Смотри мой сын, вот эти скалы изрезали морщины лет —
И все же, это слишком мало, чтобы впитать небесный свет…
Ордэн, хочу стать частью неба — частицей каждой ощутить
Тот мир, где я свободным не был, хочу мгновеньем каждым жить…
Не плачь — я на дороге к счастью, я скоро обрету покой
И вырвусь из-под долга власти в объятья вечности седой…
Тысячелетья пролетели, а я не видел мир земной —
Лишь блики, отраженья, тени… Мне нужно ощутить покой!
Тогда смогу услышать шелест от крыльев нежных мотылька,
Что опускается на вереск в дыханье томном ветерка…
И радугу в просторе неба увижу истинных цветов —
Таких, что человек не ведал, быть может, тысячи тонов…
Увижу в дымке предрассветной, как распускается цветок,
Как просыпается для света и жизни каждый лепесток…
Услышу тихий, нежный шепот цветочных ароматных трав,
Листвы заветный первый шорох едва проснувшихся дубрав…
Ордэн… Твое начало жизни берет исток с седых вершин,
Из бури ветра, танца листьев, из горных пропастей глубин…
Ты счастлив будешь в мире этом, но также счастье ты найдешь
В предназначенье, что осветит тот путь, которым ты пойдешь»…
В последний раз обняв Ордэна, улыбкой слезы осушил,
И сняв с него печали бремя, поцеловав, благословил.
Потом, смотря, как он уходит, слезу украдкою смахнул,
И снова в сторону восхода с надеждой светлою взглянул —
Переведя свой взгляд на землю, с последним вздохом Альбигар,
Благодаря за жизни время, молитву миру прошептал:
«Ты жил и будешь жить без нас, когда уже не сможем видеть,
Не сможем плакать, ненавидеть, не сможем больше открыть глаз.
К тебе приходим мы однажды, не зная цели и пути,
Не зная, сколько боль нести — но умереть не можем дважды.
Лишь ты способен возродиться, как Феникс из горнил огня,
И ты увидишь радость дня — а мы уже не возвратимся.
Ты удивительно прекрасен, таким тебя задумал Бог,
Лишь человек испортить смог твой лик, что был так чист и ясен.
Мне будет жаль с тобой прощаться, когда настанет мой черед,
Когда в туманный гололед уйду я, чтоб не возвращаться…
Но верю я и представляю: когда переступлю черту,
То мир прекрасней обрету, чем тот, который оставляю…»
ЛОВЕЦ ДУШ
Город, где остались со временем одни старики, умирал…
В легенде старой боль и свет, и жадности людской наука…
Истории печальней нет, но так ее печаль светла…
Источник радости и бед — людского разума услуга,
Что обернется злом и мукой и жизни нить сожжет дотла…
Часть первая: ВСТРЕЧА
Старик шел медленно, устало, он заплутал уже давно —
Еще вчера у переправы свернул неверно, надо б прямо…
Но уж теперь-то все равно…
Он оглянулся — потемнело, вокруг зеленые холмы,
А впереди, немного влево, тянулось горное ущелье,
И горы высились вдали.
Старик не знал дороги этой, паломник, Божий человек,
Года он странствовал по свету, в лохмотья старые одетый,
В жару, дожди, мороз и снег…
Но здесь он не был… Это странно — ведь в отдаленный монастырь
Ведет дорога за холмами, вон та, что убегает прямо,
Там должен быть старинный шпиль.
Кряхтя, старик на холм взобрался, и замер удивленно взгляд —
Дорога убегала прямо… Но дальше — горы огибала,
И не было монастыря…
Он призадумался: что делать? В какую сторону пойти…
Как вдруг по горному ущелью, мелькая, искры пролетели,
И скрылись в сумрачной дали.
Туман сгустился над горами, закат по небу запылал,
Прикрывшись нежным покрывалом. Взмахнув над долами крылами,
Незримо сон пронесся вдаль…
Дорога, что вела в долины, укрылась темной пеленой —
Но всполохами огневыми горела та, что на вершины
Вела извилистой тропой!
Старик, решившись, помолился, спустился с темного холма —
Под ноги огневые листья летели путеводной нитью
Стелился розовый туман…
Спустилась ночь, укутав горы, ущелье тьмой заволокла —
Но путеводных искр узоры, вздымающих тумана полы,
Вели все дальше старика.
Но он устал, и все сильнее саднило ноги, путал сон —
Быть может, здесь, на дне ущелья, найдется близкая пещера,
Где мог ночлег найти бы он?
