курсантские дела. Будем стоять в почетном карауле, помогать на кухне и все такое. Как я за вас рада!
«А обо мне и говорить нечего», — подумал Хеллборн.
Странно, никогда раньше ему не приходилось получать настолько незаслуженную награду. Вот дьявол, еще один пышный банкет, снова парадный мундир… Как скажете, товарищ Мак-Диармат.
Мы будем гулять и веселиться.
«…я предпочитаю проводить свои дни в распущенности, цинизме и отчаянии, чем маршировать в ногу и в искреннем восторге кричать «ура!», когда Славный Лидер проезжает мимо».
Глава 37. Славный Лидер проезжает мимо
Ближе к вечеру над городом сгустились тучи — в буквальном смысле этих слов.
— Поразительно, — удивлялась Патриция, когда они подъезжали к Карфагену, — в Тунисии, в это время года! Неужели будет дождь?
— Все может быть, — философски заметил Хеллборн. — Я бы предпочел старый добрый альбионский снег…
(«Если повезет — мы увидим его очень скоро. Если.»)
— …но и дождь — лучше, чем ничего.
Карфагенский Дворец Высоких Собраний не собирался сверкать в ночи тысячью огней — светомаскировка и затемнение. Но прожекторы угловых флак-башен, кромсавшие небо, с лихвой искупали этот недостаток. Они словно насмехались над грядущими бомбардировщиками Дельфинского Альянса — «приходите и возьмите!»
Если снаружи это был уже поднадоевший армированный бетон, то роскошь внутренних помещений могла поспорить с палатами харбинских императоров и грифонских королей. Хрусталь, позолота, красное дерево и слоновая кость. Что ж, Доминация Спаги была солдатской республикой — но явно не спартанской.
Хотя даже спартанцы могли бы одобрить развешанные по стенам батальные полотна и расставленные на каждом шагу мраморные статуи великих полководцев далекого и недавнего прошлого. Помимо картин, памятников и трофейных штандартов перед глазами мелькали союзные и нейтральные мундиры всех цветов спектра, во всех возможных сочетаниях. Возможно, на двух последних вся эта роскошь и была расчитана. Кроме того, слоновая кость и красное дерево должны были символизировать богатство Солдатской Республики и стабильность грядущих ветеранских пенсий.
«Из бегемотов — колбаса, и золото пустынь,
И африканские леса, куда глаза не кинь,
Килиманджаро белый свет, и южные моря -
Владей всем этим сотни лет, Империя моя!»
— некстати вспомнил Хеллборн отрывок из фельетона, прочитанного в «Дракон Таймс» за несколько дней до начала войны. Или то была насмешка над какой-то другой империей?…
Плотная и строгая охрана трижды проверила документы и пригласительные билеты, прежде чем альбионцы добрались до Главного Парадного Зала. Здесь Патрицию и Хеллборна разлучили — нет, не церемониймейстеры, а всего лишь опытные центурионы. Награждаемых солдат и офицеров построили в две аккуратные шеренги. Мальчики отдельно, девочки отдельно. По росту, званию и цвету мундира. Черные пехотинцы, зеленые танкисты и пилоты «механических рыцарей», синие авиаторы, оранжевые моряки и разноцветные союзники. Всевозможные гости пока толпились на заднем плане.
Потом загремели фанфары.
Между рядами героев Доминации прошагали отборные преторианцы из Вандальской Гвардии, занявшие позиции вокруг трибуны. Вслед за ними — еще несколько элитных отрядов (на правом фланге одного из них Джеймс разглядел малышку Келли Робинсон). Затем неторопливо проследовали вожди и полководцы Солдатской Республики. Их было много. И если награждаемые обязаны были стоять по стойке «смирно», то к прочим гостям торжества это не относилось. Каждого прибывающего генерала или маршала встречала дружная овация или другие подобные звуки:
— Чанг! Чанг! Чанг-Кай-Ши! Пат-тон! Пат-тон! Баль-бо! Баль-бо! У-дет! У-дет!
