показалось, но если завтра ты не вернешься, будет хуже.
— Они угрожали?
— Сказали: если не объявишься, значит, именно ты покушался на жизнь их господина. И вообще говорили: мол, жители бараков устроили заговор и жестоко поплатятся за это.
— Хорошо, я вернусь.
— Погоди, — остановил его Ниидэ. — Расскажи, что там у вас произошло, может, я смогу что-нибудь посоветовать.
— Прошу вас, ни о чем не спрашивайте! Я и так доставил вам беспокойство, — пробормотал Какудзо.
— Доставил ли беспокойство или нет — это мне решать. А ты все же расскажи, как было дело.
— Говори — нам скрывать нечего, — стала упрашивать его О- Танэ.
Какудзо повернулся на бок, застонал от боли и до крови закусил губу. В это время в палату вошел Мори и предупредил, что пора осматривать вновь поступивших больных.
— Иду, — ответил Ниидэ и, обернувшись к Нобору, сказал: — Послушай, что он расскажет.
На улице Ябусита было три одноэтажных дома барачного типа, которые занимала двадцать одна семья. Владельцем этих бараков был Мацудзиро Такада. Его отец Есити в свое время открыл небольшой ломбард, дела пошли хорошо, завелись деньги, и он посте пенно стал скупать по дешевке соседние дома и земельные участки. Лет пятнадцать тому назад, сколотив солидное состояние, он продал ломбард, к которому у него с самого начала не лежала душа, и занялся исключительно сдачей в аренду домов и земельных участков. Причем в три барака, приобретенные им еще девятнадцать лет тому назад, он почему-то пускал квартирантов бесплатно. Мало того, даже ремонтировал их за свой счет, не беря с жильцов ни гроша.
— Он и своему сыну Мацудзиро завещал не брать платы с квартирантов, чему был свидетелем Мотосукэ — бывший управляющий домами, — пояснил Какудзо.
— Должно быть, на то имелась какая-то причина? — спросил Нобору.
— Была, конечно. Иначе какой дурак в наше время отдавал бы жилище бесплатно!
— А почему он так поступал?
— Не знаю. Управляющий сменился, и знает теперь об этом лишь Тасукэ — дед О-Танэ, да только он выжил из ума и ничего не помнит.
Тем не менее всем жильцам было известно о таком завещании Ёсити, знал о нем и новый управляющий Дзёсабуро, которому сообщил об этом его покойный отец. Ходили слухи, будто существует и какая-то бумага, в которой покойный Ёсити изложил свою волю. Только никто не знал, у кого она хранится. Квартиранты в этих бараках подолгу не жили, сменялись каждые пять-шесть лет. Один только чокнутый Тасукэ должен помнить те времена.
— И вдруг все переменилось, — продолжал Какудзо. — В мае этого года умер Ёсити, и все его имущество перешло к единственному сыну, Мацудзиро, — молодому человеку двадцати трех лет. Прошлой осенью он женился, и вскоре жена родила ему сына. Так вот в конце октября этот самый Мацудзиро приходит к нам, да не один, а с тремя молодчиками и говорит: убирайтесь все до единого из моих домов — я их буду ломать!
— Разве он не знал о завещании отца?
— Знал. Он и сам в этом признался, но заявил: письменного свидетельства нигде не обнаружено и, кроме того, за то, что было при отце, он не отвечает, посему это обещание он считает недействительным. Квартиранты, мол, девятнадцать лет прожили в его домах, не платя ни гроша, — дальше так не пойдет.
— Н-да, выходит, все не так просто, — поморщился Нобору.
— Верно, его тоже можно понять, но ведь затеял он это не от нужды, не оттого, что ему не хватает денег. Просто у него возник план: снести все дома на улице Ябусита, а на их месте построить целый квартал закусочных, чайных домиков и публичных домов. Причем он уже заручился согласием монахов из храма Гококудзи.
Все это походило на правду — бывают ведь случаи, когда странным образом переплетаются интересы священников и хозяев увеселительных заведений, подумал Нобору.
Разве не соседствуют с веселыми кварталами храмы Асакуса, Нэдзугонгэн и многие другие? Вот и храм Гококудзи не исключение. Его возвели в годы Гэнроку, пожаловав ему земли с доходом тысячу триста коку риса в год. Одно время ему будто бы покровительствовала вдова из дома сегуна. Однако место здесь было безлюдное, да и храм считался не столь уж древним и не особенно процветал. Ничего удивительного, что некоторые монахи благожелательно отнеслись к плану застройки прилегающей местности увеселительными заведениями. Это помогло бы поправить свои дела.
— Если так, то положение еще более осложняется. Я, конечно, расскажу об этом доктору Ниидэ, но, на мой взгляд, лучше бы просто убраться отсюда подобру-поздорову. Тем более что вы и так не платили за жилье целых девятнадцать лет.
— Это правда.
— Чем влезать в это сложное и запутанное дело, не лучше ли обосноваться на новом месте?
— Может, вы и правы, — нерешительно произнес Какудзо, — но только очень уж нам не по нутру этот ненасытный Мацудзиро.
