– Не надо извиняться, Робер.
– Я извиняюсь не за свои слова, мистер Корд, – проговорил он тихо. Я увидел, что его громадный, похожий на молот кулак приближается ко мне. Я попытался уклониться, но тело не слушалось меня, и я погрузился в темноту.
Когда я снова очнулся, то обнаружил, что лежу в кровати, накрытый чистыми простынями. В камине горел огонь. Повернув голову, я увидел Робера, сидящего в кресле рядом с кроватью. На столике перед ним стояла небольшая тарелка.
– Я принес вам горячий суп, – сказал он, встретившись со мной взглядом.
– Почему ты привез меня сюда?
– Горный воздух будет вам полезен.
– Я не хочу здесь оставаться, – сказал я, приподнимаясь. – С меня хватит этой хижины еще с прошлого раза, когда я проводил здесь медовый месяц.
Большая рука Робера прижала меня к подушке.
– Вы останетесь здесь, – тихо сказал он, взял тарелку, зачерпнул ложку супа и протянул мне: – Ешьте.
В его голосе прозвучали такие властные нотки, что, не успев осознать этого, я непроизвольно раскрыл рот. Горячий суп обжег горло, я отодвинул его руку.
– Больше не хочу.
Я посмотрел в его большие темные глаза и внезапно почувствовал боль и одиночество, которых никогда не испытывал раньше. Я заплакал.
Робер убрал тарелку.
– Плачьте, мистер Корд, вам надо выплакаться. Но вы увидите, что слезы помогают не больше, чем виски.
Когда я смог выйти на улицу, Робер сидел на крыльце. Вокруг все было зеленым. Зеленые деревья и кустарники покрывали склоны гор, а потом эта зелень переходила в красный и желтый песок пустыни. Едва я открыл дверь, Робер поднялся.
Облокотившись на перила, я посмотрел вниз. Мы были далеко от людей. Я повернулся к Роберу.
– Что у нас на обед, Робер? – спросил я.
– Сказать по правде, мистер Корд, я долго ждал, когда, вы этим поинтересуетесь.
– Тут недалеко есть ручей, в котором водится самая крупная форель, которую я когда-либо видел.
Он улыбнулся.
– Похлебка из форели. Звучит неплохо, мистер Корд.
Прошло почти два года, прежде чем мы спустились с гор. Раз в неделю Робер ездил за припасами. Я загорел на солнце, мускулы и тело налились силой.
Мы жили по заведенному распорядку, и оставалось только удивляться, как хорошо шли дела без меня. Это доказывало старую истину: работающий на полных оборотах маховик трудно остановить. У всех компаний, за исключением студии, дела шли отлично. У нее был недостаточный капитал, но меня это больше не волновало.
Три раза в неделю я разговаривал с Макаллистером по телефону, это было необходимо для обсуждения наиболее важных проблем. Раз в месяц он добирался на машине по извилистой дороге до моей хижины с полным портфелем бумаг для подписи и отчетов для изучения. Дела Макаллистер вел очень тщательно, ничто не ускользало от его всевидящих глаз. Непонятно каким образом, но все самое важное, что происходило в компаниях, попадало в его отчеты.
Мы прожили в горах почти полтора года, прежде чем у нас впервые появился посетитель из внешнего мира. Возвращаясь как-то с охоты, я заметил перед домом незнакомый автомобиль с калифорнийским номером. Я заглянул внутрь и прочел на рулевой колонке: «Роза Штрассмер, 1104 Коаст Хайвэй, Малибу, Калифорния». Войдя в хижину, я увидел молодую женщину, сидящую с сигаретой на диване. У нее были темные волосы, серые глаза, волевой подбородок. Когда она поднялась, я отметил, что потертые джинсы выгодно подчеркивают ее стройную фигуру и округлые бедра.
– Мистер Корд? – спросила она с легким акцентом, протягивая руку. – Я Роза Штрассмер, дочь Отто Штрассмера.
Я взял ее узкую ладонь и слегка задержал в своей.
– А как вы разыскали меня?
Она вынула письмо и протянула мне.
– Мистер Макаллистер узнал, что я еду в отпуск и буду проезжать мимо этих мест. Он просил передать вам это письмо.
Я открыл конверт и просмотрел находящиеся в нем бумаги. Там не было ничего срочного, что не могло бы обождать до его следующего визита. Я бросил бумаги на стол.
– Надеюсь, я не очень потревожила вас, мистер Корд? – быстро спросила Роза.
Я посмотрел на нее. В конце концов она была не при чем. Это Макаллистер не слишком тонко намекал мне, что больше не следует торчать в горах.
– Нет, – ответил я, – прошу извинить мое удивление, но у нас не часто бывают посетители.
Внезапно она улыбнулась.
