день солнцем, они светились флуоресцентно, привлекая на свой свет таких же сияющих насекомых. Воздух был наполнен непрекращающимся стрекотом хитиновых крыльев и криками настолько жуткими, что по плечам проходила невольная дрожь.
Всё это завораживало. Я медленно пошла мимо беседки, по дорожке к центральной аллее. Пугаясь темной тени, ящерицы разбегались в стороны, а мотыльки упархивали. Они были невероятно крупными. Словно земные махаоны. И такими же красивыми.
Стоило мне выйти из под сени деревьев, я увидела две полные луны, догоняющие друг друга на темном небосводе. Небо было украшено россыпью незнакомых созвездий, а совсем недалеко, на юго- востоке сияла стягивающая небо и землю тонкая космическая нить орбитального лифта. А ниже светился от горизонта до горизонта полный жизни океан. От этого зрелища захватывало дух.
Я стояла, не в силах отвести глаз, пока не услышала, как бегут, тяжело топая, по центральной аллее. Такой звук могли бы издавать лишь армейские берцы Артура.
— Дети здесь? — спросил он, подбежав.
— Дети с вами, — ответила я, разом сбрасывая всё очарование вечера.
— Старший отряд, — покачал головой он. — Детей нет. — В его взгляде сквозил неподдельный испуг.
Глава 13
Поиски отряда. Возвращение беглецов. Открытый конфликт
— Что случилось утром на пляже? — спросила я, пока мы бежали на веранду за корпус.
— На пляже всё было нормально. Но когда мы возвращались назад, дети захотели зайти на какой-то базар…
— Понятно, — ответила я, огибая корпус и останавливаясь. На веранде, конечно же никого не было. Едва ли весь отряд мог бы прошмыгнуть у меня за спиной незамеченным. Да и сбегать из столовой, чтобы просто вернуться в корпус…
— Пусто, — сказал Артур, останавливаясь рядом. Его голос совсем сел. — Я на пляж, — продолжил он, оборачиваясь ко мне, — загляну по пути на этот базар. До отбоя меньше часа. Отряд надо найти.
— Аккуратнее там, — предупредила я, — это криминализированное местечко. — Артур вскинул взгляд, но ничего не ответил. Только кивнул. — Я буду искать на территории лагеря.
— Мама и Елена Степановна приведут младших с ужина и уложат их спать. Потом Елана Степановна пойдет на планерку…
'И, конечно, было бы идеально найти отряд до этого времени. Иначе Елена Степановна будет вынуждена доложить о ситуации Любочке', додумала я невысказанное. ЧП в первый же рабочий день — что могло бы быть хуже? 'Только если бы пропал один ребёнок' — ответ пришел сам. Отряд — не иголка в стоге сена. Это тридцать с лишним человек. Плохо было одно: мы не знали лагерь так, как знали его дети.
— Встречаемся в корпусе перед отбоем, — сказала я Артуру, — если никого не найдем, будем решать, что делать дальше.
Он снова кивнул, и мы разбежались в разные стороны.
Я бежала по лагерю, раскрыв схему на наладоннике. Заглядывала в многочисленные беседки, огибала корпуса, натыкалась на площадки, огражденные по периметру скамейками, нашла стадион, пробежала мимо открытого кинотеатра, миновала пустой сегодня танцпол. Нигде не было видно ни души. Отряды ужинали в столовой. Её окна светились, там сидели за столами и ходили меж рядов дети. Кто-то уже строился внизу, собираясь возвращаться и готовиться к отбою. Времени оставалось всё меньше.
Я забежала за столовую. Там — по словам Яны — располагалась пара административных корпусов лагеря и начинался небольшой посёлок из крохотных, одно и двуместных домиков, в которых жил обслуживающий персонал 'Аквамарина'. Я пробежала его насквозь и остановилась, заметив, что под ногами у меня уже не протоптанные тропинки, а сырая земля, покрытая толстым слоем скользких, гниющих листьев. По коленям били разлапистые листья папоротников.
Здесь было темно. Лес над головой сплёл ветви так, что не видно было ни бегущих по небу лун, ни яркого света звезд. Исчезли светящиеся ящерки. Насекомые не стрекотали в траве. Из всех звуков осталось лишь поскрипывание качающихся стволов. Я постояла, слушая это жутковатое безмолвие, прошла еще дальше, туда, где папоротники поднимались уже выше головы и развернулась, когда пискнул на запястье таймер.
Отбой. Нужно было возвращаться назад.
Столовая была уже пуста и стояла тёмная, зато корпуса были ярко освещены, и хорошо проглядывались с центральной аллеи. Наш корпус был освещен лишь на половину. Горел свет в спальнях младшего отряда и на втором этаже, спальни старшего отряда были темны.
Но когда я сбежала на дорожку, ведущую к корпусу, невольный вздох облегчения вырвался из груди. Дети стояли, тесно сгрудившись в небольшом холле. Маргарита Михайловна ходила взад-вперед потрясая какими-то бумажками, а Елена Степановна стояла, возвышаясь над всеми, на верхней ступеньке короткой лесенки, ведущей к спальням старшего отряда. Артур тоже был на месте.
'Неужели ходили-таки на базар?' — думала я, открывая дверь в холл.
— …самовольно! — Маргарита Михайловна обернулась на звук закрывшейся двери. Я кивнула ей. — Ваши вожатые сбились с ног разыскивая вас! — Я невольно поморщилась. Не хотелось становится таким наглядным примером. Но, пройдя к подоконнику, я стала слушать дальше, гадая, так что же все-таки произошло, где были дети? Ответ последовал незамедлительно.
— А вы? — вопрошала Маргарита Михайловна патетически. — Вот! — Она выхватила лист из зажатой в кулаке стопки и выдержала паузу, обводя взглядом притихший отряд. Многие лица были мокры от слёз. — 'Мы смотрели фильм про вожатых, которые уехали, как они ходили с нами на пляж, дискотеку и другие экскурсии, и мы ходили смотреть кино в свое свободное время и вернулись до отбоя, поэтому не виноваты'. Кто это написал?
Дети молчали.
— Вы позволите? — спросила я, выходя вперед и протягивая руку.
— Да! — Обрадовалась Маргарита Михайловна, вручая мне стопку исписанных листков. — Читайте! Читайте! Так кто это писал, спрашиваю? — вновь обернулась она к детям.
— Я, — вперед вышел крепкий рыженький мальчик. 'Паша', вспомнила я, 'тринадцать лет'. Его глаза тоже были красными как у кролика.
— Подпиши свою объяснительную, — велела Маргарита Михайловна, вручая ему лист. — И исправь 'мы' на 'я'. 'Я смотрел', 'я ушел без разрешения'. Нечего прятаться за спины товарищей.
— Я подпишу, — сказал Паша, присаживаясь за стол. — Но исправлять ничего не стану. — Голос его дрожал.
Я опустила взгляд и скоро пробежалась по всей стопке листов. Дети ходили в каптёрку к механикам, чтобы те прокрутили им нарезку видео, снятого в первой половине потока.
— Давай сюда, — сказала я, когда Паша поставил в конце написанного своё имя. Маргарита Михайловна протянула руку, готовая забрать у меня листы, но я, сложив всю пачку вдвое, сунула её в задний карман джинсов. Воспитатель замерла как вкопанная. — Отбой уже был, — сказала я громко. — Старший отряд, почему не в кроватях? Умываться и спать. — И, обернувшись к застывшим детям, добавила, — быстро, быстро, быстро, быстро! Елена Степановна, пропустите пожалуйста.
Стоило церберу на двери в спальни дрогнуть и опустить грозно скрещенные на груди руки, как дети начали просачиваться мимо нее по одному, по двое, а потом на лесенке стало так тесно, что Елена Степановна пошатнулась и спустилась, наконец, вниз, окончательно сдав позиции.
— Что это значит? — спросила Маргарита Михайловна, когда последний ребенок покинул холл.
— Отбой согласно расписанию, — ответила я, глядя на нее снизу вверх и испытывая при этом некоторый дискомфорт. Её глаза были холодны и прозрачны как декабрьский лёд. Она была не только выше, но и намного крупнее меня.
— Отдайте мне объяснительные, — потребовала она, протягивая раскрытую ладонь.
