может быть ничего общего», – заявляет он. Несколько дней спустя в речи, которая потрясает военное министерство, он требует, чтобы штурмовики «заняли привилегированное положение в Третьем рейхе, даже по отношению к рейхсверу, поскольку национал-социализм обязан своей победой одним только СА».
Теперь война между СА и рейхсвером ведется в открытую. В здании на Бендлерштрассе царит смятение. «Принимаются спешные меры, – сообщает один из офицеров Генерального штаба, – один проект сменяется другим, совершенно противоположным по смыслу; моральные принципы офицеров потрясены». Рейхсвер полон противоречивых слухов; в соединениях обсуждают планы Рема и дают им разные оценки: Рем хочет создать элитную преторианскую гвардию, в члены которой будут принимать только членов нацистской партии, а внутри ее – народную милицию, построенную по образцу СА.
Строевые офицеры, пахавшие до седьмого пота в военных училищах, шокированы требованием офицеров СА о равноправном положении. В различных отделах штаба, услышав имя Хайнес, офицеры понимающе кривятся – все знают, что его сеть, с помощью которой лидерам СА доставляют мальчиков, опутала всю Германию. Один из офицеров, вернувшихся из Бреслау, где Хайнес по-прежнему царит в должности полицейского префекта, рассказывает об омерзительных случаях, свидетелем которых он стал. Лидеры СА проводили совещание в «Савое», одном из самых роскошных отелей Бреслау. Начальник штаба СА Силезии граф Пюклер напрасно пытался успокоить отряд штурмовиков, которые стреляли в воздух и орали, а под конец закидали шоферов и служебные машины своих руководителей закупоренными бутылками с шампанским. И Рем хочет ввести этих дикарей в состав рейхсвера – да еще дать им генеральские чины!
Другой офицер сообщает, что руководители СА запрещают своим людям учиться на курсах, организованных пограничной службой, сорвав планы мероприятий, составленных на случай мобилизации противника. Хайнес пообещал лично исправить ситуацию. Фон Рабенау пришлось еще несколько раз съездить в Бреслау, но дело так и не сдвинулось с места. Всякий раз Хайнес клялся, что лично проследит за выполнением указанием Рабенау, но так ничего и не сделал. Офицеры регулярной армии на чем свет стоит клянут безответственных «любителей», которые наносят ущерб обороне рейха. Генерал Вальтер фон Браухич признавался своим друзьям: «Перевооружение армии – совершенно необходимое и очень серьезное дело, доверять его банде гомосексуалистов, убийц и пьянчуг никак нельзя». Этими словами он выразил чувства и настроения многих офицеров, работавших с ним.
Напряжение растет. Рем все чаще вмешивается в дела армии, и генералы объединяются, чтобы дать ему отпор. Гитлер, разрываясь между СА с ее миллионами бойцов и влиятельным рейхсвером, поддержка которого, как он надеется, поможет ему стать наследником Гинденбурга, колеблется, надеясь достичь компромисса. Но с каждым днем поле для маневра сужается.
«Серая скала утонет в коричневом море», – поют штурмовики, завидев солдат регулярной армии. Они хотят сказать, что рейхсвер растворится в СА.
Они дают пощечину офицеру, который не поклонился флагу СА. На курсанта, не отдавшего честь спортивному комиссару СА, когда тот вошел в гарнизонный бар, обрушился поток ругани, а комиссар заорал на него: «Ты должен вставать, скотина, когда входит спортивный комиссар рейха!»
На Бендлерштрассе, на одном из совещаний, регулярно устраиваемых военным министром, генералы в мрачном молчании выслушивают сообщение об этих инцидентах. Их решение однозначно – те, кто не смог защитить себя в ответ на провокации СА, подлежат увольнению из армии. Курсант должен был отвесить комиссару пощечину. Всем командирам гарнизонов рассылаются инструкции военного министерства: «В каждом офицере и солдате армии надо укрепить чувство собственного достоинства».
Но Рем не собирается сдаваться. Он рвется к своей цели – созданию армии нового типа. Он знает, что за спиной у него значительные силы; он хочет заставить Гитлера принять его сторону.
2 февраля на Бендлерштрассе собираются командиры всех корпусов рейхсвера, чтобы обсудить отношения, сложившиеся между армией и СА. Атмосфера в зале ледяная. Бломберг заявляет, что Рем издал меморандум, в котором предлагает ни больше ни меньше как создать новое большое министерство, которое должно перегруппировать и соединить все вооруженные силы партии и государства. Это будет означать конец военного министерства, конец организации, с таким трудом созданной Зеектом, конец управления войск и конец рейхсвера. На всех лицах написано возмущение. Генерал Либман, изложивший в кратком виде решение совещания, указывает, что фон Фрич заявил, что будет изо всех сил сопротивляться требованиям, выдвигаемым лидером СА. За Фричем стоит вся армия. Ни один офицер не согласится, чтобы генералов рейхсвера, наследников традиций имперского Генерального штаба, сменил Рем. И никто не сомневается, что президент Гинденбург и представить себе такого не сможет. Чтобы добиться своего, Рему придется осуществить вторую революцию вместе с Гитлером, без него или даже против него.
