ему, что он за базар ответит. Вчера днем мне звонил Белый Медведь. Просил немедленно вас отпустить. И опять угрожал…
Я перебил генерала:
— Ночью я видел Константина. Он был у себя дома. На Потемкинской.
Генерал засмеялся презрительно.
— Пришли к хозяину, чтобы доложить о выполнении заказа?! Хорошо вы меня отблагодарили за свое освобождение!
Кое-что я уже понимал, я хотел ему все объяснить:
— Генерал, вы не там ищете! Я же вам говорил…
Генерал опять подхватил меня под руку.
— Все расскажете, все. В моем кабинете. Идемте.
Я вырывался, но он, цепко ухватив меня за подмышку, тащил по ступенькам крыльца.
Если бы вы знали, как я сейчас жалею, что противился генералу. Если бы я ему спокойно подчинился, ничего бы не было, и не лежал бы я здесь с дыркой в брюхе. Если бы мы вошли в дверь секундой раньше…
В стеклянных дверях мы столкнулись с Юриком. Он тащил большую, тяжелую сумку. За ним шла Людмила. Мы с генералом остановились и пропустили их. Озабоченная чем-то Людмила прошла мимо нас, но вдруг остановилась на ступеньках.
— Ивасик, а ты что тут делаешь? Тебя же отпустили? Что он опять натворил, Олег Салтанович?
О, если бы вы видели, как он на нее смотрел. Бедный генерал…
Он сказал Людмиле устало:
— Он убил Дмитрия Мироновича. Людмила нахмурилась.
— Он сам в этом признался? Генерал подтолкнул меня к дверям.
— Явился с повинной.
— Подождите, — остановила нас Людмила. — Зачем ты сюда пришел, Ивасик?
Ей я сказал правду:
— На кладбище я видел труп Мангуста. Сюда я пришел предупредить Суслика… Но не успел…
Генерал насторожился.
— И Мангуст убит?
— Я пришел предупредить Дмитрия Мироновича,— объяснял я Людмиле. — Я не знал, что его уже ночью…
Генерал сказал мрачно:
— И Мангуст, значит, ответил за базар? — Он толкнул меня в спину. — Пошли!
Людмила покраснела.
— Олег Салтанович! Вы мне надоели своей тупостью! Генерал растерялся. А Людмила, тряхнув волосами,
скомандовала мне:
— Ивасик, за мной!
О, как она была прекрасна! Настоящая королева! Мария Стюарт!
В машине она достала сигареты и протянула мне пачку с зажигалкой.
— Я не курю, — сказал я.
Она зло посмотрела на меня и приказала:
— Прикури мне. Сейчас поворот.
Она повернула на Кировский. Я прикурил сигарету и протянул ей. Она жадно затянулась.
— Зачем ты хотел предупредить Митю?
— Я подумал, что он следующий. Ошибся немного по времени…
Она быстро посмотрела на меня и прибавила газ.
— Я не об этом спрашиваю. Почему ты хотел его предупредить? Почему? Он тебе друг, близкий человек? Почему такая забота о нем?
— Не о нем, — объяснил я ей, — я забочусь о Косте. Оба трупа на него могут списать. Слышала, что генерал про «базар» говорит?
Она улыбнулась иронически.
— А Костя тебе кто?
— Друг, — сказал я, не задумываясь.
Она рассмеялась.
— Три дня знаешь его и уже друг? Быстро это у вас, у мужиков.— Она затормозила у светофора и спросила: — Теперь будете пить вместе и о бабах трендеть?
Мне ей не хотелось ничего объяснять. И как ей объяснить, почему я решил, что Костя мой друг?… Когда нас с ней той далекой зимой возили по саду на санках наши бабки, мы ведь тоже знали все без объяснений… Дружба очень похожа на то детское чувство. И словами его не объяснишь…
Она вдруг повернула на Большой проспект, остановилась у какого-то дома, откинулась спиной на дверцу и вздохнула жалобно.
— Потренди со мной, Ивасик.
— О чем?
Она усмехнулась.
— О твоем друге. Я вот уже десятый год с ним живу и не считаю его своим другом.
— Почему? — удивился я.
— Да потому, что так не бывает, чтобы любовь и дружба вместе. Любовь это война! Насмерть! Кто кого! Идеальный брак — это побежденный и победитель. Раб и хозяин. У нас идеальный брак, Ивасик.
— Ну да, — понял я, — Костя — твой раб.
— Во-от, — она взяла меня за руку,— вот именно, Ивасик! Разве я за раба выходила? Я думала, что он Великий Гэтсби… А он раб… Неужели он такой, Ивасик?
— Он сильный, — сказал я.
— Сильный раб? — засмеялась она презрительно и закурила. — Ты знаешь, Ивасик, я бы счастлива была, если бы Костя Митю убил из-за меня. Наказал бы его за базар! Но он же не может… Не может…
— Почему?! — вдруг не согласился я. — Может.
Она захохотала.
— Ах, вот от кого ты пришел Митю спасать! От Кости!
— Ты меня не так поняла…
— Это ты ничего не понял, Ивасик! В дружбе ведь тоже, как в любви: один — раб, другой — хозяин. Ты Костин раб, Ивасик. Вот ты кто! Ты думаешь о нем лучше, чем он есть…
Я не обиделся, я хотел ей все объяснить:
— Люда, я отлично знаю, что Костя никогда бы не убил Суслика. Потому что тебе Суслик нравился… Не от Кости я пришел его спасать. Я просто не хочу, чтобы оба трупа свалили на Костю…
Людмила меня перебила:
— Оба? Ты думаешь, что Мангуста — он?…
И я ответил ей:
— Да.
Она затушила сигарету в пепельнице:
— А кто же Митю убил?… Ты знаешь?
— Догадываюсь.
Она посмотрела на меня насмешливо:
— О-о-о! Конспиролог… И кто же это? — наклонилась ко мне и прошептала в самое ухо: — Критский?
— Может быть,— сказал я.— Не сам, конечно… Кое-что еще нужно выяснить…
Она вдруг заторопилась и включила двигатель:
— Ты страшный человек, Ивасик! Ты — маньяк! Это я на конференции поняла! И ужаснулась. Как я могла в детстве в такое чудовище влюбиться?!
Весь Большой мы проехали молча. Я даже не спрашивал, куда она меня везет. Я ждал, что еще она
