приобрело багровый оттенок, и они с Эдом только что не бодались.
Лавины, рассерженный лось, взбешенный зам, взбешенный банкир. Чудненькое утро.
— Вовремя, — начал Эд. — Шеф, мне надо с вами переговорить. Наедине.
— Придется ждать. Пич, информацию о спуске лавины передай на радиостанцию. Пусть объявляют в течение дня каждые полчаса. И напечатай листовки, разошли по всему городу. Питер, ты поедешь за город и лично оповестишь каждого, кто живет южнее Волчьего распадка, что они на несколько дней будут отрезаны от города.
— Слушаюсь, сэр.
— Шеф Бэрк!
— Минуточку, — остановил он Эда. — Отто, у нас возле школы бродит растревоженный лось. Кое-каким машинам уже причинены повреждения. — Он подошел к оружейному шкафу. — Сейчас поедешь со мной, попробуем его выпроводить.
Он отпер шкаф, выбрал себе дробовик — в искренней надежде, что применять его не придется.
— Я уже десять минут как жду, — возмутился Эд. — Неужели нельзя перепоручить какого-то лося помощникам?
— Можете здесь меня дождаться, или я заскочу в банк, как только освобожусь.
— Как вице-мэр…
— Как вице-мэр, вы мне порядком надоели, — закончил Нейт. — Отто, поедем на твоей машине. Моя осталась в «Приюте». Едем!
— Ишь, губами зашлепал, как рыба, вытащенная из воды, — прокомментировал Отто уже на улице. — Он тебя, Нейт, за это поджарит, как пить дать. Эд не любит, когда ему перечат.
— Есть люди поважнее Эда. В данном случае указание избавиться от лося поступило от мэра. — Он забрался в машину. — Стрелять не будем.
— Зачем тогда дробовик?
— На всякий случай, может, пугнуть придется.
Три городские школы — начальная, неполная средняя и средняя — занимали комплекс из трех приземистых зданий, с одной стороны примыкавших к симпатичной рощице, а с другой — граничащих с полем. В хорошую погоду малышам разрешалось дважды в день выходить в поле на прогулку.
А поскольку большинство детей были из местных, то хорошей погодой фактически считалась любая — за исключением разве что снежного бурана.
Старшеклассники предпочитали до и после занятий тусоваться в роще — возможно, что и покуривали.
Во дворе имелся флагшток, к этому часу на нем должны уже были развеваться два флага — Соединенных Штатов и Аляски. Однако флаги вяло трепыхались где-то на середине высоты.
— Должно быть, лось появился в момент подъема флага, — предположил Нейт. — И ребята кинулись его гонять.
— Чем наверняка его только возбудили.
Нейт взглянул на автостоянку — две машины были изрядно помяты.
— Похоже на то.
Теперь он видел и лося, тот стоял на опушке рощи и терся рогами о дерево. На снегу была тонкая дорожка крови. Поскольку о раненых разговора не было, Нейт решил, что это кровь самого лося.
— Мне кажется, он уже больше никому не мешает.
— Похоже, поранился о машину, и настроение у него, должно быть, скверное. Если останется тут, жди беды — особенно если какой-нибудь умник улизнет от учителя и примется опять его гонять. А то ведь еще могут и домой за ружьем сбегать.
— Черт. Подъедем поближе, может, он сам уйдет.
— А скорее — бросится.
— Отто, я не собираюсь стрелять в лося, который мирно чешет рога о дерево.
— Так выстрелит кто-то другой, пока он будет в городе болтаться. Лосятина — вкусное мясо.
— Другой, но не я. И вообще — в городе никто стрелять не будет.
Отто подал машину вперед. Лось повернул голову. Нейт с ужасом увидел, какие злые у него глаза.
