Глава 18
Мирэнда жалела, что не надела чего-нибудь потеплее. Черные кружевные перчатки с отверстиями для пальцев выглядели потрясающе, особенно когда из них выглядывали ее длинные красные ногти. Но пальцы начинало щипать от холода.
Сегодня вечером она оделась исключительно в черное: длинное черное атласное платье, которое она нашла в магазине подержанных товаров, черные сапоги на шнуровке и в довершение всего черное шерстяное, струящееся волнами пальто. Черный цвет ее одежды удачно контрастировал с рыжими волосами, подчеркивая их яркий цвет. В волосы она вплела нитку фальшивых бриллиантов. Меня до сих пор не сняли, наверное, потому, думала Мирэнда, что я выгляжу устрашающе шикарно: слишком хороша для проститутки, слишком красива, чтобы сделать такое предложение. Не обращались из опасения получить отпор.
Она физически ощущала вибрацию, исходившую от пассажиров проплывавших мимо машин. Ощущала флюиды их желания и читала их страхи.
Не будь так чертовски холодно, она упивалась бы всем этим. Теперь же она пыталась установить контакт глазами с парнями из проходивших мимо машин. Когда ей удавалось поймать чей-то взгляд, она улыбалась сидевшему за рулем человеку и посылала ему телепатический сигнал: «Ты хочешь меня — ты можешь получить».
Улица тоже была хороша — холод придавал ей особую суровую красоту: неон уличных вывесок отражался на изморози мостовой, сухо поскрипывали по асфальту шины. Субботняя ночь. И даже здесь, на окраине, было оживленно, люди выходили из баров, и с ними вместе из дверей вырывались «клубы сигаретного дыма и пары алкоголя. Доносились звуки музыки из игрального автомата: «Вижу, как ты медленно проходишь, улыбаясь каждому встречному...»
Мирэнда знала эту песню, но думала, что эта строчка из «Мальчиков лета», предназначалась ей. Все предначертано судьбой — случайностей не бывает.
Она оглянулась на бар: очень хотелось войти туда, но девушка знала, что ей не удастся пройти дальше вышибалы, стоявшего у самой двери. Нет смысла даже пытаться, как она уже делала много раз.
Но она улавливала запахи пива, виски, вина в те мгновения, когда открывалась и снова захлопывалась дверь, и от этих запахов ей становилось теплее, но все равно очень хотелось есть.
Господи, когда же она станет старше и сможет занять свое место в баре, как вон та, что идет позади нее. Она будет сидеть на высоком стуле, как королева, и прихлебывать из своего стакана — предмет общего внимания, а ей без разницы, она вкладывает сигарету в длинный мундштук из слоновой кости и пьет свой аперитив.
Дело будущего, но сегодня она должна заполучить свою бутылку «Сиско». Мирэнда потерла озябшие руки.
— Уж бутылку-то я заработаю. Свою законную, которая согреет и усыпит. Скоро... скоро он появится и «снимет» меня.
Бутылка станет частью сделки. Она осматривала улицу, вглядываясь в ленту машин, тормозящих у светофора. Он непременно будет в этой группе.
Дуайт Моррис маневрировал на своем пикапе, чтобы найти для него место на площадке для парковки. Стукаясь о машины впереди и позади себя, он продвигался по Уинтроп-стрит — это была единственная возможность поставить машину. Полчаса он колесил по окрестным улицам, выискивая подходящее место.
Сегодня вечером я буду охотиться не на машине, а пешком, думал он.
— А что с Эвери? — размышлял Джимми, сидя в машине рядом со священником. Ведь его тоже не было в доме, когда я пришел.
Но внутренний голос приказал ему успокоиться: Эвери никогда не подрабатывал на улице, и это было мудрое решение для пятнадцатилетнего подростка, который весил почти двести семьдесят пять фунтов и выглядел со своими прыщами так, словно полностью созрел. Но иногда мудрость оставляла его. Джимми помнил, как недавно они с Эвери проскользнули в кино, чтоб посмотреть картину «Владельцы игорных домов». И тогда Эвери сказал ему, что хотел бы походить на героев таких фильмов: быть таким же холодным, безжалостным и эгоистичным. Но проблема заключалась в том (а этого Эвери был не в состоянии понять), что для успеха требовались мозги, а не только эгоизм. Необходимое условие, чтобы получился такой мошенник, как в том фильме.
