Через пять минут 'организованной толпой' мы подошли к столовой. Маргарита Михайловна обедать не пошла.
Глава 12
Столовая. Главный повар. Пропажа отряда
Детям накрывали за длинными столами, рядами выстроившимися по всему второму этажу столовой, а воспитатели и вожатые ели за столиками, стоявшими в торце каждого ряда, но отделенными от них широким проходом. Бесспорно, это позволяло без труда следить за детьми, но и с отрядами как-то не сплачивало.
Столовая оказалась просторным, светлым помещением с большими панорамными окнами, из которых открывался изумительный вид на весь лагерь. Я подумала, что когда-то это должно было быть местом встреч и торжеств первых колонистов. Было видно, что это не здание модульной сборки, как утопающие в яркой зелени корпуса, а капитальное строение. Узкие панели из розового ракушечника, разделявшие окна на секции, были стилизованы под длинные, изгибающиеся листья водорослей. Прозрачное насквозь, словно аквариум, помещение было пронизано солнцем, чьи лучи играли на дальней, сплошной стене, отделявшей столовую от кухни. С детальной точностью там были вырезаны барельефы океанических рыб. Причудливых, похожих и не похожих на земных, крохотных, и огромных.
И кормили в этой столовой необычайно вкусно. Чего-то подобного я ожидала бы от приличного ресторана Земли, но никак не от столовой заштатного детского лагеря. Простые блюда отличались изысканным вкусом. В них угадывались ароматы приправ: незнакомые, но приятные. Здешний кулинар сумел обогатить незамысловатое меню. А местная рыба сама по себе была дорогим деликатесом и самым дешевым здесь источником белка — одновременно.
Но дети ели без удовольствия. Вяло ковырялись ложками в тарелках с супом из криля, вилками чертили узоры на пшенной каше. Зато Артур быстро прикончил и первое, и второе, и ушел к стойке, за добавкой. Я с любопытством поглядывала на Елену Степановну, но та совершенно очевидно не испытывала желания общаться. Она казалась одновременно и старше, и младше своей подруги. Она выглядела на все свои сорок с лишним лет. Одновременно она не производила впечатления взрослого, самостоятельного человека. Гордая осанка и чувство собственного достоинства, сквозившее в каждом жесте, испарились вдруг куда-то, оставив немолодую, уставшую женщину один на один с собой. Она как-будто подтягивалась под свою подругу, а когда той не случалось рядом — исчезал и поддерживавший её стержень.
Поев, Елена Степановна бросилась суетливо подгонять ребят, и стала похожа на квохчущую наседку. Артур, закинув в топку последнюю ложку, принялся помогать ей, а я пристроилась к цепочке вожатых, выстроившихся у раздаточной стойки для получения полдника.
Здесь все уже были знакомы друг с другом. Многие летели вместе на одних кораблях из близлежащих систем, и все они свой последний прыжок к системе Аквариса совершили на одном судне — том же самом, которое привезло в 'Водолей' моих однокурсников. Встав рядом, я прислушивалась к разговорам, но судя по всему никто в лагере не испытывал особых трудностей, налаживая отношения с отрядами. Да, сделать это вот так, в середине потока, было сложнее чем обычно, но вожатые, оставившие нам детей, справились со своей работой хорошо. Дети, воспринявшие систему необременительных лагерных правил как свою, теперь охотно следовали ей, и всё, что было нужно — войти в эту устаканившуюся жизнь, предоставив руководящую и направляющую роль ребятам. Они ведь и в самом деле были здесь старожилами, знающими и понимающими лагерь лучше нашего.
Уж лучше бы я попала в любой другой отряд, или действительно осталась с Ильсуром Айсовичем. Думаю, он смог бы научить меня многому. Ваня Железняк, тот самый молодой человек, который занял место замдиректора на первой планерке, стоял во главе очереди и весело шутил, флиртуя с девчонками. Именно его распределили к детдомовцам этим утром… Подумать только, всё это было всего лишь утром. Мне казалось, что прошла уже целая вечность.
— Невкусный обед? — спросили вдруг за спиной. — Чего стоишь такая хмурая?
