наряду с гомеровскими песнями. Впрочем, именно в этой патриотической тенденции, по-видимому, и заключалась главная заслуга Хэрила. Его совершенно затмил его ионийский соотечественник Антимах, который в своей „Фиваиде' снова, по обычаю, разработал мифологический сюжет. Наиболее славилась его элегия „Лида', где поэт изливал свою скорбь по поводу смерти своей возлюбленной и искал утешения в воспоминаниях о других несчастных любовниках, которых в таком изобилии выводил перед ним миф. Такой знаток, как Платон, очень высоко ставил Антимаха, и если позднейшие поколения порицали напыщенную пространность его композиции, то они все-таки усердно читали его и не менее усердно ему подражали. Для элегии александрийского периода „Лида' послужила образцом.
В собственной лирике текст в эту эпоху все более отступал перед композицией. Сообразно с этим теперь разрабатывались преимущественно одноголосная песня или, как говорили греки, ном, и опера, дифирамб. Это было результатом нового направления, которое с половины V века обнаружилось в области музыки. Начало этому движению положили Меланиппид из Мелоса и Фринис из Митилены в эпоху Перикла; до совершенства новое направление было доведено Тимофеем из Милета, Филоксеном из Киферы и Кинесием из Афин, действовавшими на исходе V и начале IV столетия. Всеми средствами старались они добиться более полного звукового эффекта; инструменты были усовершенствованы, искусственные ритмы, излюбленные Пиндаром и его современниками, были отброшены, как стеснительные узы, и заменены более простыми формами; композиторы уже не боялись менять тональность в одной и той же пьесе. Они стремились прежде всего к реализму; так, Филоксен и Тимофей в музыкальных звуках изображали мычание стад Киклопа, гул бури и даже обстоятельства, которыми сопровождалось рождение Дионисия. Поклонники старины, конечно, оплакивали „упадок' музыки, как это повторилось и в наши дни по поводу музыкальной реформы подобного же рода. Но, как ныне, так и тогда противодействие оказалось бесплодным; новая эпоха требовала нового искусства, и творцы его знали, что им принадлежит будущее. Тимофей, вождь всего этого движения, не поколебался открыто бросить в лицо своим злобным критикам такие слова:
Не стану петь, как пели встарь — Мне новый лад милее; Царит теперь бог юный — Зевс, Низвергнут старый Кронос.
Прочь, старая муза!
Предсказание сбылось; старая музыка пала, и скоро Тимофей и Филоксен уже сами были классиками; их песни изучались в школах, и их большие композиции ставились на сцене еще спустя столетия.
Высокого совершенства достигла в это время и инструментальная музыка. Игра на флейте издревле процветала в Фивах; но лишь в эпоху Перикла здесь в лице Пронома явился композитор, чьи пьесы для флейты приобрели известность во всей Греции. Его сын Эниад продолжал деятельность отца; мы узнаем, что он в 388 г. одержал победу в Афинах. Но Эниада затмил его соотечественник Антигенид, первый флейтист-виртуоз своего времени (ок. 400—360). Он примкнул к Филоксену, в чьих дифирамбах исполнял аккомпанемент, но писал и самостоятельные пьесы, долго охранявшие его имя от забвения. Из его многочисленных учеников большую известность приобрели в эпоху Филиппа и Александра Исмений и Тимофей, оба из Фив. В соседних с Беотией областях также усердно занимались авлетикой: в конце IV века мы находим среди первоклассных артистов Телефана из Мегары и Эвдокса из Халкиды.
В Афинах авлетике никогда не удавалось пустить прочные корни; зато здесь достигла высокого совершенства кифаристика благодаря двум артистам, жившим в первой половине IV века, Кефисодоту из Ахарн и особенно Стратонику. Стратоник, по преданию, первый основал школу инструментальной музыки.
