деятелей искусств. Рассказывая в «Романе без вранья» об этой книжной лавке, Мариенгоф посвятил две странички портрету Кожебаткина. Возможно, кое-что (если не многое) здесь стилизовано, но в целом облик этого незаурядного человека очерчен интересно: «Вторым нашим компаньоном по лавке был Александр Мелентьевич Кожебаткин — человек, карандашом нарисованный остро отточенным и своего цвета. В декадентские годы работал он в издательстве „Мусагет“, потом завел собственную „Альциону“, коллекционировал поэтов пушкинской поры и вразрез всем библиографам листа зачастую читал не только заглавный лист книги и любил не одну лишь старенькую виньеточку, сладковатый вековой запах книжной пыли, дату и сентябрьскую желтизну бумаги, но и самого старого автора» (101).
А. М. Кожебаткин не играл в РОДК особенно активной роли. Нам неизвестен ни один его доклад на заседаниях Общества, не упоминается его имя в хронике РОДК в какой-либо другой связи.
Кожебаткин умер в апреле 1942 г. в Москве.
О библиотеке Кожебаткина у нас имеются только самые основные сведения: к 1918 г. она насчитывала около 3000 томов и состояла из трех отделов: масонские издания (часть их поступила к владельцу из собрания философа и поэта Влад. Соловьева), старинные альманахи и поэты. У Кожебаткина были экслибрисы. Книги из его библиотеки с экслибрисами в 20—30-е годы еще попадались в антикварных и букинистических магазинах Москвы. Кожебаткин состоял членом Русского библиофильского общества. В журнале «Среди коллекционеров» в № 4 за 1921 г. среди предполагавшихся к опубликованию статей были названы две, обещанные, но так и не увидевшие света статьи А. М. Кожебаткина: «Литературные салоны прошлого» и «О книжных росписях XVIII столетия».
Вскоре А. М. Кожебаткина в качестве товарища председателя РОДК сменил и до конца оставался на этом посту Павел Давидович Эттингер (1866–1948) — одна из интереснейших фигур художественной и библиофильской Москвы XX в. Он родился в 1866 г. в Люблине, в средней школе учился в Германии, а в Рижском политехникуме получил высшее экономическое образование.
Хорошо знавший его С. Г. Кара-Мурза писал: «Интересно, что нигде историко-художественных дисциплин и курса эстетики Эттингер не проходил. В этой области он совершеннейший автодидакт и следовал исключительно своим внутренним впечатлениям и личному вкусу. Путешествовал по Германии, Италии, Франции, Бельгии, Голландии, Польше, России; посещал картинные галереи и музеи, изучал живопись и особенно графику».
В Москве П. Д. Эттингер очутился в конце XIX в., служил в Международном банке, но превыше всего любил и ценил картины, книги, гравюры, экслибрисы. Эттингер был тесно связан с искусствоведами и библиофилами чуть ли не всей Европы первых десятилетий нашего века и, как никто другой, был осведомлен о художественной и библиофильской жизни Парижа, Лондона, Берлина, Мюнхена, Вены, Праги, Варшавы и пр. Его статьи и заметки встречались в самых разнообразных изданиях Западной Европы и России. Вероятно, никакой самый опытный библиограф не смог бы составить без помощи Эттингера полный список его печатных работ, так много раз и в столь неожиданных изданиях встречаются подписанные его фамилией или инициалами А. Э., Э., или Р. Е. и т. д. статьи и корреспонденции. Сейчас, когда Эттингера нет в живых, эта задача невыполнима. Даже в период, когда связь Советской страны с капиталистическим миром была еще очень слабо налажена (в 1921–1922 гг.), Эттингер регулярно помещал в журнале «Среди коллекционеров» содержательнейшую хронику, знакомившую читателей с европейской и американской антикварно-библиофильской жизнью, постоянно ссылаясь не только на немецкие и французские, но и на голландские, американские, итальянские и другие журналы, каталоги, даже устные сведения, полученные от лиц, приезжавших из-за границы в Москву. В свою очередь в статьях и корреспонденциях, помещавшихся им в западной печати, Эттингер знакомил европейских читателей с культурной жизнью России. Международная известность и авторитет Эттингера в 20-е годы были так велики, что он был приглашен в качестве московского корреспондента по вопросам искусства в журнал, издававшийся Лигой наций.