Я обернулась и увидела плотного, невысокого человека в поварском колпаке. Судя по загару, пыльного, степного оттенка, был он не из местных, и прибыл на Акварис тоже недавно.
— Нет, что вы! — поспешила заверить его я, — очень вкусный! Просто изумительно.
— Да? — он улыбался, хитро щуря яркие голубые глаза. — Ну на тогда, выпей соку с булочкой, — и подал мне до краев полный стакан со сдобной булочкой, водруженной сверху.
— Спасибо, — сказала я, беря угощение.
— Кушай, — ответил он, — поправляйся. А то чего ты такая худая? В детстве маму не слушала, кашу не кушала?
— Типа да, — засмеялась я. Этот человек располагал к себе моментально.
— У тебя какие-то проблемы? — спросил он, облокачиваясь о стойку рядом. — Может надо чем-то помочь?
— Да нет, — ответила я, кусая булочку и запивая кисло-сладким гранатовым соком, — спасибо. Сама справлюсь.
— Ну, смотри, — улыбнулся он и, подмигнув, добавил, — а то обращайся, если вдруг. — И ушел, стягивая колпак, в кухню.
Навстречу оттуда вышла дородная женщина в таком же колпаке, несущая в руках по два пакета с булочками и соком в пластиковых бутылках. Наконец-то вожатым начали выдавать полдник.
Очередь задержала меня, и когда я вернулась в корпус, все уже спали. Солнце уже перевалило через полдень и медленно шло к покатым вершинам далёких гор. Но земля парила, отдавая тепло. Над белым камнем дорожек стояло едва различимое марево. Насекомые сели в траву, над лагерем разлилась тишина. Я внесла четыре полных пакета в беседку, оставила их там в относительной прохладе и прошла в холл. Из спален не доносилось ни звука. Дети утомились за день и морально, и физически. Мои коллеги, надо полагать, уложив их, тоже ушли отдохнуть. Было так тихо, что пугал малейший шорох. Стараясь не шуметь, я вынула второе кресло из высокой стопки и, вздохнув, умостилась на одном, взгромоздив ноги на второе. Мне до зарезу нужно было поспать хотя бы час.
Я проснулась от нестройного гула голосов и громких хлопков шлепанцев. Дети пробегали через холл, перекинув через плечо мокрые полотенца. Я проспала три часа. Отряд успел сходить на море и вернуться. За окном стемнело, в холле был включен свет, и тот отражался в панорамном окне. Я увидела заспанную и растрепанную себя. Надо мной всеми своими двумя метрами роста возвышался Артур.
— Пойдешь ужинать? — спросил он, глядя внимательно.
— Полдник! — вспомнила я, окончательно просыпаясь.
— Мы нашли, — успокоил меня Артур. — Так как? Ужинать будешь?
— Я бы осталась, — ответила я. — Умоюсь и всё такое.
— Тебе кровать когда принесут и поставят? — спросил он, присаживаясь напротив, в то кресло, в котором только что покоились мои ноги.
— Если повезет, завтра, — ответила я, борясь с желанием зевнуть.
— Ночуй в моей комнате, — предложил он. И поспешил добавить. — Я договорюсь с ребятами выше, буду сегодня спать у них.
— Спасибо, — от такого предложения я не могла отказаться.
Артур встал и вышел на улицу. Я вновь посмотрела на свое отражение в окне и, взяв из рюкзака полотенце и косметичку, пошла умываться и приводить себя в порядок.
Когда я вышла, корпус снова был уже пуст. Чувствуя себя совершенно разбитой, я не могла сообразить, что же делать мне дальше. День, заполненный хлопотами, кончался наконец. А мне казалось, что всё наоборот, только начинается. 'Не стоило все-таки спать', подумала я, растирая лицо заледеневшими от воды руками. Захотелось выйти, проветриться.
На улице было уже совсем темно. Фонари, невысокими тумбами понатыканные вдоль дорожек, горели через один, но в траве, в деревьях стремительно мелькали продолговатые тельца ящерок. Напитавшись за
