— Что значит отбыл? Куда?
— Обратно на Кипр. Верховный суд просил короля назначить бейлифа, но пока никто не появился.
— А что случилось? Почему он отбыл?
Сержант смутился.
— Говорят, накануне ночью король встречался с великим магистром.
— Ладно. — Уилл собрался уходить, но сержант его догнал.
— Коммандор, вам надлежит немедленно явиться к великому магистру.
— Хорошо, — хмуро ответил Уилл. — Вот отнесу сумку, умоюсь и…
— Прошу прощения, коммандор, — настаивал сержант, — но великий магистр повелел, чтобы вы явились к нему сразу по прибытии, в любой час дня или ночи.
С тревогой в душе Уилл направился к дворцу великого магистра.
Пришлось подождать. Гийом беседовал с сенешалем и главным коммандором Тибальдом Годином. Уилл сел в коридоре на скамью, опустил сумку на пол. В голове роились беспокойные мысли — срочный вызов к великому магистру, повисший над городом дым, пустые улицы, покинувший Акру король. И за всем этим проглядывало беспокойство, мучившее его после встречи с Калавуном.
«Бейбарс меня ищет. Что будет, когда найдет?» Он опустил голову на руки и тут же заснул. Его разбудил телохранитель великого магистра. Уилл проводил глазами идущих по коридору сенешаля и главного коммандора, затем поднял сумку и вошел в покои.
Гийом сидел за столом. Увидев Уилла, он жестом показал на табурет:
— Садись.
На пути к столу Уилл метнул взгляд на окно. Небо над Венецианским кварталом было черным от дыма.
Гийом понимающе кивнул:
— Ты вернулся в плохое время, брат.
— А что случилось, мессир? Мне сказали, что король Гуго вернулся на Кипр, не назначив бейлифа.
— Тебе сказали правду. Но скоро его трон займет Карл Анжуйский, и мир будет восстановлен. Тем временем я желаю с тобой кое-что обсудить. Это надо было сделать еще несколько недель назад, но ты был в отъезде. Полагаю, тот трактат, за которым послал тебя в Сирию брат Эврар де Труа, найден.
Уилл ограничился кивком.
— Ему повезло с воспитанником, — проговорил Гийом после недолгого молчания. — А ордену повезло иметь в своих рядах такого ученого мужа. Скажи мне, Уильям, давно ли ты его знаешь?
— Шестнадцать лет, мессир, — ответил Уилл, скрывая тревогу в голосе. «Неужели он дознался, что я ездил не в Сирию?» — Эврар взял меня в ученики, когда я попал в Париж.
— Что побудило его на это?
— Мой наставник, сэр Овейн ап Гуин, погиб в Онфлере, сражаясь с наемниками, когда мы сопровождали драгоценности английской короны в парижский прицепторий. Эврар нуждался в писаре, а я умел читать и писать, к тому же потерял наставника. — Уилл пожал плечами. — Полагаю, он взял меня поэтому.
— То есть ты его хорошо знаешь.
— Да, мессир.
— И доверяешь?
Вопрос де Боже еще сильнее смутил Уилла.
— Да, — произнес он твердо. — Я бы доверил ему свою жизнь.
Гийом взял со стола пергаментный свиток и протянул Уиллу:
— Это послание, доставленное тобой из Аравии. Мне нужно перевести, что там написано.
— Но ведь Кайсан наш шпион, — осторожно заметил Уилл.
Его сердце бешено колотилось.
— Это верно.
— Но почему же он написал свое послание так, что вы не можете его прочесть, мессир?
