Ламия, Скиона, Сатира и Нанния. А сам Фемистокл разве не был сыном гетеры по имени Абротонон? Так говорит Амфикрат в книге 'О знаменитых людях':
Абротонон из фракийской земли; уверяет преданье -
Славный герой Фемистокл ею для греков рожден.
Впрочем Неанф Кизикийский в третьей и четвертой книгах 'Эллинекой [d] истории' говорит, что он был сыном Эвтерпы. А разве Кир, отправляясь в поход на брата, не взял на войну с собою гетеру из Фокеи, о которой говорили, что она была и умнее и прекраснее всех? Зенофан говорит, что сперва ее звали Мильто, а потом стали называть Аспасией. Сопровождала Кира и другая наложница, из Милета. А великий Александр разве не держал при себе Таиду, афинскую гетеру? Клитарх говорит, что это из-за нее был сожжен царский дворец в Персеполе. [e] Эта самая Таида после смерти Александра вышла замуж за Птолемея, первого царя Египта, и родила ему сыновей Леонтиска и Лага и дочь Ирину, которую выдали за Эвноста, царя Сол на Кипре. И второй царь Египта, прозванный Филадельфом (сообщает об этом Птолемей Эвергет в третьей книге 'Записок') имел множество любовниц: и Дидиму, [f] самую прекрасную из всех египетских женщин, и Билистиху, и Агафоклею, и Стратонику, чей памятник стоял на морском берегу близ Элевсина, и Миртию, и многих других, потому что этот Птолемей был особенно склонен к любовным утехам. Полибий в четырнадцатой книге 'Истории' говорит, что в Александрии стоит много статуй той Клейно, которая была у Птолемея виночерпием: в одном хитоне и с чашей в руках. А разве лучшие дома не называются по имени Миртии, или Мнесиды, или Пофины? А ведь Мнесида была флейтисткой, и Пофина была флейтисткой, а Миртия была одной из самых известных и доступных (577) мимических актрис. А разве царя Птолемея Филопатора не держала в своих руках гетера Агафоклея, переворотившая все его царство? И Эвмах Неаполитанский во второй книге 'Истории Ганнибала' сообщает, что Гиероним, тиран Сиракуз, взял в жены Пифо из блудилища и сделал ее царицей.
38. Тимофей, прославленный афинский полководец, заведомо для всех был сыном гетеры-фракиянки; впрочем, она во всем ином была вполне достойна уважения, так как гетеры, переменив свой образ жизни на скромный и пристойный, обычно оказываются лучше тех, [b] которые хвалятся своими добродетелями. Когда однажды над Тимофеем смеялись за то, что у него такая мать, он сказал: 'А я так благодарен ей, потому что ей я обязан тем, что я сын Конона'. И Филетер, {62} царь Пергама и 'Новой земли', был, по утверждению Каристия в 'Исторических записках', сыном флейтистки Бои, гетеры из Пафлагонии. А оратор Аристофонт, тот самый, который в архонтство Эвклида внес закон, чтобы не считались гражданами дети, рожденные не от матери-гражданки, [c] сам был изобличен комиком Каллиадом в том, что имел детей от гетеры Хорегиды: об этом рассказывает тот же Каристий в третьей книге 'Записок'. А Деметрий Полиоркет разве не был безумно влюблен в флейтистку Ламию, от которой имел и дочь Филу? Эта самая Ламия, как рассказывает в книге 'О картинах в сикионском портике' Полемон [frag. 14 Preller], была дочерью афинянина Клеанора, она и соорудила сикионцам этот портик. [d] Любовницей Деметрия была и пресловутая афинская гетера Леэна и великое множество других.
{62 ...Филетер... — Родился в Тиейе, или Тионе, близ Понта, в молодости был слугой, в 284 г. до н.э. захватил крепость Пергам, впоследствии стал основателем Пергамского царства. Умер в 263 или 260 г. до н.э. Новой землей называлась область, прилегавшая к Пергаму.}
[Поэма Махона]
39. Комический поэт Махон в своей поэме, озаглавленной 'Изречения', пишет так: {63}
{63 См. 348d, сочинение в том же духе приписывалось Аристиппу.}
Сперва Леэна-львица позой 'львиною' {64}
{64 ...позой «львиною»... — за которую она, скорее всего, и была названа Леэной (львица). В схолиях к аристофановской «Лисистрате» (231) говорится: «позиция эта распутная, ее употребляют гетеры».}
Искусно прибрала к рукам Деметрия
И процветала. Но явилась Ламия
И одержала верх, ристая 'всадницей'.
Доволен царь и хвалит, а она в ответ:
'Е.. тогда, коль хочешь, даже 'львицею''. {65}
{65 ...Пародирование стиха Эврипида («Медея». 1358):
Зови тогда, коль хочешь, даже львицею.
}
Эта Ламия была легка на язык и остроумна, как, впрочем, и Гнафена, о которой у нас еще пойдет речь. А о Ламии Махон пишет в другом месте так:
[e] Деметрий как-то Ламии показывал
За выпивкою мази благовонные
(Она была флейтисткою, Деметрий в ней
Души не чаял, жал ее без устали.)
Высокомерно все отвергла Ламия
И поглядела на царя с презрением;
Тогда кивнул Деметрий, чтобы вынесли
[f] Им нарда подешевле, сам же, вытерев
О срам свой пальцы, в руки взял щепоточку,
