Тимоти улыбнулся:
— Все хорошо, папа. Что бы ни произошло, со мной все будет в порядке. И сейчас мы вовсе не прощаемся навсегда.
Пол не захотел терять последнюю возможность.
— Не станешь возражать, если мы с матерью приедем и проведем оставшееся время с тобой?
Тимоти вроде бы был доволен.
— Конечно. Я буду рад. — Он поднялся. — Я хотел заехать к Сэмюелю. Хочу, чтобы он узнал о моем решении от меня, а не от кого?то другого. И еще я надеюсь, он согласится присмотреть за машиной до моего возвращения.
— Если он не сможет, это сделаем мы.
— Спасибо. — Тим достал из кармана ключи. В дверях он остановился и обеспокоенно посмотрел на отца: — Думаешь, мы сможем уговорить маму не плакать всю неделю?
— Я постараюсь, сынок. Но обещать не могу. — Он и сам был готов расплакаться.
Входная дверь открылась и закрылась. Пол услышал, как заводится мотор «де сото».
Бедная Юнис. Что она должна чувствовать? Несколько дней тому назад она уличила своего мужа в измене, а сейчас вернулась домой, чтобы узнать, что ее единственный сын отправляется на войну.
В прихожую спустилась Лоис. Она едва взглянула на Пола.
— Я отправляюсь на долгую прогулку. — Она открыла дверь. — Юнис говорила, что ты читаешь проповедь в воскресенье.
—Да.
Она плотно закрыла за собой дверь.
Он и не ожидал, будто она поверит, что он вдруг в одночасье изменился. Ей, видимо, доводилось выслушивать пустые обещания от отца.
Пол прошел через прихожую и открыл дверь в комнату для гостей. Чемодан матери стоял на кровати, на которой он спал. Он закрыл чемодан и переставил его на диван, потом поменял на кровати белье, взял несколько нужных ему вещей, которые понадобятся в кабинете. Он будет спать на диване.
Комната Тимоти была такой же, как раньше. Об этом позаботилась Юнис. Она всегда надеялась, что однажды сын вернется. А сейчас Пол понял, Тимоти сделал бы это только при условии, что отец сам его позовет. Пол закрыл лицо руками. Сколько же боли он причинил своей жене за эти годы! Она сносила его безразличие и терпела его нападки. Она даже пожертвовала сыном. И в конце концов супружеская измена стала ее терновым венцом.
Дверь в спальню была закрыта.
— Юнис? Можно войти?
— Не заперто.
Она сидела в своем кресле у окна, где обычно читала, шторы были раздвинуты, и солнечный свет пробивался сквозь тюль. Она была похожа на ангела даже с распухшими от слез глазами.
— С тобой все в порядке?
Она не смотрела на него.
— Я только что позвонила Сэмюелю, сказала, что не смогу заехать к нему сегодня.
— Туда как раз отправился Тим.
— Я видела. — Ее голос дрожал.
Пол вошел в комнату и засунул руки в карманы.
— Как ты себя чувствуешь?
— Словно по мне проехался грузовик. Дважды.
И в первом случае Пол сам был виноват в этом.
— Мне очень жаль. — Интересно, задает ли она себе те же вопросы, что и он? — Как считаешь, Тим так поступил, чтобы привлечь мое внимание?
Ее лицо исказилось.
— Я не знаю. — Она согнулась и зарыдала. — Я не знаю.
Вид ее скорби переполнил Пола горечью. Он вынул руки из карманов и подошел к ней, присел на корточки и положил ладони на подлокотники кресла.
— Я бы пошел вместо него, если б мог.
Ее рыдания затихли. Она пристально посмотрела на него. Потом прерывисто вздохнула и откинулась на спинку.
— Ты уже старый. — Она вытащила бумажный платок из пачки, которая лежала у нее на коленях. — За последние несколько дней я выплакала слез больше, чем за всю мою жизнь. Я устала плакать. И только я подумаю, что слезы кончились, как они снова набегают. — Она громко высморкалась, продолжая на него смотреть. Сжала платок в кулаке. Уж не хочет ли она его ударить? Он подставит щеку. — Встань, Пол.
Хорошо хоть не выгнала.
Он поднялся и отошел от нее, встал у окна и опять засунул руки в карманы.
Она чихнула и снова прерывисто вздохнула.
— Насколько я знаю Тима, он сделал это по той причине, которую назвал. Думаю, он прослушал новости, опустился на колени и начал молиться, а когда встал, сделал то, что, как ему показалось, хотел от него Господь. — У нее срывался голос. Она сжала губы, подбородок ее задрожал. — Мне остается только ждать и молиться…
Юнис не закончила фразу и вновь заплакала.
Пол присел на краешек кровати и уставился на кончики своих ботинок. Ему не хотелось говорить банальности или делать вид, что он знает Божий замысел.
— Господь всегда верен, — тихо сказала Юнис. — Даже если мы Его предаем. — Она швырнула намокший платок в корзину для мусора и вытащила следующий.
Пол ничего не мог придумать ей в утешение. Его сердце болело за нее. Если бы она позволила, он обнял бы ее.
— Звонила Рита. Она сказала, что ты оставил ей записку. Она сожалеет, что не открыла тебе дверь, но в тот момент ей не хотелось с тобой говорить. Она верит, что нам с тобой удастся все уладить. Она будет за нас молиться.
Наступила тишина, Полу не хотелось ее нарушать. Груз скорби был тяжел.
— Я знаю, Пол, ты чувствуешь себя виноватым. Но Тим уже не маленький мальчик. Он сам принимает решения. — Юнис взглянула на него. На миг она прижала кончики пальцев к губам, потом уронила руки на колени. — Сэмюель сказал, что ты к нему заходил. Что ты просил у него прощения. Он сказал, что вы проговорили почти два часа. — Ее голубые глаза смягчились и засияли. — Твой визит многое для него значит.
— Он мог быть моим лучшим другом.
— Он и
Пол знал, о ком она говорит.
— Стивен Декер.
Юнис чуть приподняла голову и заметила легкий румянец, появившийся на щеках Пола.
— Стивен мог бы причинить нам обоим большой вред, Пол. Но он не стал. И даже когда представилась возможность, он ею не воспользовался.
У Пола упало сердце. Он не хотел спрашивать, о какой возможности говорила Юнис. У него было такое чувство, что он знает.
Стивен как раз сворачивал копию чертежа, когда заметил подъезжающий «мерседес» Пола. Что здесь понадобилось Хадсону? Он положил чертеж на место и откинулся на стуле, наблюдая, как пастор Пол вылезает из машины, смотрит на дом и направляется к двери.
Хадсон вошел. Главный недостаток соединения под одной крышей жилого помещения и офиса состоит в том, что дверь приходится держать открытой.
— Можно поговорить с тобой, Стивен?
