проиграна, паломничество в дом Беллов необъяснимым образом снова разжигало в ней волю к борьбе.
— Отчего ты считаешь, что богатые мужики так уж плохи в постели? — задумчиво спросила Джулия.
— Может быть, все дело не в виде спорта, а в арене, на которой ты играешь, — уклончиво ответила Анджела.
— Готова поспорить, ты никогда не влюблялась в богача.
Рука Анджелы замерла в воздухе, а голова едва заметно повернулась в сторону особняка Монтгомери. Заметив, что Джулия пристально наблюдает за ней, Анджела снова принялась поглаживать волосы Дикси.
Перекатившись на спину и положив под голову руку, Джулия уставилась на вертящийся под потолком вентилятор.
— Тебе бы надо съездить в Бэньян, — сказала она после паузы.
Анджела рассмеялась как человек, у которого есть абсолютно все, что нужно, стоит только руку протянуть.
— Там будет Адам Монтгомери.
Выразительное и красноречивое молчание Анджелы сказало Джулии все, что та хотела знать.
— Не сомневаюсь, что он приедет один. Они с Лидией никуда не выбирались вместе со времен свадебного путешествия.
Анджела провела по лицу спящей дочери пальцем, будто бы уже скучала по девочке.
— Говорят, с берега надвигается буря, — сказала Джулия.
— Люблю бури.
— Да, — кивнула Джулия. — И я тоже.
Глава 31
Сперва Лидия не узнала женщину, стоявшую на противоположном конце перрона в Липерс-Форке и окликавшую ее по имени. После восьми недель в Бостоне она и мужа-то своего еле узнала.
— Адам! Лидия! — снова крикнула Джулия Мерсер и замахала рукой, привлекая их внимание.
Джулия выглядела так, словно только что спрыгнула с лошади: волосы растрепались, щеки горят. Все вокруг нее, разморенные жарой, обмахивались собственными шляпами. И только Джулия была бодра и свежа.
Теперь Лидию было уже не застать врасплох. После лета, проведенного в Бостоне, к ней вернулось былое чувство моды и отстраненная манера держаться.
— Джулия! — отозвался Адам и замахал рукой.
Когда мужчина, стоявший рядом с Джулией, повернулся, земля ушла у Лидии из-под ног. Нащупав один из стоявших позади нее чемоданов, она вцепилась в петлю с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
Лидия не видела Буна пять лет. Когда Бун и Джулия подошли поближе, ее поразило, как удачно они смотрятся вместе, прямо идеальная пара. Простой смены гардероба оказалось достаточно, чтобы поставить Буна в один ряд с Джулией Мерсер.
— Диксон, — промолвил Адам, протягивая руку для пожатия, — процветание вам к лицу.
Только когда Бун протянул Адаму руку, Лидия заметила, что второй руки у него нет. Подняв взгляд от закатанного рукава, она встретилась с Буном глазами.
— Надо же! — воскликнула Джулия, соприкоснувшись с Лидией щеками в деланном поцелуе. — Встретились совершенно случайно, а ведь могли и разминуться.
Во внешности Джулии появилось что-то такое смутное, расплывчатое, как бывает, когда женщина полностью удовлетворена жизнью. Лидия тут же опознала этот облик. Она и сама видела его — несколько лет назад, в зеркале.
— Но у нас впереди ещё куча времени на разговоры, в Бэньяне, — продолжала щебетать Джулия. — Я уже поговорила с Адамом, все вопросы улажены. Правда ведь, Адам?
— Джулия пригласила нас погостить в Бэньяне, — объяснил Адам жене.
Лидии казалось, что Джулия и Адам разговаривают где-то далеко. Даже вокзальный шум, и тот стих. Ей было ясно только одно: время и расстояния не погасили ее страсти к Буну.
Вокруг штабелями высились чемоданы и сундуки Лидии, поэтому Бун не сразу заметил мальчика за вещами — только когда няня подвела малыша за ручку. Адам-младший щеголял в коротких штанишках, а в руке у него был раскрашенный жестяной самолет. Мальчик штопором ввинчивал его в воздух, пропеллер на носу самолета бешено крутился. Взгляд Буна переместился с Лидии на мальчугана, да так там и остался.
Раздался предупреждающий свисток. Пассажиры, стоявшие на перроне с родней, наскоро попрощались и поспешили в вагоны.
— Ну что ж, пора, — сказала Джулия, оглянувшись через плечо на носильщика.
Прижавшись к Буну, она поцеловала его прямо в губы, на виду у всех.
— Приезжай в Бэньян, — напомнила она ему лихорадочным шепотом, а потом исчезла в вагоне.
Адам открывал перед Лидией дверцу машины и вдруг заметил кровь.
— Господи! — воскликнул он, поймав ее за руку. — У тебя кровотечение.
Выудив из кармана носовой платок, он вытер ладонь жены. Поперек ладони проходил порез — отпечаток петли от чемодана, рассекший кожу. Решив, что швы накладывать не понадобится, он туго обернул ей ладонь платком и завязал кончики.
— Как только доберемся до дома, сделаем тебе противостолбнячный укол, — сказал он и крепко стиснул ее пальцы вокруг платка, чтобы остановить кровь.
Поддерживая жену под локоть, он помог ей забраться в салон.
— Джулия и Диксон! Ты можешь себе такое представить?! — спросил он, будто в последнее время только об этом и думал. — Что у них может быть общего?
Лидия не ответила. Разжав пальцы, она тупо смотрела на окровавленный платок. В машине было жарко до духоты, пахло кожей и сигарным дымом. Лидия не стала открывать окно. Ей была необходима тишина.
Глава 32
Остров Бэньян на самом деле не был островом. Это был оттопыренный палец земли, вдававшийся глубоко в залив и отделенный от материка болотцем. Мерсеры называли свои владения островом, потому что «остров» звучит гораздо лучше, чем «болото».
Стройные кипарисы поросли испанским мхом, в темных водах неподвижно стояли фламинго, а на илистых берегах грелись на солнце крокодилы. У самого моря словно потерпевший крушение корабль высился «коттедж» Мерсеров, бесформенный, расползшийся комплекс построек, сверху напоминающий кучку помета громадной птицы.
Каждое новое поколение Мерсеров (у которого, как и у предыдущего, отсутствовала способность различать понятия «больше» и «лучше») испытывало необъяснимую потребность расширять свой особняк. То пристроят крыльцо, то новый флигель, то оранжерею — и все это без учета рельефа земли и сочетания с первоначальным архитектурным замыслом. Тюдоровские башенки высились над коринфскими колоннами. Люстры в стиле арт-деко взирали сверху вниз на платяные шкафы а-ля Людовик XIV. В доме были комнаты, которые хозяева не открывали годами. А иногда к обеду вдруг выходил кто-то из гостей, про которого все давно забыли.
— Интересно, — задумчиво говорил в таких случаях Иган, забрасывая в рот оливку из мартини, — как давно тут обретается Коллис Тейлор?
