Наконец, Лева остановился. Дальше дороги не было. Через несколько метров тропинка, по которой они пришли, обрывалась в пропасть с острыми краями. Человек в синей чалме посмотрел на Леву совершенно равнодушными глазами. Затем невозмутимо вытащил из складок своей одежды большой кривой кинжал. Лева дико заорал. Его панический крик, отразившись от окружающих тропинку скал, вернулся к нему слабым эхом. В отчаянье он оглянулся по сторонам – с обеих сторон от него были скалы, позади крутой обрыв. Перед ним стоял беспощадный убийца с равнодушным, ничего не выражающим взглядом. В глазах чернобородого не было ни ненависти, ни презрения. Он смотрел на Литвиновича так, как смотрит на свою привычную жертву мясник, который уже двадцать лет проработал на скотобойне. Лева понял, что жить ему осталось считаные секунды. Он бессильно упал на колени, больно ударившись ими о камни. От ужаса Лева обмочился прямо себе в штаны, чай, выпитый им на поляне в компании старого вождя сикхов, потоками мочи заструился по его ногам.
– Я же все вам рассказал, за что меня убивать? – хрипло закричал Лева. – Я ни в чем не виноват! Отпустите меня!
Чернобородый шагнул вперед. Лева, как завороженный, смотрел на сверкающее перед ним лезвие кривого кинжала. Сейчас этот сикх взмахнет рукой, кинжал войдет в его тело…
– Я расскажу! Не надо! Я все вам расскажу! Всю правду! – закатывая глаза, закричал он.
Чернобородый неожиданно улыбнулся:
– Если ты на самом деле рассказал нам правду, то тогда ты нам уже не нужен! Если же ты солгал нам, солгал нашему вождю – ты достоин самого сурового наказания!
Лева продолжал стоять на коленях среди острых камней, от страха его затрясло и затошнило. Затем его начало рвать, выпитый им чай теперь изливался наружу сразу в два потока. Чернобородый сикх не смог больше сдерживаться и, поморщившись, отвернулся – так неприглядно выглядел попавший в трудные обстоятельства «гламурный светский лев». Затем сикх спрятал свой кинжал под одеждой, подошел к рыдающему Леве, который корчился среди камней, схватил его за руку и резким рывком поднял на ноги.
– Сейчас мы с тобой вернемся на поляну и там ты, наконец, расскажешь нам ВСЕ! ВСЮ ПРАВДУ! Ты понял?
Лева кивнул. Его лицо было залито слезами, подбородок дрожал. Чернобородый сикх снова отвернулся от него и пошел к выходу из ущелья. На подгибающихся, мокрых от собственной мочи ногах вслед за ним поплелся совершенно униженный и уничтоженный Лева Литвинович.
Глава 30
По-видимому, в этот день фортуна решила не поворачиваться лицом к майору Лаврову и его товарищам. Входящих в индийскую деревушку российских спецназовцев встретили лишь опустевшие дворики и покинутые хозяевами хижины. Опять повторялась та же самая история, что и раньше, когда они ехали на верблюдах по лесным тропам – местные крестьяне боялись вооруженных людей. Их страх к тому же сильно усилила жестокая резня, произошедшая только что возле этой деревни. Было ясно, что все до единого жители скрылись в густых зарослях, окружающих поселение со всех сторон. Идти вслед за ними в лесную чащу не было никакого смысла – местные знали все укромные уголки вокруг деревни, и отыскивать их в лесу вчетвером было так же безнадежно, как искать иголку в стоге сена.
Но майор Лавров все равно приказал своим подчиненным обойти все до одного дома, обыскать все пристройки, сараи и загоны для скота – ведь это поселение было совсем маленьким, всего в полтора десятка хижин. Четверо десантников принялось за работу, тщательно осматривая все вокруг. Наконец, через целый час непрерывных поисков, с самого дальнего двора поселка раздался крик прапорщика Никонова: «Сюда! Одного я нашел!»
В маленьком курятнике, под кучей старых циновок, был обнаружен древний старик. Довольно скоро десантники убедились, что бедняга, по-видимому, не способен ни ходить, ни разговаривать. Наверное, его родственники, убегая, затащили несчастного дедушку в первое попавшееся им на глаза место, наспех навалив на него пыльные циновки. Спецназовцы осторожно перенесли парализованного деда в соседнюю хижину и уложили там на тростниковую койку. Старик на это никак не отреагировал – было понятно, что он даже не в состоянии соображать, что с ним такое происходит. Единственным его полуосмысленным поступком было то, что он жадно прильнул губами к горлышку фляги с водой, которую поднес ему лейтенант Томин.
