Восстания в Польше, захват Вильно и территориальные притязания различных шовинистических организаций, вроде «Westmark Union», который требовал передачи Польше Восточной Пруссии и Померании, помогли руководству армии и Генеральному штабу занять довольно сильную позицию по отношению к правительству рейха. В результате стало возможным сохранить в восточных провинциях ряд незаконных формирований, состоящих в основном из бывших офицеров («Добровольческий корпус», «Стальной шлем» и др.)[18].
Это обстоятельство держало прусского министра внутренних дел в постоянном напряжении. Все эти военизированные организации и союзы были по своей сути монархическими и антиреспубликанскими, и не было никакой уверенности в том, что оружие из министерства рейхсвера, тайно переданное «добровольцам», скрывавшимся в поместьях юнкеров Восточной Эльбы, в один далеко не прекрасный день не обернется против правительства.
Польский вопрос стал крестной матерью союза рейхсвера и Красной армии, союза, который имел столь серьезные последствия для германских офицеров, но, кроме того, в известной степени это был ответ Секта на систему французских альянсов в Восточной и Юго- Восточной Европе. Сект весьма слабо разбирался в социально-психологических аспектах большевизма и абсолютно равнодушно выслушивал предложения большевистских представителей, участвовавших в переговорах, о необходимости совместной подготовки мировой революции. Мысль, что однажды русские армии могут появиться на берегах Рейна, была для него не более чем «страшилка» для запугивания маленьких детей.
Основой для сближения в первую очередь стали чисто экономические соображения. Для реализации плана индустриализации России Ленину требовалась помощь высокоразвитого в промышленном отношении государства.
В марте 1921 года начались переговоры о переводе в Россию запрещенных в Германии отраслей промышленности, и Троцкий, который в 1920 году рассчитывал захватить не только Польшу, но и всю Германию, теперь заявил о готовности прийти к соглашению с правительством и армией Германии. Сект усматривал в сотрудничестве с Россией огромные возможности для промышленности Германии. Радек, Красин и другие руководители Советской России приехали в Берлин. Сект убедил канцлера и министра иностранных дел в необходимости взять курс на Восток и вступил в ожесточенный спор с Брокдорфом- Ранцау, который одобрял экономическое сближение, но упорно противился связывать себя будущими обязательствами. Сект лично принял Радека, который в 1920 году был одним из организаторов восстания в Рурской области.
С помощью фон Шлейхера и генерал-майора Хассе Сект организовал в министерстве рейхсвера «специальное подразделение R». Шлейхер предоставлял свой дом для встреч с советскими политическими деятелями. Николаи, занимавший одно время должность руководителя службы безопасности Генерального штаба, а потом и подполковник фон Нидермайер тайно ездили в Москву в качестве представителей рейсхвера. Позже Хассе несколько раз побывал в штабе Красной армии.
Осенью 1921 года Радек спросил у Секта, поддержит ли он Россию в случае нападения на нее Польши. Сект объяснил, что любой конфликт Германии с Польшей приведет к немедленному вмешательству Чехословакии и Франции. Однако пообещал сохранять нейтралитет и предложил обмениваться военной информацией. Таким образом, Россия смогла использовать в создании собственного командного аппарата опыт германского Генерального штаба, а Войсковое управление получило возможность разрабатывать запрещенные виды оружия, в том числе танки и самолеты в России. Установились тесные отношения.
С целью укрепления дальнейшего военно-экономического сотрудничества были созданы две организации. Организация содействия промышленным предприятиям (Gesellschaft zur Forderung gewerblicher Unternehmungen, GEFU) имела отделения в Берлине и Москве; фирма Bersol-Ahtien-Gesellschaft работала в России и была связана с производством отравляющих газов. Германские специалисты руководили процессом производства снарядов для рейхсвера на русских заводах. Профессор Юнкере организовал производство самолетов в подмосковных Филях и в Харькове. Рапалльский договор, подписанный Ратенау во время Генуэзской конференции, официально подтвердил возобновление отношений. Сект, хотя никогда не забывал, что Ратенау еврей, был удовлетворен достигнутым. Можно сказать, что с этого момента Генеральный штаб отвернулся от Запада.