Все великие музыканты V и IV веков являлись вместе с тем и артистами-исполнителями, и своей славою были обязаны столько же виртуозности своей игры, сколько достоинствам своих композиций. Но, разумеется, невозможно было требовать, чтобы композитор обладал и красивым голосом, в особенности если он продолжал работать до поздней старости, как Тимофей Милетский. Притом, для постановки новых сложных дифирамбов требовались не только хорошие солисты, но и обученный хор и хороший оркестр. Таким образом возникло сословие профессиональных театральных певцов и музыкантов. Такая же перемена произошла на трагической и комической сцене. Если Эсхил и несколько раз еще Софокл сами выступали в своих пьесах, то успехи сценического искусства и обусловленная ими большая требователь ность публики вскоре привели к образованию класса актеров, и поэты стали ограничиваться тем, что руководили разучиванием своих пьес. Хотя социальное положение актеров и тогда, как во все времена, было вообще далеко не почетным, тем не менее выдающиеся таланты достигали громкой славы, и в IV веке в Афинах вошло в обычай вносить и их имена в официальные списки поставленных на сцене пьес. В этом сословии господствовала строгая иерархия; трагические актеры гнушались выступать в комедиях, и протагонист относился с презрением к девтерагонисту и тритагонисту. Очень характерно для истории развития этих отношений, что из эпохи расцвета аттической трагедии до нас не дошло ни одно имя какого-либо знаменитого актера; напротив, в середине IV века источники называют нам в качестве вы дающихся протагонистов на трагические роли Феодора, Неоптолема и Аристодема, в эпоху Александра — Фессала и Афенодора; из знаменитых комических актеров этого же времени можно назвать олинфянина Сатира и Ликона из Скарфея.
Развитие пластического искусства в IV веке немногим разнится от развития поэзии за тот же период; как и поэзия, пластика жила успехами, достигнутыми в предшествовавшую эпоху. Но здесь великие образцы V столетия действовали не столь подавляющим образом, как в области поэзии, ибо поэтическое произведение может быть распространено в неограниченном количестве копий, тогда как произведение искусства привязано к месту своего нахождения и никакая репродукция не может заменить оригинала. Притом техника пластических искусств в эпоху Перикла далеко еще не достигла той степени совершенства, какую обнаруживает в это же время поэтическая техника. Поэтому деятели на поприще образовательных искусств имели в IV веке больше простора для художественного творчества, чем поэты этого времени.
Пластические искусства отнюдь не могли жаловаться и на недостаток внешнего поощрения. Правда, Афины и в этой области лишаются того руководящего положения, которое они занимали при Перикле. Пелопоннесская война поглощала почти все наличные средства; затем последовали крушение государства и революция, и когда Афины несколько оправились от этой катастрофы, пришлось прежде всего поза ботиться о восстановлении укреплений и арсеналов. Лишь со времени Филократова мира Афины снова могли думать о постройке зданий, не служащих непосредственно практическим нуждам. Тем не менее в течение всего этого века Афины оставались главным средоточием греческой художественной деятельности; только их художники работали почти исключительно на иностранных заказчиков.
После сражения при Эгоспотамах одну минуту казалось, что Спарта и в области художественной деятельности намерена выступить наследницей Афин. В Дельфах и Спарте были воздвигнуты великолепные памятники победы; но возобновление войны вскоре положило конец этим стремлениям. Расцвет Фив после битвы при Левктрах почти совсем не породил крупных монументальных памятников. Зато усердно культивировалось искусство в монархических государствах, которые в это время возникли или достигли большого значения, особенно в Карии, Сицилии и Македонии; разумеется, оно должно было подчиняться и тем требованиям, которые предъявляли к нему властелины этих стран.
В области архитектуры постройка храмов все еще занимала первое место, хотя уже не в такой степени, как в предшествовавшую эпоху. Афины, несмотря на финансовые затруднения, которые они испытывали во время Пелопоннесской войны, нашли средства отстроить святилище Афины Полиас на Акрополе, по благородной строгости стиля — истинный шедевр ионийской школы. Около этого же времени на террасе близ Пропилей, откуда открывается волшебный вид, был воздвигнут тот небольшой храм богини Победы, который в нашем веке после освобождения Греции был восстановлен из античных обломков и теперь опять, как некогда, сторожит вход на Акрополь. На Делосе близ старого храма Аполлона был построен новый большой храм в честь бога-хранителя острова. В Тегее храм Афины Алеа около 395 г. был уничтожен пожаром; новый храм, воздвигнутый под руководством Скопаса, был величайшим и прекраснейшим храмом всего Пелопоннеса. Приблизительно в это же время близ Эпидавра был воздвигнут великолепный храм Асклепия. Особенно оживленную деятельность обнаруживала в этой области Иония, где, наконец, начали восстановлять разрушенные некогда персами храмы. Храм Аполлона Дидимского в Бранхидах близ Милета был великолепно реставрирован зодчими Пеонием и Дафнисом. В Приене Пифей, творец Мавсолейона, построил большой храм городской богини Афины, который затем был освящен Александром. Сгоревший в 356 г. Артемисион в Эфесе был еще в более роскошном виде восстановлен Дейнократом; он был теперь