Джимми пожал плечами. Где бы Эвери ни был в эту минуту, он не мог стать целью этого ублюдка.
Но Мирэнда... Сердце его подскочило к горлу, когда он, выглянув из окна, посмотрел на холодные и темные улицы. Мирэнда была беззащитна. Любой подонок мог помотать у нее перед носом «Бешеной собаки 20/20» — и делать с ней что угодно.
— Идем быстрей, — сказал он Ричарду, — может быть слишком поздно.
...Черный пикап сделал уже три круга по кварталу, замедляя ход на повороте, — сидевший за рулем человек смог рассмотреть ее со всех сторон.
Мирэнда откинулась назад и оперлась о кирпичную стену обшарпанного здания, рядом с дверью в корейскую бакалею. Она оглянулась на пикап, пытаясь установить контакт на расстоянии, хотя лицо сидевшего в машине человека сквозь стекло казалось ей бледным овальным пятном. Она облизнула губы и улыбнулась. В ней уже поднялась волна предвкушения, и она думала о том, как бы побыстрее покончить с сексом и добраться до лавочки «Ти Джи», «Напитки и Видео» на Бродвее, где работал ее друг Гэри, который продаст ей бутылку «Сиско» из-под прилавка. Она уже ощущала вкус напитка во рту, чувствовала, как он согревает ее изнутри. Ее руки задрожали от желания выпить.
Она глубоко вздохнула и вышла из тени вывески, представляя, как выглядит ее бледное лицо на фоне стены: царственное, аристократичное. В ее волосах сверкали бриллианты. Однажды она пошла к гадалке, и та сказала ей, что в прошлой жизни она была русской княгиней.
И она всегда помнила об этом. В нескольких футах от нее пикап замедлил ход и подкатил к обочине в зоне, зарезервированной для автобусов. Мирэнда хотела подбежать к нему и предложить все что угодно, только бы поскорее получить немного денег, но вспомнив о своем высоком происхождении, пошла к пикапу медленно, бочком, раскачивая бедрами. Она смотрела вперед, стараясь сделать вид, будто пикап попался на ее пути случайно, когда она шла по своим более важным делам.
Подходя к пикапу, она замедлила шаг и пошла совсем медленно. Приблизившись к боковому окну, услышала, как оно зажужжало, опускаясь.
Она вздрогнула, когда из темного нутра машины послышался голос:
— Что такая хорошенькая юная леди делает на улице в такую ненастную ночь?
Мирэнда обернулась и чуть наклонилась, чтобы заглянуть в машину. Ей улыбался мужчина средних лет в наглухо застегнутом пальто, в мягкой шляпе «федора», шея его была укутана шарфом, в зубах он сжимал трубку. У него был покровительственно-отеческий вид.
— О сэр, что за вопрос?! А вам не кажется, что сегодня прекрасная ночь? Ночь и зима — в этом есть свое очарование, и мне хочется принимать в этом участие. В такую ночь всякое может случиться...
— Кончай это ублюдство, слышишь, так мы ничего не добьемся. Останови машину. Останови свою долбаную машину.
Ричард, посмотрев на сквернословящего мальчика рядом с ним, подумал о том, насколько его скабрезная речь не соответствует его нежному юному лицу. Он куда больше похож на мальчика, прислуживающего во время богослужения в церкви, чем те, кто действительно ему помогал.
— Джимми, я думаю, что мы сможем охватить большую территорию, если все же останемся в машине.
— Много ты в этом понимаешь! Нам не надо наблюдать большую территорию. Вот здесь, — Джимми указал на Лоренс-авеню и несколько пересекавших ее улиц, — мы должны выйти и поговорить с людьми. Может быть, кто-нибудь ее видел.
