— Похоже, твоя мама занимает очень важный пост, — уважительно сказала Либби.
— Да. Она сделала блестящую карьеру. У нее много работы и много забот. Она очень заразительно смеется; к ней невозможно не присоединиться. Познакомились мои родители в Дублине. У мамы там была адвокатская практика, а отец приехал в отпуск. Они сочетались и поселились в Филадельфии.
Либби утоптала холмик земли. Невозможно не заметить, сколько нежности в его голосе, и невозможно этого не оценить.
— А брат?
— Джейкоб. Он у нас… настойчивый. Да, настойчивость — вот самая яркая его черта. Отличный ум он унаследовал от мамы, а характером, как она говорит, пошел в ее дедушку. С Джеем-Ти никогда не знаешь, улыбнется он тебе или врежет по физиономии. Он изучал юриспруденцию, а потом, когда ему надоело, переметнулся на астрофизику. Сам создает проблемы, чтобы потом их разрешать. Настоящий сукин сын! — с нежностью произнес Кэл. — Зато от папы он унаследовал безмерную преданность семье.
— Ты их любишь? — Кэл удивленно вскинул голову, и Либби поспешила объясниться: — Я в другом смысле… почти все любят родственников, но не обязательно дружат с ними.
— Да. — Он наблюдал, как она привязывает лопату к багажнику аэроцикла. — Ты бы им понравилась.
— Я могла бы познакомиться с ними, если бы ты взял меня с собой. — Едва выговорив последнее слово, Либби закусила губу. Ей не хотелось оборачиваться и смотреть на него. Но слова сами спорхнули с языка — она столько об этом думала…
— Либби… — Кэл подошел к ней, но не решался дотронуться.
— Я изучала прошлое, — быстро продолжила она. — Если ты возьмешь меня с собой, у меня появится возможность изучить будущее.
Он приподнял ее лицо ладонями. В глазах у нее стояли слезы.
— А как же твои родные?
— Они все поймут. Я напишу им письмо, постараюсь все объяснить.
— Они тебе ни за что не поверят, — тихо возразил Кэл. — Они будут долгие годы ждать тебя и гадать, жива ты или нет. Либби, неужели ты не понимаешь, что я и сам разрываюсь пополам? Мои родные не знают, где я, что со мной. Естественно, больше всего их волнует, жив я или нет.
— Я сделаю так, что они все поймут. — В голосе Либби прорвалось отчаяние, она с трудом пыталась взять себя в руки. — Если они будут знать, что я счастлива, что делаю то, что хочу, то будут довольны.
— Может быть. Конечно, если они будут знать. Но я не могу взять тебя с собой…
Либби бессильно уронила руки и отступила на шаг назад.
— Да, конечно, не можешь. Не знаю, что на меня нашло. Я совсем расклеилась…
— Черт побери, не надо! — Кэл прижал ее к себе. — Не думай, что я не хочу взять тебя с собой. Очень хочу, больше всего на свете! И дело совсем не в том, правильно ты поступишь или неправильно. Если бы я был уверен, если бы не было никакого риска, я бы силой затащил тебя в звездолет, хочешь ты того или нет!
— Риска? — Либби застыла на месте. — Какого риска?
— Ничего не известно наверняка.
— Не обращайся со мной как с дурочкой. Что за риск?
Кэл тяжело вздохнул. Кое-какие расчеты он вчера от нее утаил.
— Фактор вероятности успешного возвращения в будущее составляет семьдесят шесть и четыре десятых процента.
— Семьдесят шесть и четыре десятых процента, — повторила Либби. — Не нужно быть гением, чтобы сообразить: шансы на неблагоприятный исход — двадцать три и шесть десятых. Что случится, если тебе не удастся вернуться?
— Не знаю. — Впрочем, догадаться несложно. Если он сгорит в околосолнечном пространстве, можно считать, это легкий конец. — А тобой я рисковать не могу, как бы мне ни хотелось, чтобы ты полетела со мной.
Либби приказала себе успокоиться. Паника сейчас не поможет. Она не спеша досчитала до десяти, дыхание выровнялось.
— Калеб, а если ты еще задержишься здесь и проведешь дополнительные расчеты… Может, тебе удастся уменьшить риск?
— Может быть, и удастся, — кивнул он. — Но мое время на исходе. Звездолет и так две недели простоял на открытом месте. И только благодаря невероятному везению нам вчера удалось направить Рэнкинов в другую сторону. Как ты думаешь, что случится со мной… с нами, если его найдут? Если найдут меня?
— Туристический сезон начнется только через несколько недель. За год к нам забредает не больше дюжины туристов.
— Достаточно и одного.
Либби прекрасно понимала, что Кэл прав. Они с самого начала живут взаймы.
— Я никогда ничего не узнаю, правда? — Она провела пальцем по его лбу. — Так и не узнаю, удалось ли тебе долететь…
— Я хороший пилот. Доверься мне. — Он поцеловал ей руку. — А мне легче будет сосредоточиться, если я не буду волноваться за тебя.
— Трудно спорить со здравым смыслом. — Либби натужно улыбнулась. — Помню, ты говорил, что тебе нужно закончить еще кое-какие мелочи. Отправляйся.
— Я не задержусь.
— Не спеши. — Либби захотелось побыть одной. — Пока ты будешь работать, я приготовлю прощальный ужин. — Она зашагала прочь. Обернувшись, крикнула через плечо: — Кстати, Хорнблауэр, нарви мне цветов!
Он выполнил ее просьбу. Нелегко было управлять аэроциклом с огромным букетом в руке. Кэл посмотрел вниз, на землю. В траве мелькали розовые, белые и голубые цветы. Ему казалось, что все цветы пахнут Либби — так же по-земному, свежо и маняще.
Он провел на корабле несколько часов, и все это время в голове постоянно крутилась одна и та же мысль. Либби готова улететь с ним. Бросить свой дом. Нет, не только дом, поправил он себя. Свою жизнь.
Может, это был порыв, чувство, порожденное моментом.
Да какая разница, почему она захотела улететь с ним! Главное — она захотела…
В кухонное окно пробивался слабый свет. Кэл поставил аэроцикл и поднял упавший букет. Может, Либби решила вздремнуть или ждет его в гостиной у камина.
А хорошо бы застать ее сейчас у камина. Он улыбнулся, представив, как она свернулась калачиком на диване под изысканным гобеленом, вытканным руками ее матери. Она, наверное, читает, и глаза за стеклами очков немного сонные.
Обрадовавшись такой картинке, он открыл дверь и увидел совсем другую картину — даже более соблазнительную.
Либби действительно ждала его. Камин она, правда, не растопила, зато зажгла свечи — много-много белых свечей. Стол накрыт на двоих, в ведерке приготовлена бутылка шампанского. В комнате пахнет свечным воском, пряностями… и ею.
Она обернулась, и у него перехватило дыхание.
Волосы она собрала на затылке, отчего стал виден изгиб шеи. На ней было платье лунного цвета, которое мерцало и переливалось при любом движении. Плечи были обнажены; ниже платье обнимало, как любовник, ее бедра и ноги.
— А, не забыл! — Она шагнула навстречу и потянулась за цветами. — Они для меня?
— Что? Да. — Словно в трансе, Кэл протянул ей цветы. — По дороге немного растерял.
— Их и так больше чем достаточно. — Либби заранее приготовила вазу. — Ужин почти готов. Надеюсь, тебе понравится.
— Либерти, ты меня ослепляешь.
Она повернулась к нему спиной, смущенная огнем в его глазах.
