Ее надменный тон привел Хилари в ярость, и она не смогла сдержаться:
– Жизнь на ферме едва ли можно назвать простой или примитивной, мисс Мейсон. Вам, как рожденной в мегаполисе, трудно представить бескрайнее поле пшеницы или бесконечную вереницу покатых холмов. Жизнь там не такая изысканная, как в Нью-Йорке, но вовсе не доисторическая. У нас даже есть горячая и холодная вода в домах. И люди умеют ценить и уважать землю во всех ее проявлениях.
– Вы, должно быть, настоящее дитя природы, – скучающим голосом сказала Чарлена. – Я же предпочитаю комфорт и городскую культуру.
– Я пойду прогуляюсь немного, пока не стемнело. – Хилари быстро поднялась, чувствуя, что лучше ей держаться подальше от Чарлены, иначе она может не совладать с собой.
– Я тоже пойду с вами, – поднялся вслед за ней Бад. – Мне пришлось весь день с ней провести, – прошептал он Хилари на ухо с заговорщицкой улыбкой. – И сейчас очень хочется продышаться.
Хилари рассмеялась и под руку с Бадом вышла из комнаты, успев заметить, как омрачились серые глаза, провожавшие ее.
Оказавшись снаружи, они принялись глубоко дышать, хихикая, как школьники, над незатейливой шуткой. Потом подошли к ручью, двинулись вниз по течению и скоро оказались в лесу. Здесь солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны сосен и сверкали на бархатистом снегу. Бад что-то рассказывал, и Хилари постепенно успокоилась.
Они взобрались на невысокий утес и некоторое время постояли в дружеском молчании.
– Здесь шикарно, что и говорить, – сказал Бад, и Хилари в знак согласия с наслаждением вздохнула. – Снова начинаешь чувствовать себя человеком, – добавил он, слегка подмигнув. – Эту женщину трудно переварить. Не понимаю, что в ней находит шеф.
– Как ни странно, я с вами согласна, – усмехнулась Хилари.
Когда они шли к дому, снег из белого стал голубым. Медленно подползали сумерки. Они снова пошли по ручью, по собственным следам, и, войдя в дом, весело смеялись, словно старые товарищи.
– Из вас никому не пришло в голову, что не стоит бродить по лесу с наступлением темноты? – мрачно спросил их Брет.
– Какая же сейчас темнота? – Хилари, стаскивая ботинок, запрыгала на одной ноге. – Только-только начало смеркаться, и мы просто прошли вдоль ручья. – Потеряв равновесие, она оперлась на Бада, а он поддержал ее за талию, ожидая, пока она снимет другой ботинок.
– Мы протоптали в снегу тропинку, это лучше, чем хлебные крошки, – усмехнулся он.
– В горах темнеет мгновенно, а сегодня еще и ночь безлунная, – не успокаивался Брет. – Здесь заблудиться ничего не стоит.
– Но мы же не заблудились, значит, все в порядке, – заметила Хилари. – Не нужно снаряжать поисковую экспедицию или отпаивать нас бренди. А где Джун?
– В кухне, готовит ужин.
– Пойду я лучше ей помогу! – Она лучезарно улыбнулась ему и ускользнула, предоставив Баду задабривать шефа.
– Для женщины всегда найдется работа, – со вздохом переступила Хилари порог кухни.
– Скажи это мисс воображале, – поморщилась Джун, разрезая мясо. – Она, видите ли, «так устала после трудной дороги… – она театральным жестом поднесла руку ко лбу, – что просто
– Нам повезло! Кстати, – спросила Хилари, включаясь в готовку, – кто это назначил нас дежурными по кухне? Я уверена, что в моем контракте нет такого пункта.
– Я сама предложила.
– Добровольно?
– Ситуация такая, – начала объяснять Джун, роясь в шкафчиках. – Я успела немного познакомиться с кулинарными талантами Ларри и больше не хочу отравиться. А знала бы ты, какой омерзительный кофе готовит шеф! Ну а насчет Бада – может, он и правая рука шефа, но я рисковать желудком не намерена.
– Вот теперь понятно.
Непринужденно болтая, они готовили ужин. Мясо шипело на огне, весело гремели тарелки. Неожиданно в дверях материализовался Ларри и шумно втянул воздух.
– Какая изощренная пытка. Я умираю от голода, – провозгласил он. – Долго еще ждать?
