разгоряченного, казалось, насквозь пропитанного влагой лица намокшие от слез иссиня-черные пряди, бормотал что-то утешительное и не мешал ей реветь. Кэролайн на миг удивилась его опытности, а затем, давясь от слез и икая, поняла, что, вероятнее всего, он обращается с ней точно так же, как обращался бы в подобной ситуации с пятилетним Дэви.
— Я не Дэви. — Ее протест прозвучал несколько не так негодующе из-за сопровождавшего его сдавленного рыдания.
— Поверь, я прекрасно это понимаю.
В тоне Мэта сквозила некоторая сухость, не сразу дошедшая до сознания Кэролайн. Еще раз икнув, она наконец справилась со слезами. Затем еще немного полежала, не двигаясь, обессилев после недавнего всплеска эмоций. Постепенно она начала понимать происходящее. К своему ужасу, девушка обнаружила, что почти во весь рост лежит на постели, подмяв под собой Мэта, и лишь по счастливой случайности, а не по велению рассудка ей удалось не задеть его сломанную ногу. Одна ее рука обнимает Мэта за шею, а другая покоится у него на груди. Ее ухо прижато к его груди, там, где находится сердце. Она слышит его биение у себя под щекой.
Грудь, живот и бедра Кэролайн оказались плотно прижатыми к его сильному теплому телу, обнаженному до талии, поскольку в результате всей возни с Рейли одеяло сползло вниз, прикрывая теперь только его бедра и ноги. Ее ноздри были наполнены его мужским запахом, на языке остался солоноватый — может быть, из-за ее слез? — вкус его кожи. Руки Мэта обхватили ее за талию и плечи, крепко прижимая к гебе. И вместе с тем у Кэролайн не возникало чувства отвращения. По коже не бежали мурашки, желудок не сжимали спазмы, а тело не пронзала знакомая дрожь.
Собственно говоря, если не считать некоторой доли легкого смущения, Кэролайн была даже рада, что ее обнимают. Она чувствовала себя удивительно защищенной.
— Полагаю, теперь ты и меня будешь считать плаксой. — Произнося эти слова, Кэролайн ощущала, как волоски на его груди, в которых утонула ее правая щека, щекотали ей губы. И почувствовала, что Мэт улыбается.
— Тебя спровоцировали, — успокоил он.
Эта великодушная снисходительность заставила Кэролайн поднять голову и посмотреть на Мэта. Как она и предполагала, он улыбался. Окрашенная добротой улыбка придавала невероятную теплоту его глазам.
Кэролайн, как завороженная, не сводила с Мэта глаз и только моргала. Затем она вся напряглась: осознание того, что начинало с ней происходить, внушало страх. Господи, ведь то, что она чувствовала, было одновременно привязанностью, симпатией и… желанием. И все это она испытывала к Мэту.
— Постой, постой, откуда такая чопорность? — Мэт еще крепче сжал одной рукой талию девушки, а другой мягкую и нежную кожу ее щеки. — Ты же знаешь, я не сделаю тебе ничего плохого. Не стоит смотреть на меня так, будто я внезапно превратился в Оливера Кромвеля.
— Я не боюсь Оливера Кромвеля, — ответила Кэролайн, чувствуя, как ее инстинктивное сопротивление начинает слабеть. Сколько же прошло времени с тех пор, как она перестала ощущать себя спокойно и комфортно в чьих-либо объятиях? С тех пор как умерла ее мама? — Да и тебя тоже, если на то пошло, — добавила Кэролайн.
— В таком случае, может быть, скажешь мне, почему ты вдруг так посмотрела на меня? Разве у меня на голове внезапно выросли маленькие рожки?
— Нет, — улыбнулась она, сама того не желая.
— Тогда почему?
— Я хочу, чтобы ты меня отпустил.
— Отпущу. Собственно говоря, отпущу хоть сейчас, если ты скажешь, что действительно этого хочешь.
— Действительно хочу.
— Лгунишка.
Мэт произнес это слово очень мягко, но по его тону Кэролайн поняла, что он улыбается. Она не видела улыбку поскольку, опасаясь быть разоблаченной в своих чувствах, опустила голову. Самое лучшее — сию же минуту оторваться от него. Кэролайн прекрасно знала, что он ее отпустит. Мэт Мэтисон не такой мужчина, чтобы удерживать женщину помимо ее воли.