В «Лирическом фельетоне к 8-й годовщине РОДК», помещенном в юмористической газете общества, озаглавленной «Наша пятница» и вышедшей 16 ноября 1928 г., А. А. Сидоров писал об Эттингере:
В шутливой формулировке «информатор гениальный» с удивительной проницательностью определена основная сущность бесчисленных работ П. Д. Эттингера. Как передают люди, знавшие его, сам Эттингер в разных вариациях повторял фразу: «Моя сфера — малая форма». И действительно, начиная со статей в «Русских ведомостях» 1902–1910 гг. и в «Утре России» 1910–1918 гг. и кончая любой статьей или заметкой 40-х годов, П. Д. Эттингер оставался неизменно тем же информатором — осведомленным, точным, сжатым, как бы неспособным к каким бы то ни было, — пусть самым маленьким, — теоретическим обобщениям. Однако во всех его сообщениях всегда присутствует жадный, не знающий границ, интерес к искусству, прежде всего новому, но также и старому. П. Д. Эттингер хорошо понимал относительность понятий «новый» и «старый»: «старое» когда-то было «новым», «новое» неизбежно станет «старым»; только люди, не умеющие мыслить исторически, могут противопоставлять одно другому.
О библиотеке Эттингера источники сообщают гораздо меньше, чем о ее владельце. Вероятно, такова участь ярких, незаурядных людей как среди библиофилов, так и среди лиц других профессий и увлечений: о них современники запоминают больше, чем о предметах их коллекционирования. Чаще всего сами библиофилы, — и это закономерно, — рассказывают о своих собраниях. Ведь очень удачно отметил выдающийся французский библиофил первой половины XIX в. Шарль Нодье, видный писатель-романтик: «После удовольствия обладания книгами у библиофила второе удовольствие — рассказывать о книгах». Эттингер так много писал и печатал, так много рассказывал о других библиофилах и библиотеках, что о своей не успел рассказать. У. Г. Иваск, получивший сведения непосредственно от Эттингера, сообщал в 1905 г., что его библиотека состояла в то время из 1000 томов по вопросам искусства на русском и иностранных языках. Несомненно, что в последующие четыре десятилетия библиотека П. Д. Эттингера возросла. Однако, по словам И. М. Кауфмана, видевшего ее в 40-е годы, собрание Эттингера было небольшое, имелись книги с дарственными надписями Р.-М. Рильке, Стефана Цвейга и др. Имелись отлично написанные портреты Эттингера, в частности работы художника Л. Пастернака.
Последние 30 лет своей жизни Эттингер провел в одной и той же квартире. В Москве он не имел близких родных, вел замкнутый образ жизни. Комната, в которой он жил, была сплошь заставлена предметами искусства и книгами, стены завешаны картинами. Сам Павел Давидович подтрунивал над своим жильем: на одном из его экслибрисов (работы Мих. Полякова, 1936) изображена внутренность кабинета Павла Давидовича, сам он за письменным столом, и, вместо традиционного «Из книг» или «Ех libris» сделана подпись: «Вот пещера Эттингера». Впрочем, принадлежит ли эта шутливая подпись Эттингеру или художнику, мы не знаем.
Осенью 1948 г. П. Д. Эттингер в возрасте 82 лет скоропостижно скончался на эскалаторе метро станции «Красные ворота». Книги его поступили в Библиотеку СССР им. В. И. Ленина, а архив в Академию художеств СССР и в Государственный Музей изобразительных искусств имени Пушкина (здесь — 1200 писем за 60 лет).
В русском обществе друзей книги Эттингер играл видную роль. Его живой и неизменный интерес к новейшим течениям в области живописи и книжной графики, его огромные и разнообразные связи с современными художниками, включая и учащуюся молодежь, позволяли ему привлекать к оформлению изданий РОДК графиков-искателей, экспериментаторов. И именно благодаря ему, как утверждал М. С. Базыкин в своем ненапечатанном докладе «Издания русских библиофильских обществ за революционное десятилетие» (1928) (11), внешность изданий РОДК выгодно отличается от холодной монотонности изданий Ленинградского общества библиофилов.
Выше указывалось, что идеей создания Общества друзей книги В. Я. Адарюков поделился в первую очередь с А. М. Кожебаткиным, Д. С. Айзенштадтом и А. А. Сидоровым. Можно легко понять, почему именно
