— Процентов на пятьдесят, - сказала она наконец. - Само собой, если Джулия проиграет, Френсис будет подавать апелляцию. Ломакс?
Ломакс посмотрел на Марджори. Вечернее солнце светило прямо в глаза, и он прикрыл их рукой.
— Наверное, мне не следует говорить этого…
Ломакс ждал, сощурившись. -…но почему вы так уверены, что она невиновна?
Ломакс вздохнул и снова уставился в небо.
— Она просто не могла совершить таких ужасных вещей, - сказал он.
Ломакс знал, что Марджори пристально смотрит на него. Солнце светило ему прямо в лицо. Наверное, сейчас девушке особенно хорошо видно его заросшее щетиной лицо. Морщины вокруг глаз и рта. Должно быть, особенно заметна Крабовидная туманность.
— Вы так влюблены в нее? - Да.
— Она очень красивая. - Ее голос звучал печально.
— Не могу не согласиться.
— Трудно представить, что ее можно обвинить в убийстве.
— Просто невозможно.
— Но разве в глубине души вы не задаете себе вопрос: может быть, она действительно виновна?
— Нет.
Ломакс не хотел обсуждать с Марджори глубины своей души. Ему не нравился интимный тон их разговора. Он обрадовался телефонному звонку и удалился в дом, оставив Марджори одну на веранде.
— Э-э… Профессор, это Джеферсон. Я ухожу на работу. Я работаю в пиццерии неподалеку. И… я должен сдать работу завтра. Если я не сдам… хотя уже слишком поздно…
Чувство вины пронзило Ломакса, словно электрический ток.
— Боже мой, простите меня, Джеферсон. Ко мне приехал человек из офиса сразу после нашего разговора.
— Да ничего…
— Где находится ваша пиццерия?
— На углу Сосновой и Пятнадцатой. Но…
— Я приеду вечером, и мы обсудим вашу работу во время перерыва.
— У меня не бывает перерывов.
— Когда вы заканчиваете?
— Вечером… в десять.
— Хорошо, я подожду, - сказал Ломакс. - Простите меня. Я очень хочу обсудить вашу работу.
Ломакс не хотел, чтобы Джеферсон догадался, что он еще даже не читал ее.
Марджори допила свой напиток и, когда Ломакс вернулся, поднялась с места.
— Я должна возвращаться на работу, - сказала она.
Девушка казалась печальной. Ломакс видел, что ей хочется, чтобы он попросил ее задержаться или пообедать с ним. Он рас-сказал Марджори о Джеферсоне и его работе.
— Скорость красного смещения, - эхом повторила она. - Понятно. Вы скучаете по обсерватории?
— Да. Очень сильно.
Произнеся эти слова вслух, Ломакс понял, насколько они соответствуют истине. Он неуклюже проводил Марджори до машины.
— Надеюсь, я не зря заехала, - сказала девушка. - Я хотела, чтобы вы узнали новости.
Голос звучал безжизненно. Даже походка казалась разочарованной. Ломакс вспомнил, что простое упоминание о Добермене в устах Джулии действовало на него так же.
— Извините, но я должен заняться работой этого студента. У меня всего несколько часов, чтобы прочесть ее. В следующий раз, когда будете проезжать мимо, позвоните, и мы пообедаем вместе дома. Или выберемся в какой-нибудь ресторан, - услышал Ломакс собственный голос.
Марджори кивнула и, не глядя на него, уселась в машину.
— Я буду иметь в виду, - сказала она. Затем снова кивнула: - Хорошо. Спасибо.
Она уехала. Ломакс смотрел ей вслед. Марджори не казалась ему привлекательной, но в то же время нравилась. Он не хотел, чтобы она печалилась из-за него.
Пиццерия находилась рядом с университетом и была заполнена посетителями. Ломакс встал в хвост очереди. В зале только он один ел в одиночку. Его окружали юные привлекательные лица. Ресторан звенел от их голосов.
Официанты в желтом приносили ему поочередно воду, пиво и, наконец, пиццу. Ломакс поискал глазами Джеферсона. Юноша работал в другой части зала. Он сновал взад и вперед. И только после десяти, когда Ломакс допивал уже вторую чашку кофе, Джеферсон подсел за его столик. Он сменил желтую униформу на свою обычную одежду и выглядел усталым и разгоряченным.
— Что-нибудь выпьете? - спросил Ломакс.
Джеферсон заказал пиво. Он нервничал и не смотрел Ломаксу в глаза. Джеферсон был почти одного роста с Ломаксом, поэтому для них двоих стол оказался маленьким. Ноги не помещались под ним. Несколько раз под столом они касались друг друга ногами, и Джеферсон все время дергался, извиняясь.
— Может быть, уже поздно? Во сколько вы должны представить работу?
— Завтра к трем. Все нормально, профессор, я не устал.
Ломакс показал Джеферсону места, где его расчеты были неверны. Джеферсон воспринимал с трудом. Дважды он просил Ломакса повторить объяснения.
— Здесь так шумно… до моей квартиры десять минут. Может быть, в спокойном месте я смогу сосредоточиться, - сказал он.
Ломакс заплатил, и они поехали к дому Джеферсона, который для Ломакса оставался домом Гейл. Он не мог удержаться, чтобы не посмотреть на окна ее квартиры. Разумеется, в окнах не было света.
Отец Джеферсона смотрел телевизор. Когда Ломакс вошел, он подскочил.
— Мы встретились в пиццерии - профессор объяснял, где я ошибся в расчетах, - сказал Джеферсон.
Консьерж покачал головой:
— Так поздно? Ты не должен был просить профессора помогать тебе в такой час. Профессор - человек занятой.
Ломакс вынужден был долго объяснять, что он не занят и не устал, пока наконец Джеферсон не впустил его в свою комнату.
— Это и спальня. Кровать вытаскивается снизу, смотрите, - объяснил Джеферсон. - Это папа сделал. Он может все.
Комната была маленькой и опрятной. Ломакс узнал учебники по физике, сложенные в углу. На стенах висели снимки галактик.
Они сели за компьютер. Ломакс был терпелив. Они несколько раз проверили вычисления.
— Наверное, вы думаете, что я глуп, - устало заметил Джеферсон.
— Нет, уже поздно, это я сглупил, что не занялся этим раньше.
— Хотите кофе? Чаю? - спросил консьерж, появляясь в дверях.
— Ложись спать, папа, - сказал Джеферсон. - Не беспокойся о нас.
Однако Хомер снова возник в дверях, на сей раз с дымящимися кружками.
— Я придумал кое-что получше, - произнес он. - Солодовое молоко. Вы любите солодовое молоко, профессор?
Ломакс изобразил на лице удовольствие.
— Спасибо, папа. Иди спать, - повторил Джеферсон.
— Хорошо, - сказал Хомер, - я пойду спать, но вряд ли усну, так что если вам что-нибудь понадобится…
Он поставил на заваленный бумагами стол пакет с письмами. Пакет выглядел тонким.
— Еще почта, - сказал Хомер.