И хотя Хеллборн успел заочно познакомиться со всеми полководцами Доминации, пролистывая ежедневные газеты, эти торжествующие вопли оказались совсем не лишними.
Всесильный генералиссимус и диктатор Спаги шел последним. Орлиный взгляд, орлиный нос, грудь колесом и полна орденов, легкое облысение. Если бы не черная полоска усов — настоящий Цезарь. Он и взошел на престол как солдатский император древнего Рима — после того, как с предшественником беспощадно расправились в очередной раз восставшие легионеры. Пять лет назад это случилось. Впрочем, предыдущий вождь Спаги императором не был — всего лишь бароном. Зато красным!
Ах, да, здесь все-таки присутствовал церемониймейстер, как раз в этот момент выступивший вперед и провозгласивший:
— Его Превосходительство Герцог Алжира, Верховный Главнокомандующий Легионов, Генералиссимус Спаги и Президент Солдатской Республики Франциско Первый, Франко, Диктатор!
— ФРАН-КО! ФРАН-КО! ФРАН-КО! — надрывалась толпа.
Франциско Франко поднялся на трибуну. Еще раз прогремели фанфары. Почетные караулы перекинули ружья с одного плечо на другое. На какое-то время воцарилась тишина. Генералиссимус откашлялся. Справа и слева от него развевались знамена Доминации — черно-красные штандарты, украшенные золотыми гоплитскими шлемами и скрещенными мечами. Развевались? В закрытом помещении?! «Вентилятор», — догадался Хеллборн.
— Братья! Братья и сестры! Мы пришли из маленьких городов далеких стран, чтобы спасти свою честь от мира, погруженного в огонь! Забудь о том, что ты француз или испанец, теперь имя тебе — Легион! Ты гражданин Солдатской Республики, строитель нового мира! Мира, который будет построен железом и кровью! Кончилась эра унижения! Мы больше не будем пешками в руках продажных политиков! Теперь мы сами выбираем свою судьбу! Сами выбираем, кому объявить войну и за что сражаться! А кто не сражается — тот уже мертв! Кто не видит цель — тот слеп! Есть цель — есть единство! Есть враг — есть убийство! Пока мы едины — мы непобедимы! Мы — Иностранный Легион! И я — тоже Легион!!!
«Есть в этом что-то порочное, — заметил Хеллборн. — Интересно, он сам-то хоть понял, что сказал? Жаль, я так не умею — быть бы и мне герцогом, маршалом, диктатором…»
Но такие мысли явно не посещали головы прочих граждан Солдатской Республики, разразившихся торжественными воплями и римскими салютами, едва генералиссимус завершил свою речь. Похоже, я чего-то не понимаю, подумал Хеллборн, салютуя вместе со всеми, но в конце концов — им лучше знать, это их мир, я здесь только проездом.
После этого диктатор двинулся в обратном направлении, по ходу дела пожимая руки и развешивая ордена (за ним несли целых два огромных подноса). Хеллборн даже не успел заметить, как стал кавалером Ордена Мономаха. «Кто такой Мономах? — закопался Джеймс в свою память. — Античный карфагенский полководец. Он сражался в одиночку. Почти как я».
Но не сегодня.
— СМИРНО! ВОЛЬНО! Разойтись!
Торжественная часть приема закончилась.
— Теперь надо поплотнее набить брюхо, — заметил стоявший неподалеку пилот «механического рыцаря». — Там, куда мы завтра возвращаемся, такая возможность выпадает редко!
Хеллборн на всякий случай отвернулся — кто его знает, этот парень мог быть среди тех, кого драконцы не успели подбить в окрестностях заброшенного малайского города.
Так, а мы что будем делать? Проблема набить брюхо не стоит так остро. Не поехать ли домой? В