Кратко обсудив вопрос, фон Бломберг покидает зал, а Фрич, великолепный знаток всех технических тонкостей, заводит речь о военном обучении. Неожиданно входит посыльный и наклоняется к генералу Рейхенау. Фрич продолжает говорить, но Рейхенау встает и просит простить его за то, что он прерывает Фрича, – поступило срочное сообщение. В огромном зале, мрачном и суровом, как лютеранская церковь, наступает тишина. Фон Рейхенау четким голосом читает: «Я считаю рейхсвер всего лишь школой нации. Поэтому проведение всех военных операций, включая и мобилизацию, является делом СА. Хайль Гитлер.
Телеграмма сыграла роль еще одной провокации, которая объединила весь рейхсвер в единый блок. Бломберг, Фрич, Рейхенау и командующие семью военными округами Германии единодушно отвергли притязания Рема. Фон Бломберг заявил, что потребует аудиенции у Гитлера и бросит ему на стол заявление о своей отставке. Гитлер сразу же поймет значение этого жеста. Рейхсвер больше не доверяет ему, и стать наследником Гинденбурга ему не удастся. Этому воспротивится большая часть населения Германии – все консерваторы, христиане, оппозиционеры и даже те люди, которым безразлична политика, – словом, все, кто не состоит в нацистской партии. Фюреру не останется ничего другого, как отказать фон Бломбергу в прошении об отставке, чтобы успокоить армию.
Но Рем и СА не желают уступать. Рем только что потребовал, чтобы в состав рейхсвера были включены 2 тысячи офицеров СА и 20 тысяч сержантов. Фюрер решил встретиться со своим старым товарищем. Начальник штаба приезжает в Канцелярию. Конец февраля, в Берлине стоит необычно ясная и холодная погода. Рем с уверенным видом входит в здание Канцелярии. Он хорошо знает Гитлера, знает, что тот ненавидит ссоры, и, если сопротивление будет достаточно сильным, он уступит. Рем настроен стоять до конца. В приемной он замечает графа Фрица-Гюнтера фон Чиршского, одного из ближайших сотрудников Франца фон Папена, тесно связанного с Гинденбургом и рейхсвером, которого Гитлер сделал своим вице- канцлером. Прожженный интриган, фон Папен надеется использовать раскол между СА и рейхсвером на благо консерваторов и своего собственного военного окружения. Ходят слухи, что армейские хотят спровоцировать СА на беспорядки и тогда Гинденбург, по наущению Папена, объявит чрезвычайное положение, отчего выиграет рейхсвер. Рем понимает, что на помощь Гитлера в этом случае надежды мало. Канцлер знает, что его власть опирается на обе силы – СА и рейхсвер.
Чиршский уже давно ждет в приемной. Он слышит голоса, которые становятся все громче и громче, и узнает резкий и грубый голос Гитлера. Брюкнер застыл за своим столом.
Чиршский поворачивается к нему. «Бог мой, – иронически произносит он, – они что там, вцепились друг другу в глотки?» До него доносится голос Рема, который говорит о включении 2 тысяч офицеров СА в состав армии, и голос Гитлера, который кричит: «Президент рейха никогда не пойдет на это, а я не хочу терять его доверие!»
Вскоре после этого Рем и Гитлер выходят из кабинета. Чиршский встает, но, измученный беседой с Ремом, Гитлер его не замечает. Он проходит мимо, провожает начальника штаба и, возвратившись назад, запирается в своем кабинете.
На следующий день страна отмечает День национальной скорби; президент Гинденбург принимает национал-социалистского канцлера. После обмена приветствиями Гитлер передает маршалу просьбу Рема. Гинденбург бросает короткое «нет», и Гитлер молча принимает эту пощечину, доставшуюся ему по милости Рема. Он знал, что получит ее, как знает и о том, что фон Папен прощупывает настроения военных. Вмешаются ли генералы Бек, Рундштедт и Вицлебен, если потребуется избавиться от СА и их нацистских покровителей? Но офицеры колеблются, некоторые даже отказываются обсуждать этот вопрос. В конце концов, военный министр и офицеры, занимающие ключевые позиции на Бендлерштрассе, – это люди