– Ну, вот и все, пожалуй. Провал.
Батяня сидел в маленьком дворике, прислонившись спиной к какому-то сараю. Капитан Шилов присел напротив него на каменный мельничный жернов. Двое других спецназовцев все еще бродили по деревне, по второму разу обыскивая уже осмотренные ранее дома и сараи, но всем уже было понятно, что найти там кого-нибудь навряд ли удастся.
– Давай еще раз посмотрим на эти снимки, – сказал майор капитану Шилову.
Еще раз внимательно они начали пересматривать фотографии, записанные в памяти найденного у убитого бандита мобильника. Первые снимки были сделаны в каком-то большом городе, возможно в Нью- Дели. На первом фото был аэропорт, на втором, по-видимому, гостиница. На следующей фотографии был запечатлен сам «русский сикх». Еще без щетины на лице, чисто выбритый, он стоял возле коляски местного моторикши – с виду типичный «турист с севера», в футболке и шортах с белыми незагорелыми ногами. Следующими в телефоне были снимки какого-то ресторана и толстоватой индуски, которую приехавший, по-видимому, приглашал к себе в номер с определенными намерениями. Дальше пошли съемки в джунглях. На немногочисленных фото, запечатлевших бандитов, позирующими на фоне тропического леса, единственным характерным и выделяющимся объектом была та самая раздвоенная вершина скалы, на которую майор уже успел обратить внимание.
– Вот черт, нам бы сюда самолет или вертолет! – крякнул капитан Шилов. – Облетели бы на нем все вокруг – вмиг нашли бы эти скалы!
– Возможно, возможно! – кивнул головой майор. – А если бы еще и летчик был из местных жителей… Но боюсь, что на такое у нас уже не хватит времени!
Вдруг какое-то интуитивное чутье, то же самое, что и тогда, на горящем болоте, подсказало майору, что они здесь не одни. Сзади, у него за спиной, находился кто-то, кто не был одним из российских десантников…
– Ложись! – крикнул Батяня, резко отпрыгивая от сарая.
Разворачиваясь в прыжке, он навел на стену сарайчика ствол уже снятого с затвора автомата. Обернувшись, майор увидел, что капитан тоже отскочил в сторону и, лежа на земле, взводит затвор своего оружия.
Что-то, наверное то же самое интуитивное чувство, все же остановило майора от желания прошить стену ветхого сарайчика автоматной очередью. Вместо этого он подал капитану знак, чтобы тот его подстраховал, и, подскочив к сараю, обрушил на его стенку удар ноги. Тонкая стенка сарая развалилась. Истошный женский крик разорвал тишину в оставленном жителями поселке. Молодая женщина в индийском сари сидела внутри сарая на корточках, нагнувшись вперед и прикрывая голову обеими руками. Одна нога у нее была неестественно подогнута. На несколько мгновений опять установилась тишина. Потом женщина снова громко закричала.
– Да перестань ты орать! Дура! – прикрикнул на нее капитан Шилов.
Но женщина, по-видимому, совершенно не понимала по-русски. Замолкнув на недолгое время, она вновь и вновь время от времени издавала тот же самый крик. Правда, с каждым новым криком ее голос звучал все тише и тише.
– Что случилось? – На крики испуганной индуски прибежали лейтенант и прапорщик.
– Да вот пугаем мирное население! – проворчал капитан Шилов.
– Я думаю, что не только пугаем, – возразил ему майор. – Она кричит не только от страха, но и от боли. Похоже, что у нее вывихнута нога. А так сильно она орет, потому что до сих пор все время терпела. Сдерживалась, чтобы нас к себе не привлечь. Ну, подруга, сейчас тебе придется еще немного потерпеть! Берем ее, вытаскиваем во двор – все равно громче она кричать уже не станет!
Женщина не сопротивлялась, но кричать, хоть это было и удивительно, начала еще громче. Наконец, после того как лейтенант Томин сделал ей обезболивающий укол в бедро, а майор Лавров вправил ее вывих и туго примотал к поврежденной ноге две шины – бамбуковые палки, женщина сообразила, что ее никто не
