намерением выйти в город. В руках у него был черный «дипломат».
Вартанов, не поставив в известность бригадира, на автомашине тоже поспешил в город. Обо всем этом майор сообщил Николаю Васильевичу.
— Занимайтесь в порту. Тщательно и в то же время незаметно осмотрите пакет. Сделайте это с понятыми — пригласите Шепелюка и еще кого-нибудь. Потом позвоните мне.
Вартанов метался по городу. На большой скорости он выскакивал на широкие улицы, заезжал в глухие переулки, двигался узкими проездами, пока не остановился за высокой кирпичной оградой, полагая, что в таком глухом месте его никто не увидит и не услышит. К этому месту примерно тем же маршрутом, сначала на такси, а потом собственным неторопливым ходом, шел и Рамони.
Намерения Вартанова и Рамони прояснялись.
— Как только сядут в «Жигули», — последовало указание полковника Шахтанина оперативному наряду, — задержать их с поличным. Пригласить понятых, составить протокол.
Отдавая такое распоряжение, Николай Васильевич уже имел сообщение от Евдокимова, что в пакете оборудован тайник и в нем обнаружены джинсы иностранного производства, за которыми, вероятно, рассчитывал приехать Вартанов на своих «Жигулях».
Майор Евдокимов оформлял протокол, а бригадир Шепелюк стоял рядом и чертыхался. Такая напасть навалилась на его бригаду! Ни разу ничего подобного не случалось...
39
Ожидая Оксану на обрывистом морском берегу, Аринин запрокинул голову и залюбовался непостижимо огромным синим небом. Он был зачарован его бездонной синевой, от которой трудно было оторваться. А внизу, сверкая на солнце, ласково плескалось море. Мягко шелестели волны и кричали чайки.
«Хорошо-то как!» — восторженно подумал Григорий и почувствовал, что за спиной стоят. Обернувшись, встретился с чистыми доверчивыми глазами Оксаны.
— Сейчас я подумал, — сказал он, — как это разумно устроено, что люди живут не только разумом, но и чувствами. Обязательно и чувствами! Странные мысли среди будней, не правда ли? — засмеялся он. — Сегодня какой день?
— Понедельник. День тяжелый...
— Праздничный, — не согласился Аринин, заглядывая в ее лучистые глаза, как только что смотрел в небо.
Губы Оксаны едва тронула улыбка. Григорий не решался прямо сказать о причинах своего необычного настроения, но девушка догадывалась...
— Хорошо, что вы пришли тогда на «Бейсуг». Иначе никогда не услышали бы раздумий сумасшедшего. Разумеется, ничего бы от этого не потеряли.
Они еще долго гуляли на берегу моря, говорили обо всем, что приходило на ум.
Григорий проводил Оксану до ее дома. У подъезда сказал, что в ночь, когда наступит уже вторник, он уходит в рейс. После этих слов наступило какое-то напряженное молчание.
— Я буду ждать, — сказала наконец Оксана.
Григорию больше ничего и не нужно было. Только эти слова.
— Очень? — спросил он ее.
— Очень...
— Спасибо.
— За что?
— За все...
Ему хотелось сказать больше, но, волнуясь, не находил слов.
Уже в открытом море, вдали от берегов, на «Бейсуге» была принята радиограмма с просьбой прийти на помощь. Танкер находился в трехстах милях от итальянского теплохода, пославшего в эфир радиограмму. Капитан принял решение незамедлительно, но посоветовался с врачом.
— Просят о помощи, — сказал он Аринину, показывая радиограмму. — Сможете прооперировать больного? Своего хирурга, видимо, нет.
— Сомневаетесь?
— Нисколько. — Капитан прислушался к глухим ударам волн о борт танкера, шедшего с тяжелым грузом сырой нефти. — Но штормит, качка...
— Долг медика — прийти на помощь больному в любой обстановке.
Изменив курс, больше двенадцати часов шел «Бейсуг» навстречу иностранному судну. Когда они встретились, выяснилось, что нужна немедленная операция матросу по поводу аппендицита. Григорий уже был готов к оказанию помощи. Несмотря на сильную качку, он оперировал больного, а потом нес добровольную вахту около его постели.
— Сколько стоит операция? — спросил подопечный Григория и был крайне удивлен, узнав, что операция сделана бесплатно, что в Советском Союзе за получение медицинской помощи платить не нужно.
Весь экипаж иностранного судна удивило это известие, но не меньше удивило и то, что на советском танкере оказался врач и все необходимое для лечения больных, даже операционная. Ничего подобного на иностранном теплоходе не было. Его капитан, пожимая руку Аринину, сказал:
— Только советские суда откликнулись на радиограмму о помощи. Сердечное спасибо вам.
«Бейсуг» после вынужденной задержки снова направился в порт назначения, где уже не раз бывал.
На следующий после швартовки день на причале у танкера появился Фишман. Он попросил у вахтенного разрешения пройти к врачу Аринину. Григорий не возражал против встречи. Он помнил свой разговор с полковником Шахтаниным и поэтому не удивился, увидев на пороге каюты сконфуженного и даже несколько застенчивого Яшу. Тот в нерешительности стоял у двери, держа большой разбухший портфель. Смелости ему явно не хватало. В своей лавочке он был совершенно другим.
— Вы ко мне?
— Здравствуйте. К вам, доктор, если позволите...
— Чем могу быть полезен?
— Как говорят в Одессе, захворал. К кому ни обращался, никто помочь не сумел. Грошей у меня маловато...
— Что же с вами?
— Давит, как каменюкой, вот здесь. — Яша приложил руку к левой стороне груди.
— Раздевайтесь до пояса.
Фишман быстро разделся. Аринин осмотрел его самым добросовестным образом. Нашел явно обозначавшиеся возрастные изменения в ритме сердца, искривление позвоночника, отчего левое плечо было несколько ниже правого. Но пациенту ничего не говорил, предоставляя инициативу Яше. Григорий, предупрежденный Шахтаниным, знал об истинных причинах посещения судна Фишманом и выжидал. Лавочник должен был о чем-то просить или что-то предложить.
— Что там у меня, доктор? — одеваясь, жалобным голосом спросил он.
— Ничего опасного. В основном все — возрастное. Но лечиться надо. Советую обследоваться в стационарных условиях, чтобы вынести окончательное заключение и назначить лечение.
— Уже и вы так говорите?
— Значит, вам рекомендовали пройти обследование?
— Еще в Одессе мой знакомый говорил: «Яша, не дури, ложись в больницу».
— И что же?
— Дорого тут больница обходится.
— Не прибедняйтесь. Торговля у вас процветает...
— Уже и вы знаете о магазине!.. Мои клиенты, русские моряки, стали редко меня навещать. Нет их в