— Послушай, — прервала его О- Танэ, — если решил вернуться, то не откладывай. У меня и дом не заперт, и к тому же, если приду слишком поздно, они догадаются, что я с кем-то сговаривалась.
— Погодите минутку. — Нобору встал. — Мне надо рассказать доктору Ниидэ о нашем разговоре и послушать его совет.
Оставив молодых людей, он вышел из палаты.
Ниидэ еще не окончил осмотр, и Нобору сходил пока в столовую выпить чаю. Затем он зашел к нему и передал рассказ Какудзо. Слушая Нобору, Ниидэ переоделся, затем сел за стол и начал выписывать рецепты для вновь поступивших больных.
— Продолжай, продолжай, — сказал он, когда Нобору умолк, чтобы не мешать.
Закончив писать последний рецепт, Ниидэ отложил кисточку в сторону и тяжко вздохнул.
— Мне понятно, чего хочет Мацудзиро, а вот почему
Какудзо решил его прибить — не догадываюсь, — произнес Ниидэ. — Пойти на убийство не просто. Что-то за всем этим скрывается.
— Я его не спросил.
— Но ведь именно это главное, — сердито сказал Ниидэ. — Ну хорошо, я сам поговорю с ним.
Ниидэ решил отправить Какудзо домой. Иначе Мацудзиро и в самом деле может обвинить всех своих квартирантов в заговоре. Сомнительно, что местные власти его поддержат, но ведь он не остановится и перед подкупом. Во всяком случае, ситуация могла осложниться. Чтобы снять подозрение с Какудзо, Ниидэ предложил следующую версию: Какудзо ездил в Тоёсиму проведать родителей, а на обратном пути поскользнулся на крутом склоне, упал и сильно ушибся. Потом его отвезли в больницу Коисикава, чтобы оказать первую помощь. Договорившись твердо придерживаться этой линии, они сначала отправили О-Танэ, а вслед за ней на изготовленных из досок носилках понесли Какудзо. Его сопровождали Ниидэ, Нобору, а также Такэдзо со своей неизменной корзиной с лекарствами. Когда они выходили из ворот больницы, Какудзо вдруг сказал, что оставил в палате одну вещь, а надо бы ее захватить, однако Ниидэ приказал следовать дальше. Нобору сначала было невдомек, почему тот не исполнил просьбу Какудзо. Лишь потом он догадался, что речь шла о кинжале.
Когда добрались до улицы Ябусита, Какудзо попросил остановиться у свежевыкрашенного домика, напоминавшего по виду харчевню. Вход в него был заколочен прибитыми крест-накрест досками.
— Это наш дом — здесь мы будем жить с О-Танэ, — сказал он.
— А как войти внутрь? — спросил Такэдзо.
— Позади есть черный ход, который ведет на кухню. Завидев носилки, собрались соседи. Раздвигая толпу, к Ниидэ подошли двое мужчин. Тот, что постарше, походил на пожарного. Второй парень, лет двадцати, был одет в кимоно из тафты прямо на голое тело, на ногах — новые сандалии. Выражение у обоих было такое, что любая сообразительная собака тут же набросилась бы на них, спасая имущество хозяина.
— Вот и объявился Какудзо, — сказал тот, что постарше. — Да он, кажется, ранен. Сейчас поглядим.
— По какому праву вы его собираетесь разглядывать? — спросил Ниидэ.
— Прошлым вечером один проходимец хотел прикончить нашего господина — хозяина всех этих халуп, но ему самому досталось. Его-то мы и разыскиваем.
— Вы случайно не из полиции?
— Нет, меня зовут Идзо, я служу у господина Мацудзиро Такады.
— Искать преступника — это дело властей. Или у господина Такады свои телохранители?
Идзо промолчал, не сразу сообразив, что ответить.
В это время тот, что помоложе, сунул правую руку за пазуху.
Заметив это, Ниидэ поспешил назвать себя, рассчитывая, что к известному доктору будет проявлено почтение и это остановит парня. Но увы, подобного не произошло. Ниидэ, не ожидая такого безразличия к своей особе, даже опешил. Нобору посмотрел на его смущенное лицо и чуть не расхохотался, хотя на самом деле было не до смеха. Но Ниидэ быстро пришел в себя и сказал:
— Слушайте меня внимательно. Не знаю, что там у вас случилось накануне вечером, но этого Какудзо я обнаружил в луже крови на горе Нэдзуми в Тоёсиме. Наверно, он решил сократить путь, споткнулся в темноте и упал со скалы. Я дотащил его до больницы и там оказал первую помощь... Кстати, где было совершено нападение на вашего господина?
— Невдалеке от храма Суйдо, — ответил Идзо.
— А его убили или только ранили?
— Нет, все обошлось. С господином было трое телохранителей.
— Даже не ранили?
— Нет.
— А тот, кто напал на господина Такаду?
— У него был кинжал, но мы его сбили с ног и слегка поколотили.
— Так вы его ранили? — Ниидэ возвысил голос. — Значит, Такада остался невредим, а пострадал тот, кто нападал на него? И вы подозреваете Какудзо?
— Послушай, старик!