В 1922 году спецотдел «R» направил в Россию первую группу офицеров. На следующий год открылись танковая школа в Казани и летная школа в Харькове. В Киеве, Липецке и Арисе (Восточная Пруссия) были проведены совместные маневры, в которых приняли участие германские и русские офицеры. На маневрах в Германии для учебных целей использовались деревянные макеты танков, но какова же была радость, когда стало известно, что в случае необходимости армия будет обеспечена настоящими танками.
Русские извлекли из договора не меньшую выгоду, чем немцы. Ряд высокопоставленных офицеров, среди них Тухачевский, будущий начальник штаба Красной армии, и Жуков, будущий заместитель наркома обороны, прибыли в Берлин для изучения методов Войскового управления по обучению генштабистов. Незадолго до этого Москву тайно посетил Шлейхер.
Наконец в 1923 году Хассе и советский представитель Лебедев пришли к окончательному соглашению по польской проблеме. Лебедев гарантировал, что Россия окажет поддержку в случае внезапного нападения Польши на Верхнюю Силезию. В соответствии с этой договоренностью Россия сосредоточила две армейские группировки из семнадцати и девяти дивизий и трех кавалерийских корпусов. Соглашение с Россией произвело отрезвляющий эффект на польских шовинистов. В 1926 году Польша и Румыния подписали договор, имевшей вполне определенную цель: защиту от русско-германского нападения.
Русская армия представляла особый интерес для офицеров Секта, поскольку являлась олицетворением идеи отборной армии, основанной на милиции, армии, оснащенной кавалерией и моторизованными частями. Но в то же время Россия была государством унитарной политической партии, которая приучала массы к дисциплине и подогревала в них милитаристские настроения. Шлейхер, Бломберг, Хассе и другие генералы, посещавшие Россию, не признавали большевистскую идеологию. Правда, как-то в разговоре с Раушнингом Бломберг заметил, что уровень дисциплинированности масс, увиденный им в России, чуть не сделал из него большевика. Но стал он национал-социалистом.
Когда Штресеман занял место канцлера, официальная политика России по Рапалльскому договору и тайная в отношении армии были единственными обнадеживающими факторами внешней политики Германии. Проблема выплаты военных репараций в сочетании с экономическим упадком и политической неустойчивостью свела на нет все деловые отношения с Западом. В октябре 1922 года Муссолини двинулся на Рим и одержал победу в первой из мелкобуржуазных революций, с которой началась история заката держав Центральной Европы. А тем временем Гитлер готовился к своему первому (неудачному) перевороту.
Ситуация накалялась. Франция приняла решение урегулировать разногласия по репарационному вопросу, захватив в качестве залога Рур. 11 января 1923 года французская армия, оснащенная тяжелой артиллерией и танками, вступила на территорию Рура. В Руре поднялась волна саботажа, за которой в качестве основной направляющей силы стояли военные. Разрушались мосты, сбрасывались бомбы, было несколько покушений на убийство. Промышленник Фриц Тиссен вместе с ушедшим в отставку генералом фон Уолтером разработали план вооруженного сопротивления с помощью добровольческих формирований (Ruhrfreischaren).
Однако Сект не одобрял подобные идеи, поскольку они означали войну с Францией, которую поддерживали Чехословакия и Польша. Германия же была слишком ослаблена. Сект и Хассе хотели избежать вооруженного сопротивления, при условии, что французские войска откажутся входить в Центральную Германию. Однако нельзя было не учитывать такую возможность, и Сект пытался выяснить, на сотрудничество каких военизированных формирований он мог бы рассчитывать.
В Мюнхене, где в то время жил Людендорф, Гитлер разворачивал деятельность своих дружин («Sturm- Abteilungen»). Сект вступил в контакт с обоими. Людендорф был готов предоставить то, что он называл своей «всемирно-исторической» репутацией, при условии, что в случае войны он получит должность Верховного главнокомандующего. Формально Сект не отверг это условие, но принял его со значительными мысленными оговорками. Разговор с Гитлером 11 марта произвел на Секта сильное впечатление. Сект был из разряда людей, которых трудно удивить, но фанатизм, с которым Гитлер претендовал на руководство националистическим движением, вызвал у Секта определенные опасения. Первая встреча лидера будущей
