— Спасибо, я и так понял.
— Я не собиралась тебя бить. Первый удар он стерпел. Но тут она снова подскочила к нему и залепила вторую пощечину. Вот тут-то он ее толкнул. Ну-ка, давай.
— Прошу.
От его толчка Рис хоть и отступила назад, но не упала.
— Его удар был посильнее. Нет-нет, — замахала она руками, когда Броуди сделал вид, будто хочет толкнуть еще раз. — С меня достаточно и этого. — Она оглянулась назад, чтобы смерить расстояние до скал. — Постой-ка. На ней не было рюкзака, — Рис стряхнула с плеч свой, отбросила его в сторону и только после этого упала на землю.
— Ей пришлось хуже, чем мне. Она здорово ударилась о землю — или вон о те скалы. Какое-то время она лежала неподвижно. Кепка слетела у нее с головы. Я совсем об этом забыла. Кепка упала, и когда женщина тряхнула головой, я заметила какой-то проблеск. Серьги. Должно быть, это были серьги. Я просто не приглядывалась.
— А что сделал он? Подошел к ней?
— Нет. Она вскочила — сама — и бросилась на него. По-моему, она была в ярости. Орала на него — слышать я не могла, зато видела. Губы у нее двигались быстро-быстро. Он ударил ее — не толкнул, а именно ударил. Когда же она упала, подошел и встал прямо над ней.
Рис вопросительно взглянула на Броуди:
— Не возражаешь?
— Да ради бога, — он тоже подошел и встал над ней.
— Он протянул руку, но женщина даже не взглянула на нее. Она приподнялась на локтях и продолжала орать на него. Судя по мимике, это были угрозы и оскорбления. Тогда он опустился вниз.
Он буквально придавил ее своим телом, — добавила она, когда Броуди присел на корточки. — Ох! — вырвалось у нее в тот момент, когда он последовал ее рекомендациям. — Да, что-то вроде. Ничего интимного, ничего сексуального — по крайней мере, так это виделось мне. Она стала колотить его, и тогда он прижал ее руки к земле. Нет! — Она дернулась, когда Броуди сжал ее запястья. — Не надо!
— Не бойся, — глядя ей прямо в глаза, он разжал руки и приподнялся, высвобождая ее тело. — Тебе нечего бояться. Что было дальше?
— Она сопротивлялась, пыталась вырваться. Но он был сильнее. Он схватил ее за волосы, ударил головой о землю. Потом… потом он сжал ей горло. Она брыкалась, пыталась сбросить его, но все без толку. Постой-ка… коленями он прижал ее руки к земле, чтобы она уже не могла его ударить. Черт, я и это забыла.
— Неважно. Сейчас ты об этом вспомнила.
— Она извивалась, пыталась, видимо, нащупать опору. Ноги ее молотили землю, а пальцы буквально впивались в почву. А потом она замерла. Затихла. Но он продолжал сжимать руки вокруг горла. Тут я бросилась бежать… Все, с меня хватит. Вставай.
Он лишь передвинулся в сторону и сел рядом с ней на землю.
— Хоть какие-нибудь шансы, что она осталась жива?
— Он продолжал сжимать ей горло. — Рис тоже села, судорожно обняла колени.
Несколько минут они молчали, прислушиваясь к ровному гулу реки.
— Должно быть, ты относишься к тем, кто всегда видит стакан полупустым, — заметил наконец Броуди.
— Что?
— Посуди сама: ты увидела эту ссору и теперь думаешь: «Боже мой, какой ужас, какой кошмар. Женщину убили у меня на глазах, а я ничем не смогла ей помочь. Несчастная она. Несчастная я». И это вместо того, чтобы думать: «Я видела убийство. И если бы не я, никто бы и не знал, что там произошло».
Некоторое время Рис в раздумье смотрела на Броуди.
— Пожалуй, ты прав. Мне действительно стоит взглянуть на все иначе. Вот только сам ты не производишь на меня впечатления человека, который всегда видит стакан наполовину полным.
— Да какая, к черту, разница? Наполовину пустой, наполовину полный. Если там есть хоть что-то — выпей, и все дела.
Рис рассмеялась. Она сидела на том самом месте, где за день до этого убили женщину, и чувствовала, как смех рвется у нее из груди.
— Мудрая мысль. Прямо сейчас я бы не отказалась от глотка хорошего вина.
Она резко поднялась и стала разглядывать землю.
— Смотри, мы оставили тут кучу следов. Вот отпечатки моих каблуков. Утоптанная земля. Отпечатки рук. Не нужно быть следопытом, чтобы понять: здесь были двое. И эти двое дрались.
Сломив большую ивовую ветвь, Броуди принялся подметать ею землю.
— Этому парню не откажешь в сообразительности, — заметил он, понемногу убирая следы. — Он унес тело — подальше от реки и каньона, затем сломал неподалеку такую же ветвь, вернулся назад и подчистил все следы. Неплохая выдержка.
Он выпрямился, окинул взглядом площадку:
— По-моему, неплохо. Может, следопыт что-нибудь и углядел бы, но я не следопыт, а простой любитель. Не исключено, притащи мы сюда бригаду экспертов-криминалистов, они бы ухитрились отыскать какой-нибудь волос. Вот только что это доказывает? — Он отбросил ставшую ненужной ветку. — Ничего. Ему достаточно было замести следы. Поблизости полно мест, где можно спрятать тело. Впрочем, будь я на его месте — и при машине, — просто бросил бы тело в багажник и увез туда, где у меня будет достаточно времени, чтобы выкопать настоящую могилу — такую, чтобы животные не пронюхали.
— Ну, знаешь, это уже не выдержка, а ледяное спокойствие.
— Убивают либо сгоряча, либо обдуманно. Но чтобы скрыть все следы, действительно нужно ледяное спокойствие. Ну что, видела достаточно?
— Более чем, — кивнула она.
9
Они зашагали назад. Рис вытащила бутылку с водой, попила, а затем передала ее Броуди.
— Говорят, нет такой вещи, как совершенное убийство.
Броуди пил жадно, большими глотками.
— Ну, говорить можно многое. Только по большей части это полная ерунда.
— Так-то оно так. И все же. Эта женщина жила среди людей. Почти наверняка у нее была работа, семья. Свой дом.
— Все это не более чем догадки.
Рис в раздражении сунула руки в карманы.
— С одним-то человеком она точно была связана. С тем, который ее убил. Наверняка между ними что-то было.
— Тоже не факт. Они могли встретиться за день до убийства, а могли прожить вместе десяток лет. А уж откуда они к нам приехали, вообще один бог знает. Может, из Калифорнии, может, из Техаса. Или же откуда-нибудь с востока. Да хоть из Франции, в конце-то концов.
— Из Франции?
— Убивают, знаешь ли, не только американцы. Суть в том, что эта парочка не обязательно из местных. Они могли приехать откуда угодно. Я даже ставлю на последнее. Народу в Вайоминге меньше, чем на Аляске.
— Поэтому ты сюда и перебрался?
— Отчасти поэтому. Когда работаешь в газете, особенно крупной, тебя в конце концов начинает тошнить от людей. Но суть не в этом. Кем бы ни были те двое, гораздо больше шансов, что они не местные,