– Вот, – сунула ему в руки Джун стопку тарелок. – Иди накрывать на стол. Это отвлечет тебя от мыслей о голоде.
– Я же знал, что напрасно сюда иду! – Схватив тарелки, он исчез в комнате.
– Это горный воздух виноват, – сказала Хилари, когда компания, усевшись за стол, жадно поглощала еду. – Я жутко изголодалась.
На губах Брета появилась двусмысленная улыбка, живо напомнившая Хилари об утреннем эпизоде в кухне. Горячая волна прилила к щекам. Она подняла бокал с красным вином, которое Брет достал из какого-то тайника, жадно сделала глоток и решительно переключилась на еду.
Когда настало время убирать со стола и мыть посуду, мужчины только бестолково путались под ногами (ненамеренно или специально – осталось невыясненным), и Джун велела им покинуть кухню.
– Вообще-то шеф здесь я, – напомнил Брет, – и приказывать – это мое дело.
– Только с понедельника, – парировала Джун, решительно выталкивая его за дверь. Но когда следом за мужчинами вышла и Чарлена, ее брови негодующе сдвинулись. – Впрочем, так лучше, – сказала она, поворачиваясь к Хилари. – А то я бы не удержалась и утопила ее в раковине.
После ужина компания удовлетворенно расположилась в гостиной. Хилари отказалась от предложенного Бретом бренди и села на низкий табурет поближе к огню. Она глядела на танцующие языки пламени, зачарованно следила за рождаемыми огнем фантастическими образами и не думала о том, как выглядит в эту минуту. В волосах ее играли отблески пламени, щеки разрумянились, выражение глаз было мечтательным и мягким. Мысли витали далеко, и только краем сознания она улавливала обрывки тихо журчавшего в гостиной разговора. Магия огня унесла ее в далекий от повседневности мир…
– Пламя гипнотизирует, не правда ли, Хилари?
Перед ней возникла высокая поджарая фигура Брета. Он прилег рядом с ней на каминный коврик, и Хилари толчком вернулась к реальности. Она вздрогнула, но тут же улыбнулась и пригладила волосы.
– Да. Если всмотреться, можно увидеть удивительные вещи… – кивнула она. – Например, замок с башнями или бегущую лошадь с развевающейся по ветру гривой.
– А я вижу старичка в кресле-качалке, – сказал он таинственно, и Хилари недоверчиво повернулась к нему, удивленная, что и он видит картины в каминном огне. Брет в ответ взглянул на нее так пристально, что Хилари ощутила внезапную слабость и встала, взволнованная этим новым проявлением его власти над ней.
– День был таким длинным, – сказала она, отводя глаза. – Я, пожалуй, пойду спать. А то Ларри завтра будет упрекать меня, что я сонная.
Пожелав всем спокойной ночи, она быстро вышла из комнаты, прежде чем Брет успел ответить.
Когда Хилари проснулась утром, только-только начало светать. Она потянулась и села, чувствуя, что больше не заснет. Накануне вечером Хилари легла в кровать в смятении и думала, что бессонница ей гарантирована. Но заснула на удивление быстро и спала крепко, а проснулась бодрой и веселой.
Джун спала, закутавшись в одеяло, и только ее мерное дыхание нарушало полную тишину. Хилари тихо поднялась и начала одеваться. Натянула матово-зеленый свитер, более темного оттенка брюки, уверенно облегающие бедра. Отказавшись от косметики, облачилась в лыжный костюм, который раздобыл Брет, а на волосы натянула спортивную шапочку. Крадучись, сошла вниз по ступенькам и задержалась, прислушиваясь, но дом, похоже, был погружен в беспробудный сон. Хилари, захватив варежки, вышла под холодное ясное солнце.
Лес молчал, и Хилари не спеша огляделась. Здесь время словно остановилось – горы казались сказочной страной фей, где людям еще нет места. Компанию ей составляли только величавые сосны в белоснежном сверкающем облачении, и все вокруг было напоено их запахом.
– Я одна, – проговорила она вслух, раскинув руки. – В целом мире нет ни единой живой души. – И побежала по снегу, упиваясь свободой и раздольем. – Я свободна! – Захватив в охапку снег, она подбросила его вверх, покружилась и упала навзничь, утонув в холодном пуху. Горы и деревья склонились к ней, и