— Мой человек, который понимает язык Кайсана, сейчас отсутствует. А я не могу ждать. Об учености Эврара ходят легенды. Я полагаю, это послание сумеет прочесть только он. — Гийом встал, подошел к окну, долго молчал, наконец обернулся. — Уильям, за эти месяцы ты показал себя славным доблестным рыцарем. Соранцо нанял человека убить меня на пристани. Так бы и случилось, если бы не ты. И опять же, именно ты нашел моего врага и помог свершить над ним правосудие. Хотя и не так, как тебе желалось. Ты с честью исполнил миссию, с которой я отправил тебя в Аравию, умело командуя моими людьми. Все это время я размышлял, следует ли тебя привлечь к исполнению еще одной миссии, очень важной, задуманной два года назад. И теперь принял решение. — Великий магистр заговорил мягче: — Мы слабеем, Уильям, теряем силу. Мало-помалу, каждый день. Ссоримся, воюем между собой и не замечаем нависшей угрозы. Мамлюки пойдут на нас. Непременно. Сегодня, завтра или через пять лет. И когда это случится, их никто не остановит. На Западе лишь немногие готовы к новому Крестовому походу. Союзников у нас становится меньше. Но появилась надежда на изменение. Мы получили возможность. Единственную. — Гийом сжал кулаки. Его голос стал тверже. — И тогда люди на Западе тысячами вольются в войско для Крестового похода. Оно пересечет моря, чтобы прийти на помощь к нам, своим братьям, и удержать на этих землях христианство. Мы живем здесь слишком давно, чтобы просто взять и уйти. Значит, тогда такие герои, как твой отец, погибли зря. Мамлюки во главе с Бейбарсом стремятся изгнать нас с этих земель, — продолжил Гийом, распаляясь. — Но эти земли им не принадлежат. Они не имеют на них прав. Они все рождены далеко от Палестины. Мамлюки говорят, что мы захватили эти земли силой, но и они захватили силой все, чем сейчас владеют. Святая земля наша. За нее столько пролито крови и потеряно жизней. Мы не можем допустить, чтобы наши жертвы были напрасны. Не можем. — Гийом заходил по солару. — Теперь о деле. После битвы при Хаттине сарацины похитили одну из наших святейших реликвий, часть Истинного Креста, на котором был распят Христос. Весь христианский мир скорбел по этой утрате почти сто лет. Представь ликование, с каким примут весть о том, что мы захватили подобную святыню у них?
— Какую святыню? — спросил Уилл через силу.
— Черный камень из Мекки, — ответил Гийом. — Самая главная их реликвия. Это будет наше возмездие. Оно сплотит Запад, я в этом уверен. Появится надежда завершить начатое два века назад. Я уже заручился поддержкой короля Эдуарда и Карла Анжуйского. И даже отправил послание монголам. Так что грядут перемены.
— Но мамлюки нас уничтожат.
— Нет, — твердо возразил Гийом. — Пока Бейбарс в ярости примется готовить войско для похода, мы успеем собрать свое. И встретим его достойно, но для этого нам нужен камень. Уильям, если мы сейчас будем сидеть сложа руки, то сарацины нас отсюда вытеснят, тихо и незаметно. Похищение Черного камня — единственный способ убедить Запад, что еще есть надежда, что с Божьей помощью возможно отобрать у врага то, что он отнял у нас. — Гийом сел за стол. Его глаза сияли. — Уильям, ты должен сослужить мне службу. Вначале передай свиток Эврару, чтобы он перевел послание. И пусть все хранит в тайне, проследи за этим. Это, конечно, риск, но у меня нет выбора.
— Мессир, вы действуете один, или у вас есть союзники?
— Да, есть. Я расскажу тебе больше, когда Эврар прочтет послание. За камнем весной пойдет небольшой отряд рыцарей. И я хочу, чтобы его возглавил ты.
— Вы бы слышали его рассуждения! — воскликнул Уилл. — Он убежден, что исполняет Божью волю. Наша Святая земля. Де Боже даже не помышляет о мире!
— А ты? — мягко спросил Эврар. — Ты помышлял о мире до того, как тебе показали другой путь? До того, как тебя приняли в «Анима Темпли»? Да что там, — вскинул Эврар сухие руки, — даже после того, как я тебя, кажется, убедил, что люди разной веры могут мирно жить рядом друг с другом, ты попытался убить султана. Разве тогда ты думал о мире?
Уилл с трудом сглотнул. Ему вдруг захотелось поведать капеллану, что он узнал от Калавуна в Каире. Но момент был упущен, Эврар снова заговорил:
