исказилось, съежилось, изменило цвет – теперь среди оттенков в нем преобладали черный и красный. Потом была вспышка, и на мгновение разведчик ослеп. А потом… потом не стало никого и ничего, будто Хаймс никогда и не появлялся здесь.
Впрочем, не совсем ничего, поправился Квалин, вставая. Там, где только что стоял чужак, на полу лежало что-то маленькое. Михаил наклонился и поднял – это оказался чип, на какие обычно записывают видео или звук. Кумбиэнского образца, но это и понятно. Разведчик нашел в скафандре проигрыватель, сунул туда чип, подошел ближе к гладкой стене и включил.
Запись пошла сразу же. Первым делом Квалин увидел человека в форме – скорее всего, это был охранник. Потом камера повернулась и показала другого, с роскошными усами и бородой – его разведчик знал хорошо. В руках он вертел стандартный лучемет – так, будто видел его первый раз в жизни. «Как тебя зовут?» – спросил он. «Ледхо, господин президент». Камера снова обратилась к охраннику. «Готов ли ты послужить во благо Кумбиэна и „Хейгорна”, Ледхо?» – «Всегда, господин президент!» – «Готов ли ты умереть ради своего президента?» – «Да, господин президент!». А теперь она показывала Хейгорна. «Так умри». Трубка лучемета вспыхнула и выдала несколько импульсов.
Недолгое время Квалин созерцал безумный взгляд главы компании, затем увидел рухнувшее на пол изуродованное тело. А потом запись закончилась. На секунду Михаилу стало дурно – перед глазами возникло залитое кровью лицо Катака. Что-то отвратительно похожее было в этих двух картинах…
Но уже в следующий миг разведчик пришел в себя. Значит, Бентиэн обещал связаться с галактической полицией, вспомнил он. Что ж, пускай, у него есть для них кое-что весьма интересное!
VIII
Ворота простирались от пола до потолка на три человеческих роста – и, если не считать размера, они были точной копией входа в бункер чужаков в пустыне Такла-Макан. Такие же высеченные на сером камне иероглифы, изображающие «Призрак», такая же едва заметная щель и такая же выемка, окаймленная красной полосой.
«Вот здесь-то вы мне и пригодитесь!» – Квалин вытащил из кармана оба ключа.
С виду они были совершенно одинаковые – он даже не мог определить, какой появился у него раньше, а какой нашел Катак. Который же из них подойдет? Или это не важно?
Михаил посмотрел на полосы и впервые заметил, что они мигают синхронно. Промежутки времени между вспышками по-прежнему были неравными, но совпадали для обоих ключей. Более того: когда Квалин перевел взгляд на ворота, то понял, что и там полоса загорается одновременно с ними. Надо же, как просто! И никакая комбинация не нужна… Но все-таки: тот ключ или этот?
Все должно быть просто до конца, решил Михаил. То есть, если не нужно угадывать комбинацию, то уж тем более не стоит ломать голову над вопросом, какой ключ вставлять. Готов поспорить на что угодно: годится любой!
Взгляд скользнул по датчику, но смотреть там было не на что: он зашкалил за предел интенсивности и теперь не показывал ни дистанцию, ни направление – для него источник был повсюду. Решив больше не тянуть, Квалин поднял правый ключ и аккуратно поместил его в углубление.
То, что происходило дальше, казалось удивительно знакомым, и все же Михаил следил внимательно, не желая ничего пропустить. Полосы замигали чаще и чаще, пока не стали гореть непрерывно – ярче с каждой секундой. Вслед за ними разгоралось «яйцо», а потом и сами ворота. И вот Квалин услышал шум. Он был настолько громким, что звук достигал ушей через металлический пол – можно было только догадываться, до чего оглушительный он на самом деле. Разведчик отбежал на несколько шагов вбок по коридору, и тут из середины ворот вырвался ослепительный поток, устремился в шестигранный зал и понесся прочь. Стены вспыхнули ярко-красными тонами, и картины, отразившиеся на них, выглядели адскими пейзажами. Как завороженный, Михаил наблюдал за струей, уходящей в глубины «Призрака» и теряющейся там, и не мог отвести глаз.
А потом все закончилось: поток исчез вдали, шум стих и сияние погасло, будто ничего и не было. Квалин вернулся к воротам. Протянул руку и вытащил ключ: он был раскален, но скафандр не пропускал жар внутрь. Только собрался толкнуть створки и отдернул руку от неожиданности: знаки на створках стали искажаться, терять четкость, будто их окутывал туман. Казавшийся твердым камень оплывал, сглаживался, а потом медленно стекал вниз. Вязкая масса скрыла выемку для ключа, и та пропала внутри, стала невзрачно-серой, как все вокруг нее. Иероглифы размылись и потерялись совсем. Теперь ворота были бесформенным веществом, которое понемногу просачивалось сквозь пол.
Сверху материала уже не осталось, и, глянув туда, Квалин смог бы увидеть помещение, в которое стремился. Но разведчик не спешил – он смотрел, как то, что раньше было воротами, капля за каплей растворяется в полу. Словно своеобразный ритуал: сначала дождаться, чтобы проход открылся полностью – и только тогда получишь право войти или даже только заглянуть в него. Но как же хотелось, чтобы это произошло поскорее!
Наконец остатки ворот стекли на пол, образовали маленькую лужицу, а потом и она непонятным способом просочилась сквозь металл и исчезла. Теперь путь был открыт, и Квалин поднял голову, чтобы взглянуть на то, что искал. Зал внутри напоминал тот, в котором Михаил побывал во время первой экспедиции на «Призрак»: тоже полусфера, размером даже поменьше – всего метров тридцать. Дверей, правда, никаких нет, но по бокам – такое же скопление труб, устройств и механизмов непонятного назначения. Впереди – некое подобие пульта управления: несколько пустых черных экранов и стенка под ними. Ее сплошь заполняли ручки с треугольниками и ромбами на концах, необычной формы кнопки и разноцветные индикаторы, которые, как и экраны, ничего не показывали.
«Если это правда Предшественники, – подумал Михаил, – то они удивительно похожи на нас».
Но то, что интересовало Квалина больше всего, располагалось за пультом. И тоже выглядело до боли знакомо: труба от пола до потолка и фиолетовый куб на ней, испускающий яркое сияние. Разве что здешний куб был раза в два побольше того, что на земной подстанции. В целом же разведчик ожидал чего-нибудь более величественного. Центральный источник, по правде говоря, выглядел таким же игрушечным, как и большая часть внутренностей «Призрака». Но ведь внешний вид – не главное!
Чего же я жду, подумал Квалин. Я стремился сюда – и вот я здесь, так пора свершить то, ради чего я здесь! Сенсор показывал, что в зале сумасшедший уровень радиации, но лучевой поглотитель «тяжелого» скафандра вполне защищал от нее. Быстрыми шагами Михаил подошел к пульту. Его мало интересовали фигурные рычаги и странные, будто надетые одна на другую кнопки с надписями на языке неведомых строителей, хаотично раскиданные по панели. То ли у создателей этой штуки были очень своеобразные представления о дизайне, то ли в таком расположении скрывался непонятный Квалину смысл. В любом случае Михаил был уверен, что может нажимать все что угодно сколько ему вздумается – оно не заработает до тех пор, пока источник не активирован на полную мощность. То, что ему нужно, должно быть где-то тут – надо только смотреть внимательнее!
