Им понадобилось десять минут, чтобы застелить постели, протереть полки в шкафах и устроиться. Линда тут же укрепила плакат с Родом Стюартом в изголовье, Ирис усадила потертого игрушечного медвежонка на подушку, Сабина прикрыла белой скатеркой поцарапанную, выщербленную поверхность колченогого столика.
– А что теперь? – спросила Стефи.
– Пойдем поищем кафе! – предложила Линда.
– Сыграем в пинг-понг! – высказалась Андреа.
– Посмотрим, что делают мужчины, – внесла предложение Ирис, поддержанная энергичным кивком Сабины.
Девушки сбежали на первый этаж, через открытое раздаточное окно в столовой заглянули с любопытством в кухню, где все блестело.
В глубине две женщины мелко резали огурцы, впереди, прямо у окошка, возился с огромной кофеваркой парень лет двадцати.
– Дамы, вы только взгляните! – воскликнула Андреа, показав на длинноволосого. – Самый красивый мужчина на Мёнезее.
Пять девичьих голов просунулись в окошко и принялись разглядывать парня, невозмутимо заливавшего огромное количество воды в бак кофеварки.
– Ты посмотри, Андреа, – хихикнула Линда, – натуральные локоны. Таких теперь не найдешь ни в одном магазине!
– Слишком уж стар! – запривередничала Андреа. – Он мне в отцы годится. И вообще неженки нынче не в моде!
Теперь уже ухмыльнулся несостоявшийся «отец». Явно изучающе взглянул он в лицо Андреа, оценил видневшуюся в окошке пышную верхнюю часть ее тела.
– Бог мой, – парировал он в итоге, – иметь такую дочь – да я бы тут же отрезал себе кое-что!
Женщины на кухне засмеялись, Андреа залилась краской и даже Линда лишилась дара речи. И как всегда одна Стефи не полезла в карман за словом:
– Что же? – спросила она с кажущейся серьезностью.
«Мальчик» тоже принял серьезный вид.
– Волосы, конечно. А что еще?
Энергичный женский голос оборвал вспыхнувший вновь смех:
– Не отвлекайте парня от работы. У этих уклонистов все и так из рук вечно валится!
– Уклонист, а что это такое? – спросила Андреа и оглянулась.
Перед ней стояла женщина лет сорока пяти, невысокая, плотная, но стройная. Темные, начавшие уже седеть волосы собраны были на затылке в узел.
– Уклонисты – это типы, которые уклоняются от службы в бундесвере и потому отбывают гражданскую повинность…
– А еще пожирают маленьких детей! – перебил ее парень. – Но больше всего им по вкусу белокурые немецкие девственницы!
– Девственницы? – насмешливо переспросила Андреа. – Вы понимаете, о чем он говорит?
Снова раздался смех, но жену директора не так-то легко было сбить с толку.
– Что касается его, – сказала она, показывая на длинноволосого, – то он здесь на работе, и вам разрешается разве что посмотреть. К тому же в деревне у него красотка, так что вам рассчитывать не на что.
Она быстро прошла в кухню и изнутри с грохотом опустила закрывающую окошко перегородку.
– Ну и что теперь? – спросила Линда.
– Я пошла играть в пинг-понг! – заявила Андреа. – Вы идете?
Но у остальных желания не было.
Стефи толкнула Ирис в бок и предложила:
– Пошли, посмотрим, что делают мужчины!
21
«Мужчины» слонялись у главного входа, кое-кто подпирал невысокую стену, за которой начинался уходящий вверх склон горы. На сырой глинистой почве стояли два стола для настольного тенниса, сделанные из прочного, не поддающегося действию сырости материала, за ними начинались высокие сосны. Но на природу всем в данный момент было наплевать: со смехом и язвительными комментариями наблюдали они, как Олаф собирает свое барахло, рассеянное по площадке.
– Что здесь случилось? – закричала Стефи через весь двор. – Малыш, должно быть, спутал окно с платяным шкафом?
Олаф, который в этот момент выуживал из небольшого цветника у стены свои трусы, бросил на нее испепеляющий взгляд.
– Заткнись, шлюха! – прошипел он.
Стефи приблизилась вплотную и, насмешливо улыбаясь, взглянула Олафу прямо в глаза. Затем медленно потянула вниз «молнию» стеганой куртки.
