Но губы, словно для ответа, вдруг приоткрылись в этот миг!
Я замираю, цепенею, мне очень хочется уйти —
Но взгляда отвести не смею и с места не могу сойти…
Портрет же в раме оживает — из кресла женщина встает,
Свой черный локон поправляет — и вдруг по имени зовет!
Она подходит близко к краю, коснуться хочет, увести!
Из сил последних отступаю, шепчу — о Господи, спаси…
И вдруг, под мрачным пыльным сводом шум белых крыльев узнаю —
То птица неземной породы садится на руку мою!
Под светлым взглядом отступает, дряхлеет, превращаясь в тлен,
И в черном пламени сгорает та, что взяла меня в свой плен!
И я спешу за птицей к двери, но, обернувшись вдруг назад,
Ловлю в неистовом смятенье ее живой, зовущий взгляд…»
«Ой, дедушка, ведь это страшно! Но кто та женщина была?
И, если она так прекрасна, то многих погубить могла…»
«Да, милые мои, графиня была прекраснее всех дев,
И имя нежное — Эллина, носила, словно солнца свет…
Но зла, завистлива, гневлива, жестока, мстительна, черства
Была, как вишня с черной гнилью, прекрасной девушки душа…
Она любила сеять злобу, вражду среди своей семьи,
Соседей, своего народа — любила распри на крови…
Портрет нашел я в галерее, хозяин замка рассказал,
Что жгут огнем сквозь пыль и тленье ее прекрасные глаза —
Эллина умерла от оспы, портрет же писан до того,
Как пятен сизая короста обезобразила лицо…
Но триста лет уже — доныне тлен черной воли не смирил —
Ее душа живет в картине, завидуя и мстя живым…
Чтобы разрушить злые силы, мы с графом вынесли портрет —
И на могиле у графини сожгли, молясь, чтоб чистый свет
Омыл озлобленную душу, очистил в памяти людей,
Чтоб сон живущих не нарушил зловещий мир живых теней…
«Ах, дедушка… Какой ты храбрый, ты пережил такой кошмар —
Но не поддался чувству страха, а ведь ты слаб и слишком стар…»
«Нет, дети, было очень страшно, я вовсе не храбрец, увы…
Но знаю я, все в Божьей власти — жизнь или смерть, и чары, сны…
Я верю, что Господь не бросит того, кто искренней душой
В молитве о спасенье просит — я в вере нахожу покой…
Но вы мне так и не сказали, где я сейчас… и почему
Я лишь детей вокруг встречаю — где взрослые, я не пойму?..»
«Но мы одни здесь — только Ангел приходит каждый день сюда,
Он ласков… и играет с нами… он с нами был в тот день, когда…
Но… мы не помним, мы забыли… Нет, помним — музыка звала…
В каком-то городе мы жили, но музыка нас увела…
И мы бежали по долинам на звук мелодии ее,
Она игрою нас манила, она сказала — можно все…
Нам разрешат играть и бегать, есть сладости, когда хотим —
Не будет никаких запретов, мы даже к птицам полетим…
Да! Мы стояли у обрыва — мелодия все вдаль звала,
Но нас от пропасти закрыли два светлых ангельских крыла…
И вот мы здесь, но мы не знаем, что это — небо иль земля…
Мы счастливы, поем, играем — здесь дом, любимые друзья…
Нам, самым старшим, восемнадцать, мы подсчитали — сорок лет
Живем здесь, но не поменялись мы ни на день, здесь время нет…
И мы не помним жизни прежней, родителей, семью и дом,
Имен, названий — безмятежно мы в светлом городе живем…»
Старик молчал в оцепененье, недавний вспоминая страх,
И Циркача в ночном ущелье, когда в безволии смятенья
Увидел тьму в его глазах…
Он вспомнил дивный голос флейты, что обещал покой и сон,
Ночлег и ужин, капли света… Камин, заботливо согретый
Участья дружеским теплом…
И вспомнил сцену у обрыва, зловещий шепот, страшный взор…
Слова, что тайный смысл хранили, неясный, но непримиримый
Противников извечных спор…
Вокруг него светило солнце, играли малыши в саду,
А старшие в заречных плесах ловили рыб сине-белесых,
В воде затеяв чехарду…
Они в неведенье счастливом живут который год подряд…
Но где-то город их родимый, в грехе перед людьми повинный,
Детей любимых ждет назад…
…Три дня минуло незаметно, закат вечерний заалел —
Вдруг в искрах золотого света, благословя детей приветно,
Пресветлый Ангел к ним слетел:
«Приветствую тебя, Григорий, мне ведом путь твой и дела —
Отринув грех, Господней воле открыл ты душу и уста…
И все, что совершил ты ране, тебя терзает каждый час —
Раскаянье твое слезами сочится из уставших глаз…
Ты искупаешь покаяньем по воле собственной своей
Свои грехи… Ты утешаешь участьем страждущих людей —
И внял Господь твоим молитвам, отныне прощена душа,
Что милосердию открыта, истоку света и добра.
Не сокрушайся сердцем боле, Господь очистил грех и чад,
Что ты избрал когда-то долей, и все, в чем был ты виноват…
Иди же с миром — там в долине тебя ждет дом, цветущий сад,
Они навек твои отныне — я проведу тебя назад.
Но если все, что ты здесь видел, тревожит состраданьем грудь,
Решишь помочь их горькой жизни — то ступишь на теринстый путь!
Я расскажу тебе, как Город за тяжкий грех наказан был,
Наказан дьявольскою волей — за жадность и обман над ним…
Часть третья: КРЫСОЛОВ
Как много серебра и злата лежит в хранилищах Фарго,
Оружия, одежд богатых, в амбарах — специи, зерно.
Портовый город вел торговлю и пошлину с судов взимал,
Что занимались рыбной ловлей иль проплывали мимо скал.
Как крепость город неприступен, и тяжелы его врата —
Но никогда воротин срубы не открывались тем, кто стар…
