женитьбой до Святой земли или вообще отложить ее на неопределенное время под предлогом Крестового похода? Или он действительно хотел именно сейчас, среди ратных трудов и свершений, зачать наследника династии Плантагенетов?
Отчасти ответ на эти вопросы лежит в неромантической плоскости геополитики. Ричард действительно беспокоился о своих далеких владениях. В брачном договоре король передавал новой королеве права на все земли Гаскони за рекой Гаронной. Эта беспокойная часть его владений была некогда присоединена к ним силой и населена строптивой и самостоятельной знатью, которая не питала любви ни к Ричарду, ни к дому Пуатье. Однако Гасконь находилась по соседству с Наваррой, и вместе они могли служить противовесом юго-восточной провинции Тулузе, которая была традиционно враждебна герцогам Аквитанским. Если дело было действительно в геополитических расчетах, тогда для Ричарда имело смысл жениться именно сейчас, на Кипре, до встречи в Палестине с хитрым, завистливым, мстительным и фальшивым Филиппом Французским. Наследник же был бы для Ричарда и целью, и средством.
В день этого знаменательного события в гавань Лимассола прибыла основная часть английского флота с острова Родос. Возможно, именно это обстоятельство, а не брак по расчету, привело короля Ричарда в особенно хорошее настроение.
2. Серебряные цепи
За три дня до свадьбы на Кипр с тремя кораблями прибыл король Ги Иерусалимский, покинувший поле битвы под Акрой. Несмотря на свадебные приготовления, Ричард нашел время, чтобы встретить союзника со всеми необходимыми почестями и предоставить ему резиденцию в Лимассолском замке.
Несмотря на царственный титул, Ги находился в жалком положении. Последние четыре года были для него тяжелыми. Около года он провел в плену у Саладина и был освобожден, лишь дав клятву никогда больше не воевать с мусульманами. Лузиньян нарушил ее уже через год, начав в июле 1189 г. осаду Акры, но за два года он так и не добился успеха. Многие по-прежнему относились к этому «королю без королевства» неприязненно, так как винили его за поражение при Хаттине. Теперь фактическим лидером европейцев в Палестине вместо него уже стал маркиз Конрад Монферратский. Вдобавок к этому Ги овдовел. Его жена Сивилла скончалась осенью 1190 г., а его права на престол были прямо связаны с этим браком. Лузиньян успел пожаловаться Ричарду, что Филипп Французский, явившись к месту битвы, объединился с Конрадом против него и подрывает его авторитет.
Незадачливый король нуждался в поддержке, и Ричард щедро одарил Ги, подарив ему две тысячи марок серебра (марка составляла две трети фута) и двадцать драгоценных чаш (две из них — из чистого золота). В благодарность Ги присягнул на верность Ричарду как сюзерену. Такой союз имел временные преимущества, но еще больше осложнял отношения в лагере крестоносцев. Уже существовали противоречия между храмовниками и госпитальерами, между старыми католиками-колонистами в Палестине, «пуленами» и новыми, «парвеню», между Ги и графом Раймундом, между самим Ричардом и Филиппом Французским. Теперь Ричард и Ги объединились против Филиппа и Конрада. Саладин должен был радоваться такому раскладу в стане противника.
На другой день после свадьбы Исаак Комнин обратился к Ричарду с просьбой о мире. Встреча короля и императора произошла на равнине за пределами Лимассола. Ричард снова проявил себя как устроитель блестящих церемоний. Он был в самых роскошных королевских одеждах и восседал на мощном испанском коне, причем седло было украшено золотыми блестками, конский чепрак — также декорирован золотом, и даже шпоры Ричарда были золотыми. На поясе короля висел огромный меч с золотой рукоятью. Он носил ярко-красную шляпу, расшитую изображениями животных и птиц, а в руке держал скипетр, знак королевской власти. Это было впечатляющее зрелище. Исаак при виде такого величественного властителя тут же поклялся ему в вечной верности. Он смиренно обещал послать в Палестину сто рыцарей, четыреста всадников и пятьсот пехотинцев, а также предложил к услугам крестоносцев все замки на своем острове. Он уплатил штраф за кражу кораблей и сокровищ — двадцать тысяч золотых марок и предложил в заложники свою единственную дочь.