— Дьявол! Черт! Твою мать! Ну-ка, гудни. Сохатый оказался на удивление проворен. Но и они тоже не дремали. Зверь ринулся на них галопом — по-видимому, рев мотора и гудок не так испугали, как разъярили его. Продолжая ругаться, Нейт высунулся из окна и выстрелил в воздух. Лось продолжал наступать, Отто, тоже с бранью, едва увернулся от столкновения.
Нейт перезарядил и опять выстрелил в воздух.
— Вали его! — закричал Отто, резко выкручивая руль, так что Нейт чуть не выпал из машины.
— Не стану! — Теперь Нейт выстрелил в сугроб в каком-то полуметре от нарушителя спокойствия.
На сей раз в сторону отвернул лось. И нескладно затрусил в лес.
Нейт еще пару раз пальнул, чтобы тот не вздумал вернуться.
Потом откинулся на спинку сиденья и два раза глубоко вздохнул. Сзади донеслись радостные крики и смех — дети снова выбежали из школы.
— Сумасшедший! — Отто снял шапку и провел рукой по своему бобрику. — Точно, сумасшедший. В Балтиморе, говорят, человека убил, а в какого-то лося стрельнуть не можешь.
Нейт еще раз глубоко вздохнул и отогнал возникшую перед глазами сцену в переулке.
— Этот лось не был вооружен. Едем, Отто. Меня ждет вице-мэр. А ты можешь в моем кабинете писаниной заняться.
Вице-мэр ждать в участке не стал. По словам Пич, он выскочил следом, на ходу разразившись тирадой о том, какой ошибкой было приглашать на пост начальника полиции напыщенного чужака.
Выслушав ее на ходу, Нейт передал дробовик Отто, прихватил рацию и зашагал к банку.
Он шел и представлял себе, что где-то в огромном мире есть место, где морозы бывают еще крепче, чем в феврале в городе Лунаси на Аляске. И молился, чтобы там никогда не оказаться.
Небо прояснилось, а это означало, что о потеплении лучше забыть. Однако солнце оставляло надежду на то, что ко второй половине дня температура поднимется градусов до тридцати. Жара! Солнце окружал радужный нимб, яркий ореол из красного, голубого и золотого сияния. По словам Питера, это явление называлось незнакомым словом «галу».
Иначе — «ложное солнце».
Люди передвигались по улицам, пользуясь благоприятной погодой, чтобы переделать накопившиеся дела. Некоторые издали здоровались с Нейтом взмахом руки или приветственным возгласом.
Джонни Тривани, окрыленный надеждами жених, болтал на тротуаре с Бесс Мэки, а Деб мыла окна магазина с наружной стороны — так, словно на дворе была весна.
В окне радиостанции маячила голова Митча Даубера, он крутил диски и читал в микрофон сводки городских новостей. Нейт помахал ему рукой. Он уже предвкушал, как Митч отпустит что-нибудь философское насчет обращенного в бегство лося.
Февраль. Нейт стоял на углу улиц Центральной и Денали и не мог поверить, что зима незаметно приближается к концу. На носу март. А еще ближе — шестидесятидневный срок, который он сам себе отмерил как точку возврата. Однако он все еще здесь.
И, можно сказать, даже прижился.
В задумчивости он перешел улицу и вошел в банк.
У банковской стойки стояли два клиента, еще один — у окошка почты. По тому, как все вскинули на него глаза, можно было догадаться, в каком состоянии вернулся Эд.
Воцарилось молчание, Нейт кивнул и решительно вошел в служебную зону.
Хотя у банка не было своей парковки и перед входом не мигал лампочками банкомат, офис производил вполне современное впечатление. Ковровое покрытие, на стенах — картины, все строго и солидно.
Он направился к кабинету с именем Эда Вулкотта на двери и постучал.
Эд сам открыл дверь и язвительно фыркнул:
— Придется вам подождать. У меня телефонный разговор.
— Хорошо. — Дверь захлопнулась у него перед носом, но Нейт невозмутимо сунул руки в карманы и стал разглядывать картины.
