дело к пленнику, а значит, следовало быть с ним повежливей.
Он распахнул дверь пошире, и из темноты на него уставились два светящихся изумрудных зрачка.
– Убери факел, человек, – потребовал альв. – Ты же пришёл не любоваться мной, а говорить.
Нет, лорд Робин желал ещё и видеть пленника, которого его предки передавали друг другу по наследству вместе с замком. Хрустальная ёмкость с водой была ещё наполовину полна, из фруктов и ягод, которые он сам, будто лакей, принёс сюда полгода назад, тоже осталось не меньше половины – альв мало пил, а ел ещё меньше.
Давным-давно, когда другой замок с тем же названием, стоявший на этом же месте, принадлежал альвам, здесь располагалось хранилище провианта, и до сих пор вода и пища могли находиться здесь годами, не портясь – и эту тайну альвов не могли разгадать многие поколения чародеев.
Пленник был прикован к стене длинной бронзовой цепью, вцепившейся последним звеном в медный ошейник. Альв мог свободно передвигаться по своей темнице, но сейчас он сидел на каменном полу, обхватив руками колени.
– Я вижу, тебе здесь неплохо, – начал разговор лорд, садясь в мягкое кресло, стоящее справа от входа – в одном из немногих мест, до которых цепь не позволяла пленнику дотянуться. – Но, по-моему, ты по- прежнему не очень-то благодарен нам за то, что мы сохранили тебе жизнь.
– То, что твои предки мне сохранили, нельзя назвать жизнью, – спокойно ответил альв. – Да и откуда вам, людям, знать, что такое жизнь…
– Ты по-прежнему дерзишь, – удивился лорд. – Дерзишь, даже зная, что ты в полной моей власти и тебе не на что надеяться.
– Мне уже поздно менять привычки, лорд. – Пленник едва заметно усмехнулся. – А вот тебя, похоже, ждут большие перемены, и ты их страшишься.
– С чего ты взял? – Лорд вцепился обеими руками в подлокотники кресла так, что пальцы его побелели.
– Я видел немногих людей, которые могли скрыть свои чувства, – ответил пленник. – И те всю жизнь прожили среди альвов. Я думаю, что ты пришёл ко мне просить помощи.
– Я?! Просить?! – Самое время было прийти в ярость, но ди Литт не чувствовал в себе сил для праведного гнева. – А может быть, у меня приступ милосердия, и я пришёл убить тебя…
– Не смеши меня, лорд.
– А ты умеешь смеяться?
– Уже нет. Поэтому и не смеши. – В глазах пленника вспыхнули изумрудные огни, и пламя факела померкло перед их сиянием. – Говори, чего ты хочешь, или уходи.
Затягивать разговор действительно было ни к чему, да и некогда – в любой момент мог начаться штурм.
– Я знаю – отсюда есть подземный ход…
– Ах вот оно что… Но если ты о нём знаешь, то зачем тебе я?
– Я знаю только то, что он есть. И я, и мои предки не раз посылали людей, чтобы они нашли выход из него, но из тех, кто вошёл, никто не вернулся.
– Да, это так – чтобы пройти этим путём, нужно быть альвом.
– А может ли альв вывести отсюда человека?
– Ты хочешь бежать, храбрый лорд? Твой замок в осаде, и ты хочешь бежать… Да, тебе действительно приходится несладко, если ты пришёл ко мне.
– Да, замок в осаде, и сегодня или завтра мои враги будут здесь, – признался Робин. – И я не хочу, чтобы ты им достался. Я согласен тебя отпустить.
– Если я возьму тебя с собой… Так? – Пленник наконец-то сделал попытку подняться, опираясь на скамью, стоящую рядом с ним. – Но скажи, зачем это мне? Я не стремлюсь на волю. Вы, люди, истребили мой народ, и теперь для меня нет разницы между свободой и заточением, жизнью и смертью…
– Я отдам тебе всё, что могу, только выведи отсюда мою дочь и двух слуг, – прервал его Робин. – Это всё, что мне нужно. Я не смог бы уйти отсюда, даже если бы хотел, – честь дороже.
– А вот твой давний предок по имени Орлон даже не знал такого слова – честь. Поэтому, наверное, всегда и добивался всего, чего хотел.
– Не смей…
– Почему? Я всё помню, как будто это было вчера, а до тебя дошли только фамильные легенды. Рассказать, как всё было на самом деле?
– Нет! – крикнул лорд. – Нет. У нас слишком мало времени, чтобы заниматься воспоминаниями. Так ты согласен?
– Нет, – просто ответил альв.
Это был конец. Значит, маленькая Ута обречена. Значит, как только падёт замок, прекратится и род ди Литтов…
– Что же ты не спросишь, почему я отказываюсь? – вторгся в тишину голос пленника.
– Это не важно. – Лорд поднялся и отодвинул засов, запиравший дверь изнутри.
– Но у меня есть два пожелания, – сказал ему вслед альв. – Если ты их исполнишь, я могу изменить своё решение.
– Говори. – Лорд замер, опершись ладонью на тяжёлую створку.
– Мне нужны два обрывка полотна, которые достались твоему пращуру в Альванго.
– Какие ещё обрывки?
– Ты даже не знаешь… После того как был разрушен Альванго, Орлон пришёл ко мне – сообщить, что пала наша главная твердыня… А чтобы я не усомнился в правдивости его слов, показал мне два обрывка полотна, испачканного краской…
– Хорошо, я поищу. Что ещё?
– Никаких слуг – только твоя дочь и я.
– Чего ради я должен тебе доверять?
– У меня ещё меньше причин доверять тебе, лорд… – Теперь в голосе пленника звучала лёгкая укоризна. – Но ты же знаешь, что альвы не лгут. Разве об этом не говорится в семейных преданиях рода ди Литтов?
– Альвы не лгут лишь тогда, когда сила на их стороне, а ты мой пленник – тебе не зазорно и солгать.
– Нет, лорд, вот тут ты не прав. Сейчас жизнь твоей дочери зависит лишь от меня, а значит, я сильнее, чем ты, и я не могу солгать. Ты должен мне верить, лорд. Тебе просто некому больше верить…
ГЛАВА 3
Ломкие страницы древней книги могли рассыпаться в прах от неосторожного прикосновения, и, чтобы переворачивать их без ущерба, приходилось аккуратно поддевать каждую заточенным под бритву ланцетом с широким лезвием. Раим Драй, известнейший маг, к услугам которого прибегали многие знатные дамы и кавалеры, в том числе приближённые самого императора лабов, бреттов, саков, аббаров, горландцев, саритов и ещё полутора сотен мелких народов, вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, уже больше года потратил на переписывание этой книги, сборника трактатов альвийских чародеев. К этому фолианту нельзя было подпускать переписчиков: одного уже пришлось приказать бить палками за то, что под его неуклюжими пальцами распался титульный лист, другого – за то, что подложил под лист пергамента восковую дощечку, пытаясь таким образом скопировать бесценные письмена – то ли он сам решил ими воспользоваться, то ли собирался продать врагам империи, третьему снесли голову на всякий случай – он смотрел на причудливые знаки альвийского письма так, как будто понимал, что они могут означать, и перо в его руке двигалось подозрительно быстро…
Пока шла война, люди стремились уничтожить всё, что было создано руками альвов: их замки, оружие, посуду, инструменты, книги – всё, что когда-то принадлежало альвам, считалось нечистым, несущим несчастье, отравляющим разум, призывающим гнев богов. Даже сейчас, когда с той поры минуло несколько столетий, невежественные землепашцы и ремесленники, даже иные благородные господа, старались