«Милорды, — обратился Ричард к своему совету, — вы — моя опора. Не наносит ли этот мир урона вашей чести? Если он вас устраивает, будем считать, что он вступил в силу».
«Он нас устраивает, государь, — был ответ. — Это почетный мир».
Итак, мир вступил в силу и был скреплен поцелуями. Король воротился в Лимассол полностью удовлетворенным и даже вернул Исааку его шатер.
Но следующей ночью совершилось вероломство, подобное тому, которое произошло на Кипре в более позднюю эпоху (история Отелло и Яго). К Исааку явился некий рыцарь, заявивший ему, что английский король-де заключил мир только из притворства, а на деле он собирается той же ночью взять императора в плен и заковать в цепи. Комнин же еще со времени своего европейского плена панически боялся цепей. Этот рыцарь, Яго эпохи крестоносцев, был в тайном союзе с королем Филиппом и хотел, чтобы Ричард задержался на Кипре, занимаясь бессмысленной борьбой, а Капетингу в отсутствие соперника досталась бы вся предполагаемая боевая слава на Святой земле. Исаак тайком бежал из своего шатра, установленного на месте переговоров, в Фамагусту, а оттуда сообщил Ричарду, что передумал заключать мир и продолжает войну против иностранных захватчиков.
Возможно, Ричард втайне желал, чтобы император изменил решение именно таким образом. Теперь у английского короля был предлог, чтобы покорить весь остров и завладеть его богатствами. К тому же Кипр был расположен не очень далеко от Палестины и мог стать прекрасным плацдармом для армии Ричарда. Бедный остров! Теперь речь шла о похищении не Афродиты, а ее родины. Кипр, кажется, всегда был обречен становиться чьей-то добычей, одни видели в нем житницу, другие — стратегическую крепость. Сами же его жители и на этот раз ничего не выиграли. Более того, если верить монаху Неофиту, «высшим силам было угодно прогнать собак, чтобы их место заняли волки».
Ричард начал охоту на императора. Часть своего флота он послал на запад, в обход Пафоса, в Кирению с приказом присоединять к себе все встреченные по дороге корабли, а сам с другой частью отправился в сторону Фамагусты, велев королю Ги с армией также отправляться в Фамагусту по суше. После взятия султаном Акры город-крепость, одну из башен которой впоследствии прозвали «башней Отелло», превратился в один из важнейших портов Восточного Средиземноморья. В Фамагусту переселились многие жители Акры после ее взятия мусульманами. Здесь был лучший на Кипре порт, и сюда съезжались торговцы из Европы, Азии и Северной Африки.
Узнав о том, что флот Ричарда подходит к городу, император Исаак, пораженный проворством англичан, бежал из Фамагусты на Месаорийскую равнину в глубине острова, в край лугов и оливковых рощ. К северу от нее возвышались Киренийские горы, где у Комнина имелись три огромных замка — Буффавенто, Дьедамур и Кантара.
Прежде чем отправиться в погоню, Плантагенет ненадолго задержался в Фамагусте. Между тем Филипп Август решил навести справки о делах своего союзника. Он прислал епископа Бовийского и своего коннетабля, чтобы узнать, когда же Ричард прибудет на помощь жителям Святой земли. Филипп сообщал, что у него все готово к осаде Акры, но он не начнет ее до прибытия союзника. Встреча с посланцами французского короля прошла напряженно. Они едва ли не обвиняли короля в медлительности и нерадении. Что Кипр имеет общего с Палестиной? Не забыл ли английский король о своей цели? Как заметил один из поэтов того времени, «говорилось и такое, что нельзя здесь повторить». Ричард сдержал свой гнев и объяснил послам, что он не может не воздать здешнему негодяю правителю за его оскорбления.
Между тем Исаак в Никосии пытался собрать остатки своего войска. Императору было нелегко: многие из его людей перебежали к королю Ричарду, и даже гвардия не была вполне надежной. За ужином один из придворных осмелился сказать Комнину: «Государь, я бы советовал помириться с английским королем, чтобы не потерять все царство». Услышав такие слова, император, который в этот момент резал мясо, бросился к возмутителю спокойствия со столовым ножом в руке и отрезал ему нос…
Собрав человек семьсот, Исаак направился на Месаорийскую равнину. Встреча двух войск произошла поблизости от местечка под названием Трематуза. Сражение было коротким и запомнилось современникам
