Густой похлебки мисок пятьИ мяса жирный, кус.«О Вэтти! — отвечает Медж.—О, лжив был твой зарок!Влюблен ты, Вэтти, не в меня,А в пудинг и пирог!О, вспомни, Вэтти, полночь ту,Когда все улеглись.Ты щеки целовал мои,Они возьми — ввались!Зачем-то зад мой похвалил,А я возьми — поверь!И руки в ямочках ласкал,Где ямочки теперь?Зачем-то ленту посулил,Подвязки на чулки.Подвязки есть — а толку нет,Чулки мне велики!О подлый Вэтти, сколько раз,Поскольку ты мне люб,Я крала с кухни пирогиИ отливала суп.Но — чу! — к обеду вон звонят,Пойду снимать горшок!Пойду, подлец, опять потетьЯ для твоих кишок!»Поел хозяин, помолясь,Медж в кухню отпустил.Веселый Вэтти ей сказал,Что — слаб и нету сил.Пошел и подошел к столу,Где хаггис жирный прел,Воткнул в середку острый ножИ, что отрезал, съел.И трижды крикнул: «Медж, поешь!Роскошная жратва!»И жрал, покуда не сожрал,И не подох едва.
Жил однажды на свете пастушеский сын,Пас овец и в дудочку дул.Как-то раз он посох свой отложилИ на склоне холма уснул.Пробудившись, на запад он поглядел,А потом взглянул на востокИ нагую девушку увидалВмиг с зеленого ложа вскочил пастухИ спустился к ручью, моля:— Моя милая, выйди, и платье надень,И не бойся, радость моя!— Не пристало девице вставать на зареИ нырять, словно рыба, в ручей,А пристало шелком платок вышиватьУ окошка в светелке своей!— Ты не трогай, пастух, моего плащаИ домой меня отпусти.Столько денег тебе я за это дам,Сколько сможешь ты унести.— Я не стану трогать плаща твоего,Отпущу и платье отдам,Но на берег тебя из прозрачной водыЯ, пожалуй, вынесу сам.
