Сердюченко чертыхнулся и вернулся за оставленной вещью. Наклонившись, он сквозь тонкий слой льда увидел Дементьева. Тот, выпучив глаза, царапал окровавленными ногтями непреодолимую преграду.
Шофер сплюнул под ноги и поспешил к остальным.
ГЛАВА 30
Павел лежал на диване и стучал зубами от холода. Машенька растирала ему ноги спиртом, профессор грел для него на кухне вино со специями, а китаец, достав из деревянной шкатулки серебряные иглы, воткнул их ему не меньше десятка в точки на груди, голове и руках. Проделав это, он удалился на кухню, чтобы что-нибудь приготовить к встрече Нового года. Варя хлопотала вокруг брата, подтыкая одеяла со всех сторон. Увалень Сердюченко стоял, навалившись пузом на подоконник, и время от времени тяжело вздыхал.
Вскоре с подносом, на котором стояла большая пиала с глинтвейном, две бутылки шампанского и бокалы, в гостиной появился Варшавский. Он поставил поднос на стол, покрытый по случаю Нового года белой скатертью и призывающий к пиршеству аппетитными салатами и фруктами, благоухающими в красивой, старинного фарфора посуде.
– Это больному! – сказал профессор, поднося Варваре пиалу. – Напоите его глинтвейном, Варенька. На Памире мы и не таких выхаживали. У нас один боец под лавину попал. Обычно это верная смерть, но собака его откопала, а мы два часа отпаивали спиртом и чаем. Выжил.
Стаднюк тем временем с трудом приподнял голову и пил из рук кузины горячий, но не обжигающий напиток. Корица, мандариновые корочки, мускатный орех, имбирь и еще какие-то травки, известные китайцу, превратили вино в волшебный нектар.
Минут через десять Ли повынимал из активных точек иглы и уложил их обратно в шкатулку.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Даже чихать не будет. Ой, у меня рыба подгорит!
Он снова ускользнул на кухню. Варя присела на стул рядом со Стаднюком.
– Ну ничего, ничего! – шептала она. – Главное – живой! Живой!
Павка улыбался Варе слабыми непослушными губами. Он так вымотался за эти несколько дней, что не было сил не только говорить, но даже думать. И от этого в голове начинало позванивать, как в колоколе на ветру.
Сердюченко опять тяжко вздохнул.
– Что ты вздыхаешь, Тарас? – спросил профессор. – В новогоднюю ночь ничего не произойдет с твоей женой. И завтра ничего не произойдет. Они же тоже люди, нет… я в том смысле, что они не станут работать в праздник. Наверняка все уже в стельку! А завтра будут отмокать.
– Не знаю, профессор, – вздохнул Сердюченко. – А вдруг они уже отправили сюда отряд?
– Сюда? – усмехнулся Варшавский. – Это вряд ли. Я уверен, что Дроздов обо мне не докладывал Свержину, так что связать эту квартиру со Стаднюком невозможно. Но это легко проверить. Спросите Марью Степановну, не было ли у товарища Дроздова накануне обморока?
– Был, – удивленно ответила женщина. – А вам откуда известно? Он меня чуть не пристрелил, когда падал.
– Вот видите? – торжествующе сверкнул очками профессор. – Постгипнотическое действие при умелом использовании может творить чудеса. Попытка доложить о нас могла вызвать у Дроздова тяжелую аритмию или даже инфаркт.
– Значит, вся вина за побег будет возложена либо на Павла, либо на самого Дроздова, – задумчиво произнес Сердюченко. – Свержин может запросто подумать, что товарищ Дроздов пустился в бега, замаскировав это под побег Стаднюка.
– Он так и собирался сделать, – Машенька вздохнула, коснувшись шишки на подбородке.
– Тем более! Учитывая количество алкоголя, выпиваемого в новогодние праздники, до завтрашнего дня нам беспокоиться точно не о чем, – подвел итог Варшавский и воскликнул, почуяв вкусный запах: – О! Мой нос сообщает мне, что Ли уже приготовил что-то вкусненькое!
Китаец вернулся в гостиную.
– Я слышал разговор насчет нашей безопасности, – сказал он с привычной улыбкой. – В общем, я согласен с профессором, но бдительность терять не стоит. Возьмите револьвер, Сердюченко. Я подумал, что вам он может понадобиться, а я не люблю огнестрельного оружия.
– А я так люблю! – пробасил шофер, засовывая «наган» Дроздова за пояс. – Надежная вещь! А чего это ты револьверы не любишь? Иногда удобно: пук – нет проблем, и руки марать не треба!
– Оно очень медленное, – улыбнулся Ли.
– Это пуля-то медленная?
– Нет. Пуля быстрая. Но вы же не носите взведенный револьвер в руке постоянно? Его надо достать, взвести, направить на цель. Я за это время много успею! И главное – без шума.
– Да ты смеешься, Ли! – Сердюченко недоверчиво поднял брови.
– Пари? – китаец с готовностью протянул Тарасу свою маленькую жилистую ладошку.
– Только не у меня в квартире, пожалуйста, – серьезно возразил профессор. – Обычно подобные споры заканчиваются разбитой мебелью и посудой. К тому же Ли прав, я видел, как он расправлялся с вооруженными басмачами.
– Ой, профессор! Ну пожалуйста! – взмолилась Варя. – Пусть Ли покажет фокус какой-нибудь! Так интересно! Ну, пожалуйста!
