— Это не опасно? — спросил он.
— Может, да, может, нет, — ответил Джавара. — Но я вот что скажу: эти люди убить тебя раньше, чем ты их продать. Они не позволять.
Джайлз перевел взгляд на Мату.
— Мату, если ты скажешь мне, что мы можем уйти и что это безопасно, я, пожалуй, рискну.
Мату уверенно кивнула в ответ.
— Она говорить правда, — вмешалась Кейя. — Она здесь самый старый. Они уважать Мату. Твоя быть в безопасность.
Джайлз посмотрел на охранника, который кричал, что не уйдет.
— Вы сами это сказали. Если они поймут, что между нами нет согласия, то у нас не останется ни одного шанса. Если вы мне не подчиняетесь, почему они должны подчиняться? А теперь следуйте, пожалуйста, за мной в дом. Или вы предпочитаете чиркнуть спичкой в этом пороховом погребе?
Все семеро охранников с недовольством последовали за Джайлзом. Они рассредоточились в зале первого этажа и стали наблюдать из окон. В напряженной тишине отчетливо слышалось тиканье часов в гостиной. Джайлз переходил от одного охранника к другому, произносил слова сочувствия и давал советы. Он хорошо помнил настроение людей перед боем. Наконец властная уверенность и опыт первого помощника, приобретенные за годы каперства, взяли верх, и напряжение спало.
Минул полдень. Охранники вытащили из-за обеденного стола стулья, расставили их у окон, чтобы отдохнуть, не покидая свой пост. Уже темнело, за окнами заквакали древесные лягушки, когда в дом вернулись Мату, Джавара, Энкантадора и Кейя. На лицах у них не отражалось заметного облегчения, но и особого беспокойства тоже не было.
— Ну и как? — спросил Джайлз, стоило им войти в заднюю дверь.
— Моя думать, они слушать, — произнес Джавара со скептической ноткой в голосе.
— Они слушать, — подтвердила Кейя. Мату тоже кивнула. — Моя знать эти люди. Они не собираться воевать. Они видеть, что они выиграть. Что твоя им предложить, не так отличаться от того, что они видеть дома. Плохо тем, которые был свободный дома, в Африка. Но они умный, они понимать, что так лучший выход.
Энкантадора посмотрела на Джавару и тоже кивнула:
— Твой человек Джавара сказать им, что они быть, как на твой корабль. Мату говорить, это она придумать, попробовать так же на плантация.
— Моя тебе говорить, — вмешалась Кейя, — они уважать Мату.
— Джавара они тоже уважать, — резко возразила Энкантадора.
Заметив, с каким пылом она его защищает, Джавара бросил на молодую женщину заинтересованный взгляд. Даже под кожей светло-кофейного цвета было заметно, как сильно она покраснела.
— Некоторые собираться убежать, — добавил Джавара, снова переводя взгляд на Джайлза. — Они лучше быть бродяга, но не оставаться рабы.
— Да, — снова вступила Кейя, — такой никак не остановить.
Жизнь бродяги в горах Ямайки была не легче и не длиннее, чем у раба, но зато была свободной. Для некоторых именно это было лучшим выходом.
— Но Энкантадора говорить правда, — продолжала Кейя. — Моя думать, они, как Джавара. Он хороший человек. Он говорить им правду, когда есть. Когда он чего-то не знать, он признавать это. Он — хороший выбор для новый управляющий. Он не всегда пользоваться кнут.
Белый охранник, возражавший больше всех, устало потер глаза.
— Полагаю, нам надо убираться отсюда. Скажите своему управляющему, — и он бросил презрительный взгляд на Джавару, — что пока он не найдет транспорт, чтобы уехать, он остается работать у вас. Ваши собаки нас слушаться не будут.
— Никаких собак! — рявкнула Кейя.
— Видите? — обвиняющим тоном заявил Джайлзу охранник. — Она черная, к тому же женщина, а думает, что она начальник. Ничего у вас не получится.