Впрочем, если быть перед собой до конца честной, надо признать, что и сейчас ее никто не удерживает против воли.
— Я должна проводить мальчиков в школу, — произнесла Кэролайн. Но при этом не сделала ни малейшей попытки встать. Лежа у Мэта на груди, она всем своим существом впитывала запах его кожи, тепло тела. Грудь Мэта, бронзовая от загара, казалась темной из-за покрывавших ее волос; мышцы на груди и на плечах ритмично поднимались и опускались в такт его дыханию. Кэролайн, замерев, лежала в той же позе и завороженно наблюдала за игрой натренированных тяжелым физическим трудом мускулов, приходивших в легкое движение при каждом вздохе.
— Об этом позаботится Даниэль. Ты же знаешь, они прекрасно отправлялись в школу и до твоего приезда.
— Да, — автоматически ответила Кэролайн. Все ее внимание было поглощено откровенной по своей силе красотой обнаженного мужского торса, на котором она так удобно расположилась. Даже в самых диких фантазиях девушка не могла бы представить себе, что когда-нибудь мужская нагота будет ее опьянять, как вино.
— Кэролайн!
Прошло уже немало минут, как они лежали молча. Мэт стал дышать заметно глубже и не так ровно.
— М-мм?
Его живот был плоским, как доска, и тоже мускулистым. Как и грудь, он был весь покрыт темными волосками, делавшими его чуть грубее на ощупь. Когда Мэт дышал, волосы волнообразно колыхались.
— Наверное, тебе действительно надо подниматься.
Когда до Кэролайн дошел смысл его слов, она удивленно подняла на Мэта глаза. Он все еще улыбался ей, но в синей глубине взора таилось что-то еще, словно там горел яркий огонь. И тут Кэролайн осенило, что не она одна испытывает чувство влечения. Мэт ощущал то же самое. Она видела это по глазам и на сей раз не могла ошибаться. Ей достаточно часто доводилось наблюдать этот жадный мужской блеск, чтобы научиться легко его распознавать.
Только на сей раз таким взглядом смотрел на нее Мэт. Поэтому Кэролайн не ощущала ни отвращения, ни даже страха.
А поскольку это был Мэт, он ничего больше не предпринимал, только смотрел. Более того, даже намеренно ослабил свои объятия. Он хотел ее. Выражение его глаз говорило об этом с достаточной ясностью. И все же был готов ее отпустить, и даже сам уговаривал ее уйти. Что, как ни парадоксально, больше всего и удерживало Кэролайн в прежней позе.
Она, казалось, еще плотнее прижалась к его груди, устроившись поудобнее, так, чтобы ей было легко поднимать голову и встречаться с Мэтом глазами, одновременно наслаждаясь и его мужской красотой, и тем восхитительным эффектом, который эта красота оказывала на ее тело. После Саймона Денкера Кэролайн никак не предполагала, что сможет когда-нибудь чувствовать нечто подобное. Она была уверена: та часть ее существа, которую природа предназначила, чтобы радоваться мужчине и отвечать на его ласку, была навсегда загублена недавним прошлым.
— Кэролайн… — Несмотря на игравшую на губах улыбку, в голосе Мэта чувствовалось напряжение.
— Я же говорила, что не боюсь тебя. — Кэролайн медленно провела руками по его груди и, распластав одну ладонь, положила сверху другую, а затем оперлась на них подбородком. Завитки волос на его теле — в тех местах, где они соприкасались с ее кожей, — слегка щекотали ей ладонь. — Не старайся заставить меня думать, что ты способен причинить мне зло, Мэт Мэтисон. Я же знаю, какой ты обманщик.
— Элизабет уже почти два года как умерла. А до этого она была больна, по-настоящему больна, с того самого дня, как родила Дэви.
Секунду Кэролайн отчаянно пыталась понять, какое отношение все это имеет к ним обоим. Затем смысл его слов, наконец, дошел до нее. Глаза ее округлились, и она подняла подбородок со сложенных ладоней.
