— Ну, однажды заглянула во время утренней службы, но не оставалась.
— Она довольно красивая, не правда ли? Не такая загроможденная, как многие из них… А он, этот священник, ужасно молод… И очень красивый.
— Я об этом тоже подумала.
— Еще бы! Так о чем вы там говорили?
— Почти ни о чем. О моих родителях. Как я ходила в школу, когда была маленькой. Я сказала, что уже давно там не была.
— Спорю, ему это не понравилось.
— Даже если это и так, то он все равно ничего не сказал.
Лицо Джолин вдруг приняло серьезное выражение.
— Им не нравится, когда люди слишком независимы. Поэтому существует слишком много правил. Правила, правила, правила! Построить все больше и больше церквей — вот и все, что их в большинстве случаев интересует… Вы ему рассказали… о… ну… сами знаете…
— Нет. Мы недолго успели поговорить.
— То, что вы в положении, становится заметно, никуда от этого не деться, скоро все обязательно начнут задавать вопросы.
— Кто все?
— Люди. В библиотеке, в магазине. Совершенно незнакомые люди будут подходить к вам и поздравлять. Будут спрашивать, девочка или мальчик, когда срок. И тому подобное.
— Незнакомые люди? Правда?
Впереди меняли асфальт, и рабочий направлял машины в объезд, размахивая красным флажком. Джолин включила сигнал поворота и глянула в зеркало заднего вида, чтобы перейти на крайнюю левую полосу. Водитель фургона ее пропустил, и она помахала ему рукой в знак благодарности.
— Ну, так что ты собираешься говорить?
— Правду, думаю. Что же еще?
Несколько минут они ехали молча, потому что слова заглушал шум отбойного молотка, кромсающего мостовую. Джолин, казалось, глубоко погрузилась в свои мысли. Когда шум стих, она сказала:
— Вам не кажется, что правда будет выглядеть немного странновато?
— Наверное, да. Признаться, я об этом как-то не подумала.
— А следовало бы подумать, — резко бросила Джолин, но, увидев, что Ханна испугалась жесткости ее слов, добавила: — Нам следовало бы подумать, вот что я хочу сказать. Обеим. Это ведь касается и меня. И Маршалла тоже. Представьте, вы будете рассказывать о нашей жизни. Весь мир узнает, что я неспособна выносить ребенка полный срок. И каждый узнает, что мы с Маршаллом слишком долго откладывали семью на потом.
— Я бы никогда так не поступила.
— Как глубоко вы вдавались бы в подробности? Рассказали бы о нашем договоре? Или что мы вам платим? По большей части люди таких вещей не понимают. Они сплетничают и смеются у вас за спиной. Поверьте мне, в таких городках, как Ист-Эктон, дела обстоят именно так! Мне бы не хотелось, чтобы мы стали посмешищем для обывателей.
Ее пальцы впились в руль, а на шее вздулись жилы.
— Осторожно, — предупредила Ханна, — мы слишком близко подъехали к разделителю.
Джолин рывком вернула «мини-вен» обратно в центр полосы. Слезы накатились у нее на глаза, и ей пришлось приложить усилия, чтобы сконцентрироваться на дороге. Ханна потянулась и похлопала ее по плечу.
— Успокойтесь, Джолин. А то мы, чего доброго, в аварию угодим. Послушайте, это неважно. Мы не обязаны никому говорить об этом. Мне лично все равно.
— Правда? Вы не против?
— Никто об этом не должен узнать. Я буду говорить все, что вы скажете. Все, что угодно.
Облегченно вздохнув, Джолин расслабила хватку руля и попыталась смахнуть слезы.
— О, спасибо вам, Ханна. Я так благодарна за ваше понимание.
Видя, что Бикен-Хилл уходит в сторону, она направила автомобиль вправо, подрезав пикап и получив в ответ сердитый гудок, и с триумфом покинула основную дорогу.
Глава 17
Доктор Йохансон всегда умел ее развеселить.
— Итак, как сегодня чувствует себя наша драгоценная молодая леди? — спросил он, поглаживая свою бородку. В его глазах светилось озорство, что делало его больше похожим на альпийского эльфа, чем на бостонского акушера.
— А как я выгляжу? — кокетливо ответила вопросом на вопрос Ханна.
— Как роза. Красивая розовая роза. Какой прекрасный цвет лица! — Сегодня доктор Йохансон был в отличном настроении и не скупился на комплименты. — Когда она пришла ко мне в первый раз, я сказал себе: «Эй, с ней у нас не возникнет проблем». Разве я не прав? Пока что никаких проблем. И никаких проблем не будет. Я редко ошибаюсь в подобных вещах.
Джолин энергично закивала в знак подтверждения его слов, а регистраторша одобрительно улыбнулась, хотя Ханна и подозревала, что она не первая, кому он это говорит.
Доктор предостерегающе поднял указательный палец:
— Однако мы не должны терять бдительности. Все равно необходимо проводить осмотры и делать анализы. Поэтому вы уж нас сейчас извините.
Он провел Ханну в комнату для осмотра, где она могла переодеться в больничную рубашку, и закрыл за ней дверь.
Зеркало в полный рост, установленное на обратной стороне двери, отражало ее обнаженное тело. Дома она также рассматривала свой выпуклый живот, но лишь здесь заметила, как сильно разошлись ее бедра. Зад тоже увеличился и стал более округлым.
Но она не казалась толстой. Полнота ее грудей компенсировала все изменения, происшедшие с телом. Ханна всегда считала себя гвоздем, но сейчас видела перед собой роскошную женщину. Сейчас она выглядела как мать.
Даже в своих мыслях Ханна старалась избегать этого слова. Джолин была матерью. Это были ее яйцеклетки и его, Маршалла, сперматозоиды. Она — всего лишь инкубатор, как выразился доктор Йохансон. Эта цветущая женщина в зеркале, которая сияет из-за огонька пробудившейся внутри нее новой жизни, выглядела как мать. Других слов для нее не существует.
Ханна нежно положила руки на живот.
— Эй, как ты там? — прошептала она.
Легкий стук доктора Йохансона вернул ее к реальности.
— Вы готовы, Ханна?
— Минуточку.
Перед тем как влезть в больничную рубашку, она еще раз взглянула на себя в зеркало и постаралась выкинуть из головы этот чувственный образ.
— Можете войти.
Процедуры были ей уже знакомы. Доктор Йохансон измерил ее вес, давление, прослушал сердце и взял кровь на анализ. Затем он спросил, имеются ли у нее какие-нибудь жалобы.
— Я плохо сплю по ночам, — ответила Ханна, — никак не могу удобно устроиться. Обычно просыпаюсь, когда мне нужно в туалет. Три-четыре раза за ночь.
Доктор Йохансон сделал пометку в своем планшет-блокноте.
— Все в порядке. Вам следует пить много-много жидкости. Кто бы чувствовал себя нормально, вынашивая ребенка в животе? Словно мешок картошки с огорода. Да? — Он тихо рассмеялся. — Теперь ложитесь. Давайте мы вас измерим.