— Вы думать, что можно остановить эти люди, если они решать напасть на вас и другие белые? — спросил Джавара. — Это для них единственный шанс быть свободный. Вы можете предложить им свобода, как вы хотеть. Или они взять ее сами. — Джавара повернулся к Джайлзу: — Кейя знать эти люди. Она помогать мне выбирать охрана. Черная охрана. Мы говорить люди, охрана не держать вас внутри. Охрана держать белый человек снаружи. Мы говорить им, сегодня вы спать спокойно или уходить в горы. Они должен делать выбор, понимать?
— Они перебьют нас всех во сне, — высказал мрачное пророчество один из охранников.
Если учесть, сколько пришлось пережить всем участникам этих событий, то неудивительно, что прошло еще много дней, прежде чем кто-нибудь из них сумел по-настоящему выспаться.
Джайлз расположился в бывшей комнате Эдмунда, однако Кейя и Мату и слышать не хотели про покои Иоланты. Они втроем с Энкантадорой уместились на постели Грейс, а девочка-негритянка, приплывшая с ними из Гаваны, спала на бывшем тюфяке Мату. Джавара раньше не знал Иоланту, так что никакие предрассудки не вынуждали его отказаться от настоящей кровати, а потому он занял комнату бывшей хозяйки плантации. Стулья из зала на первом этаже дома и весь его пол достались охранникам. Когда наступил рассвет, все белые в доме спали крепким сном, а проснувшись, удивились, что на остров все же пришел этот ясный спокойный день.
Джайлз вместе с остальными явился утром к хижинам рабов. На плантации Уэлборна они впервые проснулись вместе с солнцем, а не с ударами колокола, возвещавшего начало еще одного мучительного дня на плантации. Как только хижины опустели, Джавара пересчитал работников — вместо ста сорока человек осталось сто девять.
Джайлз вздохнул с облегчением:
— Ушли только тридцать восемь человек. Этого слишком мало, чтобы доставить хлопоты нашим соседям, — добавил он для успокоения пришлых охранников.
— Пока, — тут же прозвучал чей-то ответ. Но в целом картина выглядела удовлетворительно, и охранники отправились на плантации к своим нанимателям.
В сахароварне этот день был объявлен выходным. Не произвели ни фунта сахара, а первым делом взялись за починку самых ветхих хижин и строительство новых, чтобы в старых стало хоть немного просторнее. Работой руководил Джавара, а Мату и Кейя завели долгую дискуссию о пище для работников. Именно пища являлась основной причиной высокой смертности на плантации Уэлборна. Работникам требовалось мясо. Держать крупный рогатый скот было дорого, и женщины решили, что свиньи вполне могут спасти положение. В местных реках водилось много рыбы, но трудно было выделять работников для ее ловли. Более того, они заявили, что надо разводить цыплят, чтобы иметь яйца, и коз, чтобы получать молоко и сыр. И все это потребует много места, куда больше, чем выделено сейчас для скота. Им с капитаном предстояло многое сделать.
Энкантадора постояла немного с женщинами, потом побрела к хижинам, где Джавара руководил ремонтом старых жилищ и сооружением новых. Она зачерпнула в ковш воды и принесла ему. В молодой женщине не осталось ничего от проститутки. Просто молодая, застенчивая девушка предлагает мужчине питье. Джавара улыбнулся, взял ковшик, белые зубы ослепительно сверкнули на фоне эбонитово-черной кожи.
— Что делать Мату и Кейя? — напившись, спросил он.
— Говорить о пища, — отвечала Энкантадора. — Моя мало знать про плантация. Моя работать на похожей, но мало. Но моя говорить — больше я там не работать!
— А что будешь делать?
Она нежно улыбнулась с хитрецой:
— Моя придумать.
Джавара отдал девушке ковш, не сводя глаз с ее лица.
— И что же ты решила, Энкантадора?
Ее лицо вдруг стало жестким, но лишь на мгновение.
— Энкантадора — имя для рабыня, для шлюха. Здесь нет рабы, нет шлюхи. Мама звать моя Сиатта.
