таковы, что производство придется остановить на шесть-семь недель. А в «Эрла» в Лейпциге 160 поврежденных самолетов, которые были спасены и извлечены из разрушенных цехов, в большинстве случаев, как это ни удивительно, поддавались ремонту. В Регенсбурге завод «Мессершмитт» был так разбомблен, что вначале было решено его не восстанавливать, а начать новое строительство в другом месте. Потом выяснилось, что наиболее ценное оборудование пострадало меньше, чем предполагалось. Многие станки требовалось лишь освободить от рухнувших на них обломков. Спустя четыре месяца заводы вышли на прежний, до бомбежек, уровень производства. А «Мессершмитт» в Аугсбурге возобновил работу 9 марта, то есть всего лишь через две недели после «двойного удара».
Таким образом, принятие срочных мер дало поразительные результаты. Рассредоточение ценных производств, уже начатое по инициативе самих фирм, было официально оформлено приказом министерства Шпеера. Последствием «большой недели» явилась полная реорганизация наверху, в Берлине. 1 марта министерство военной промышленности получило свой собственный «штат истребителей», который возглавил энергичный чиновник Заур. Это означало, что производство истребителей было изъято из компетенции министерства авиации рейха, которое всегда отдавало предпочтение бомбардировщикам.
Рейхсминистр Шпеер выразил свое убеждение, что военная промышленность рухнет, если не будет эффективно защищена, в особенности от этих ужасных дневных налетов авиации США. Несмотря на масштабы разрушений, полученных в ходе «большой недели», задача Заура состояла в увеличении производства истребителей до предела. Были разработаны новые программы, перераспределена рабочая сила с других производств, увеличено снабжение сырьем. Наконец, помощь оказали сами штабы ВВС союзников. Временно убежденные, что производство истребителей в Германии уже никогда не оправится от недавно полученных ударов, они на какое-то время прекратили дальнейшие налеты.
Вышеприведенные таблицы ясно указывают, что месячное производство 2000 одноместных истребителей, как этого требовало люфтваффе, было реализовано в середине 1944 года. А во второй половине этого года Заур со своей командой поднял производственную планку еще выше. Несмотря на «большую неделю», в 1944 году поставки были самыми высокими по сравнению с остальными годами войны, составив в целом 25 285 истребителей. Тот факт, что скоро германская ПВО уже не могла выдерживать натиск стратегической бомбардировочной авиации врага, объясняется не нехваткой новых истребителей. Тут кроется нечто иное.
Представление о динамике восстановления индустрии можно получить из следующих таблиц:
Ожесточенное соперничество за господство в небе над Германией стоило оборонявшейся стороне тяжелых потерь в летном составе. С каждой неделей американский истребительный эскорт становился все мощнее. В боях против «мустангов», превосходивших своих оппонентов в скорости и маневренности, даже опытные немецкие летчики-истребители должны были рисковать, если хотели добиться победы. Слишком много ветеранов уже были сбиты, а на замену поступали неравнозначные кадры. Не имея приоритета в мобилизации персонала, командование истребителей люфтваффе должно было брать то, что давали, а из- за нехватки времени тренировка экипажей проходила на борту самолета. Летчиков бросали в бой наполовину подготовленными, молодые рекруты были обязаны взлетать в любую погоду и пробиваться сквозь облачность толщиной часто в сотни метров. И хотя вовсю применялись полеты вслепую, этому обучились лишь немногие летчики. Вверху, над облачным покровом, командиры отчаянно старались собрать свои стада в боевую группу нужного размера и ударной мощи, и, когда это им удавалось, «тандерболты» и «мустанги», так или иначе, уже пользовались преимуществом в высоте. Пока немецкие потери росли с тревожащей скоростью, неуклонно падала уверенность в рядах собственного командования истребителей, увязших в безнадежной борьбе.
«Между январем и апрелем 1944 года наши дневные истребители потеряли около 1000 пилотов, – заявил командующий истребителями Адольф Галланд в своем докладе министру. – Сюда входят наши лучшие командиры эскадрилий, групп и соединений. Каждое вражеское вторжение стоит нам около пятидесяти летчиков. Близится время, когда наше оружие будет неспособно разить врага».
