— Уже не секрет, — проворчал он.
— Она ведь ночь у тебя провела?
Он поставил кружку.
— Если ты возражаешь, я могу переехать к ней.
— С чего это я должна возражать? — Чарлин машинально подлила ему кофе. — Почему я должна против чего-то возражать?
К его величайшему ужасу, глаза ее вдруг наполнились слезами. Не успел он сообразить, как с этим быть, как Чарлин стремглав убежала в кухню.
— Бабы… — проворчал Бинг откуда-то сзади. — Одни неприятности с ними.
Нейт обернулся. Бинг уминал яичницу с колбасой и жареной картошкой. На лице его красовалась гнусная улыбочка, но в глазах Нейт, кажется, углядел намек на сочувствие.
— А ты был женат, Бинг?
— Был один раз. Не сложилось.
— Не понимаю, почему.
— Вот подумываю, может, еще разок попробовать? Выписать русскую по каталогу, как сделал Джонни Тривани.
— Джонни?
— Ну да. Выбрал себе двух, если не врут. Посмотрим, как у него получится, тогда, может, и я попробую.
— Угу. — Поскольку между ними завязалось подобие разговора, Нейт решил попытать счастья: — Бинг, а ты в горы не ходишь?
— Раньше ходил немного. Не мое это. Когда время есть — уж лучше на охоту. Ищешь, чем бы развлечься?
— Вроде того. Дни все длиннее становятся.
— Да ты же, шеф, парень городской. И худой больно. Ты уж лучше в городе развлекайся, мой тебе совет. Займись вязанием или еще каким дерьмом.
— Всегда мечтал о макраме. — Бинг тупо взглянул. Нейт улыбнулся. — А почему, Бинг, у тебя самолета нет? В технике разбираешься, независимость любишь. Как же без самолета?
— Возни больно много. Если уж работать, то на твердой земле. А потом — чтобы летать, надо быть малость чокнутым.
— Да, я это слышал. Мне тут об одном летчике кто-то рассказывал… Прозвище еще такое чудное. Шестипалый, что ли…
— Двупалый. Три пальца на ноге у него отморожены были вроде. Этот точно был не в себе. Помер давно.
— Правда? А что — разбился?
— Да нет. В драке получил. Или нет… — Бинг насупил брови. — Ножом его пырнули. Известное дело — город… Вот что значит жить в таком скопище людей.
— Это точно. А ты с ним летал?
— Один раз. Сумасшедший. Нас несколько было, на оленя хотели пойти. Чуть нас не угрохал. До Луны поднялся. Я ему за это глаз подбил, — смачно сообщил Бинг. — Чокнутый!
Нейт собрался что-то сказать в ответ, но тут из кухни вышла Мег, а еще — открылась парадная дверь.
— Шеф Нейт! — влетел Джесси, а следом за ним Дэвид. — Вы здесь!
— И ты, я вижу, тоже. — Он шутливо подергал мальчика за нос. — Дэвид, как Роза? Как малышка?
— Хорошо. Все хорошо. Мы ей дали отдохнуть, пришли вот позавтракать по-мужски.
— А можно, мы с вами сядем? — спросил Джесси. — Мы же все трое мужчины.
— Еще бы!
— К тому же самые симпатичные во всем Лунаси, — засмеялась Мег и поставила кашу на стол. Рядом появилась тарелка с пшеничным тостом и плошка фруктового салата. — Джесси, ты уже водишь машину?
Мальчик со смехом протиснулся в кабинку рядом с Нейтом.
— Нет. — Он встрепенулся. — А можно я на твоем самолете полетаю?
— Можно, когда станешь доставать до педалей. Дэвид, кофе?
— Спасибо. Ничего, что мы так вторглись? — повернулся он к Нейту.
— Ну что ты. Мне очень не хватало моего приятеля. Ну, Джесси, ты уже ощущаешь себя старшим братом?
— Не знаю. Она все время плачет. Громко. А потом спит. Долго-долго. Но она меня уже за палец держала. И еще она сосет мамину сисю, чтобы молока попить.
— Вот оно как, — только и сказал Нейт.
— Принести вам молока? Стакан? — предложила Мег, наливая Дэвиду кофе.
— Розе сказали, что ты тут за нее пашешь. — Дэвид положил себе сахар. — Просила передать спасибо. Мы все тебе благодарны.
— Не за что. — Мег обернулась на Чарлин. — Вы тут думайте, что заказывать будете, а я тем временем молоко принесу.
Пикап Нейт оставил для Мег, а сам пошел в участок пешком. Солнце светило не ярко, однако было уже светло. Горы были затянуты тучами — такими, как он теперь знал, которые несут большой снегопад. Но ветер поутих, и мороз отпустил. От ходьбы мышцы разогрелись, в голове прояснилось.
Он то и дело встречал знакомые лица, обменивался приветствиями в той машинальной манере, как это делают люди, когда видятся изо дня в день.
И с долей удивления ему подумалось, что он, кажется, нашел свое место в этом мире. Не просто убежище или укрытие ото всех и вся, а надежное место.
Он не мог припомнить, когда его в последний раз посещала мысль о переезде в другой город или переходе на другую работу. И давно не приходилось прилагать волевых усилий, чтобы утром встать с постели. Он перестал сидеть вечерами в темноте, не ложась спать из боязни ночных кошмаров.
Иногда это гнетущее чувство еще возвращалось, ложилось на его голову, плечи, душу, но теперь этот гнет уже не был таким непосильным, как раньше.
Нейт еще раз взглянул на горы и подумал, что он в долгу перед Патриком Гэллоуэем. За то, что взломал черный панцирь, который он вокруг себя воздвиг, заставил выйти из бездонной тьмы, и теперь, пока не свершится правосудие, он уже не сможет, да и не захочет остановиться.
Его прогулка была прервана появлением внедорожника Хопп.
— Еду навестить Розу с малышкой.
— Передавайте привет.
— Сам бы съездил. Есть новости. Послезавтра горноспасатели проводят плановый сход лавины, так что дорога на Анкоридж будет закрыта.
— Опять!
— Время от времени федералы устраивают такие штуки, чтобы снег в горах не накапливался. Одна такая лавина запланирована на десять утра понедельника, то есть послезавтра. Пич только что получила уведомление. Я заскакивала в участок — она мне сказала. Надо вам выпустить бюллетень на эту тему.
— Я прослежу.
— И еще. По школьному двору шатается лось. Двое ребят решили его погонять, так он с перепугу влупился в две припаркованные машины, потом бросился на обидчиков. Дети теперь в школе, но лось очень раздосадован. Чему улыбаешься? — возмутилась она. — Ты когда-нибудь видел рассерженного лося?
— Никак нет, мэм, но подозреваю, что скоро увижу.
— Если не удастся выпроводить его из города, придется пристрелить. — Он перестал улыбаться, и Хопп удовлетворенно кивнула. — Иначе будут пострадавшие.
— Я займусь.
Он ускорил шаг. Не хватало еще в лося стрелять, тем более возле школы. Пускай считают его слабаком, но кровопролития не дождутся.
Нейт энергично вошел в участок. Там были все его сотрудники и еще Эд Вулкотт. У Отто лицо от злости
