— Разделяемся. Примешь командование над хвостом. Твой позывной… Как звали первого заместителя Пусяня?
— Ваньянь Агада, — напомнил комиссар.
— «Агада». Вернешься на ближайшую развилку, потом свернешь на любую из центральных магистралей. Будем держать связь и договоримся о месте встречи.
— А как же они? — Аттила кивнул в сторону моря.
— Правильно, сначала с ними разберешься. Все, мы уходим! Желаю удачи!
Аттила Кун окинул взглядом остающихся с ним офицеров.
— Паламедес, Хеллборн, Намибия — займитесь.
— Чем, сэр? — имел глупость ляпнуть Хеллборн.
— Они капитулировали, — на удивление охотно пояснил комиссар и снова кивнул в сторону моря. — Составите призовую команду и… Вы же моряки, не мне вас учить.
— Как мы туда доберемся? — не понял Джеймс.
— Они пришлют катер, — Аттила был терпелив. — Ждите их на берегу. Вперед, время не ждет!
«Дежа вю», — констатировал Хеллборн некоторое время спустя, наблюдая за подплывающим катером. Давно ли он так стоял на песочном пляже Порт-Султана? Черт побери, даже этот офицер похож на покойника Жан-Люка Дюпонта… Нет, совсем не похож. Даже ниже ростом, белобрысый и уши оттопыренные. Желто-коричневая форма?! Так это не легионеры, это же…
— Флудер-капитан Гезельшафт, — представился спрыгнувший на берег офицер, — Индоокеанский Атлантический Флот.
«Чудеса с географией», — отметил Джеймс. — «Отцы-основатели Индоокеании явно поторопились дать государству название. А есть ли у них Индоокеанский Ледовитый флот?»
Уаскар Паламедес назвал себя и представил других офицеров. Гезельшафт немедленно принялся пожирать глазами Намибию. Товарищ принцесса приняла это как должное.
— Почему вы решили капитулировать, капитан? — поинтересовался Паламедес.
Индоокеанец неохотно оторвал взгляд от прекрасного зрелища и повернулся к византийцу:
— Наш командир убит, мачта с флагом сбита, машина повреждена… Капитуляция — стандартная процедура при нашем положении вещей.
— Как называется ваше судно?
— «Дирфингер», порт приписки — Прая-ди-Сантьягу. Эскадренный фрегат, восемнадцать тысяч тонн…
— Неважно, — прервал его Паламедес. — Проследуем?
— Прошу, — попытался щелкнуть каблуками флудер-капитан, но на песке у него это плохо получилось. Поэтому он молча указал на свой катер. Большой катер, почти три десятка драконцев легко и свободно разместились на палубе, ничуть не потеснив малочисленный индоокеанский экипаж. Мотор загудел, и катер отчалил. Флудер-капитан Гезельшафт поднялся в рубку. Повинуясь приказу Паламедеса, Хеллборн последовал за ним.
— Служили на флоте? — вежливо поинтересовался индоокеанский офицер, когда Джеймся присоединился к нему.
— Так точно, — равнодушно отозвался Хеллборн. — Грифонская береговая оборона.
— Соотечественник! — возликовал собеседник и перешел на немецкий. — Да, после деимперизации наш флот уже не тот, что раньше. Куда только нашего брата не занесло! Я сам десять лет назад в Индоокеании натурализовался. Вы на каком корабле славного ГИФа имели честь служить?
— На «Генрихе Птицелове», — осторожно сказал Джеймс. Так назывался грифонский кораблик, аляповатую картинку которого он видел в «Энциклопедии Военного Искусства».
— Это название серии, — кивнул Гезельшафт, — а на каком именно корабле? Кто был вашим капитаном? Вы учились в Рюгенской академии ВМФ? Или в Дунайском Колледже?
Проще всего было ответить болтливому «индо-германцу»: «Не твое собачье дело, военопленный, заткнись и продолжай управлять катером». Но эта простейшая мысль в голову Хеллборна явиться не пожелала.
Отправляясь на «абордаж», Джеймс захватил с собой старый, но надежный «британский бульдог». И теперь пустил его в ход.
Получив пулю в живот, Гехельшафт согнулся пополам; вторая пуля угодила ему прямо в макушку. Третий выстрел прикончил рулевого матроса — тот даже не успел упасть, а Хеллборн уже спрыгнул на палубу, и ствол его револьвера искал новую цель в неприличной униформе.
— Засада! — орал он при этом. — Измена! Ловушка!
Его боевые товарищи в глубине души были готовы к чему-то подобному, поэтому не стали задавать лишних вопросов. Не прошло и секунды, как драконские солдаты и черные амазонки принялись расстреливать, резать и рубить на части ошеломленных индюшатников. Еще через несколько минут все было кончено. Катер не успел удалиться от берега даже на сотню метров; застреленный рулевой перестал давить на педаль управления, и мотор заглох.
— Джеймс, разворачивай его обратно! — крикнул Паламедес, стреляя в небо из сигнального пистолета. Красная ракета, вторая, третья…
«Если бы я еще знал — как», — подумал Хеллборн. Слава Будде, все достаточно просто. Руль, педаль газа как на автомобиле. Ура, работает! Так, развернулись… Все в порядке, доплывем.
Катер снова уткнулся в пляжный песок, и в этот момент опять заговорили орудия бронепоезда — только хвостовой части, но хватило и этого. Драконские артиллеристы успели пристреляться еще в ходе предпоследнего короткого боя, а наивные индюшатники на борту фрегата планировали капитулировать и расслабились… Все было кончено в несколько минут.
— Хорошо взорвался, — констатировал Паламедес, приложив ладонь козырьком ко лбу.
«Они собирались мирно сдаваться, а я довел их до могилы», — цинично подвел итоги «абордажного приключения» Хеллборн. Никаких моральных терзаний по этому поводу он не испытывал.
Это же индюшатники, сослуживцы Ла Бенева и воздушные палачи Кейптауна.
Виновны, ваша честь — казнить их огнем!!!
Глава 34. Барабаны джунглей
Славный путь новорожденного бронепоезда «Ваньянь Агада» оборвался всего через восемь километров.
Очередной враг, пришедший со стороны моря, оказался весьма неуклюжим цеппелином. Воздушный корабль был украшен опознавательными знаками здешней Португальской Империи — державы союзной и дружественной, поэтому драконцы позволили ему приблизиться.
«Нуждаемся в помощи», — просигналили лже-португальцы. «Агада» замедлил ход и остановился. И тогда дирижабль плавно спикировал прямо в центр состава.
Джеймс Хеллборн, неоднократно выдававший себя за белголландцев, драконцев и других служителей иностранных флагов, был оскорблен в лучших чувствах. Что ж, вероятность того, что кто-то рано или поздно попытается обмануть его, всегда была крайне высока. Почему не сегодня? Так или иначе, он успел оценить мастерство неведомого пилота-самоубийцы, прежде чем оставить свой пост на крыше и нырнуть в люк броневагона.
Последовавшие несколько минут плохо поддавались описанию. Возможно, именно так чувствуют себя монетки в копилке, когда ее трясут. Перед тем, как разбить. И на этот раз копилку разбили основательно.
«Чего только люди не придумают, чтобы похоронить себе подобных», — думал Джеймс, выбираясь из полусплющенного броневагона. — «В ушах будет звенеть несколько дней. По крайней мере, уши сохранились. Далеко не всем так повезло».
Как мог описать эту картину старинный романист? «Казалось, неведомый великан разорвал железнодорожный состав на две части как тонкую цепочку, а потом связал обрывки фантастическим