Тем не менее германская истребительная авиация совершила свою последнюю отчаянную попытку отобрать у американцев господство в небе над своей страной. 3 марта над столицей рейха в яркий солнечный день появились несколько «Лайтнингов Р-38». День спустя на ту же цель вылетело соединение 8-й воздушной армии под прикрытием истребителей, но из-за плохой наземной видимости к объекту пробились лишь двадцать девять «крепостей». 6 марта погода наконец-то улучшилась, и на столицу вылетели 660 четырехмоторных бомбардировщиков с намерением втянуть германскую оборону в бой. Уверенные в непробиваемой защите своего эскорта, американцы рассчитывали нокаутировать немецкую истребительную авиацию и в воздухе, и на земле. «Существовала надежда, – гласит один из пассажей истории американской войны в небе, – что германские истребители будут быстро реагировать на любую угрозу Берлину и в последующих воздушных боях понесут тяжелые потери… Если и существовал какой-либо объект, за который германская военная авиация будет сражаться, то это наверняка Берлин».[49]
7 сентября 1940 года, работая над той же самой гипотезой в ходе Битвы за Англию, люфтваффе переключилось на налеты на Лондон. Пользуясь британской столицей в качестве наживки, оно таким же образом намеревалось противостоять осторожной тактике командования истребительной авиации Королевских ВВС, бросая вызов на решающее сражение. И вот три с половиной года спустя дорога на Берлин пульсирует от гула бомбардировщиков, а конденсационные следы истребителей в беспрерывных боях расчерчивают небо. И германская ПВО приняла вызов. Ее самолеты отправлялись в небо, чтобы встретить сосредоточенные в кулак бомбардировщики и полчища прикрывающих их истребителей своей собственной новой тактикой боя, бросаясь в атаку целыми соединениями одновременно силой от шестидесяти до восьмидесяти самолетов.
Такое боевое формирование обычно состояло из трех групп, из которых только одна предназначалась для прямой атаки бомбардировщиков. Задачей остальных были бои с «мустангами» и «тандерболтами». За несколько недель немцы также отыскали антидот для превосходства «мустангов» в полете, оснастив по крайней мере часть своих «мессершмитов» двигателями для больших высот типа «Daimler-Benz 605 AS». С таким оборудованием «Ме-109» вновь могли опередить своих соперников, особенно в скороподъемности. Они также могли взбираться на большие высоты, что в борьбе за более выгодную позицию имело исключительное значение.
Три такие высотные группы – III/JG 1 в Падерборне, II/JG 11 в Гуштедте и I/JG 5 в Герцогенаурахе на юге – выделялись, когда поступало сообщение о приближающейся вражеской армаде, для ожидания наверху, в небе. Затем, набрасываясь на американские истребители прикрытия, они вступали с ними в бой и оттягивали на себя, тем самым делая бомбардировщики открытыми для атак тяжелых истребителей и, прежде всего, бронированных «Fw-190», которые сейчас имели четыре пушки и два пулемета.
Высотная версия «Ме-109», разумеется, не имела дополнительного бензобака, что говорило об ограниченной длительности полета. Далее, для снижения веса самолета на нем не устанавливались внешние бортовые пулеметы. И все-таки это стоило делать. Один пилот докладывал: «Мы летаем на высотах 11 000, 11 600, а иногда и 12 300 метров, а враг может подняться максимум на 10 000 метров. Налетаешь на противника, сбиваешь кого-нибудь из них и, пока другие начинают понимать, что произошло, снова паришь вверху над ними».
Однако такая тактика приносила ограниченный успех. Не всегда получалось оттянуть на себя американский истребительный эскорт и создать условия, в которых могли бы воевать тяжелые и несколько неуклюжие германские одномоторные истребители или «Ме-110» со своими ракетами. С течением времени эта задача становилась все труднее пропорционально возрастающему числу американских истребителей.
А 6 марта снова разыгралось одно из самых жестоких воздушных сражений войны. Немцы направили против армады бомбардировщиков около 200 одно– и двухмоторных истребителей, и сражение длилось несколько часов. В его финале окрестности были усыпаны обломками шестидесяти девяти американских бомбардировщиков и одиннадцати истребителей, но германские потери были еще тяжелее: восемьдесят истребителей. Почти половина сил обороны была либо уничтожена, либо повреждена до такой степени, что машины совершали вынужденную посадку. Война на истощение достигла смертельной фазы, когда уже не
