– Не пустят ведь, – удивился Андрей.
– Пустят, пустят.
– Ну ладно. Надо так надо. – Андрею совершенно не хотелось отпускать Лыськину талию.
Он слез с мотоцикла и вслед за Бармалеем направился к воротам подземного гаража. Темное здание возносило крышу на километровую высоту, уже войдя в Книгу рекордов как самый большой небоскреб мира. Бармалей подошел к стене и нажал кнопку связи с охраной.
– Это Бармалей, – ответил он невнятно буркнувшему динамику. – Я привез Красавчика Рекса. Ты нас пустишь с тачками?
Динамик снова буркнул.
– Сочтемся, – усмехнулся байкер. – Эй, народ! Загоняй машины в гараж.
Ворота с тихим гудением отползли в сторону, показав внутренность полутемного гаража. Там уже стояло несколько легковушек, в основном простенькие иномарки.
– Ступай вниз, – командным тоном сказал Бармалей, а сам поднялся по пандусу, чтобы загнать под землю свой мотоцикл.
– Вы уверены, что я должен в этом участвовать? – на всякий случай уточнил Андрей.
– Должен, – спокойно ответил Чоп. – Я ради тебя менту пулемет сломал. Хоть я и признанный мастер по выбиванию магазина с одного удара, но мог бы и не успеть до взведения затвора. Это, знаешь ли, раз на раз не приходится, хоть Цыплаков и облажался с защелкой.
– Мне пять лет грозит за работу вот этим ключиком. – Бармалей повертел в пальцах ключ от наручников.
Лыська говорить ничего не стала.
– Понятно, – кивнул Андрей.
– За это тебе надо просто подняться на крышу этого здания, – пояснил Бармалей.
– Пешком?
– Нет, на лифте. Мы платим деньги владельцу этого здания.
– Хорошо, – согласился Андрей. – А когда я могу считать себя свободным?
– Как только спустишься вниз.
Андрей поймал себя на мысли, что этот разговор ему что-то напоминает. То ли отголосок сна, то ли сцену из старого фильма. Но после произошедших событий удивить его было сложно.
«Я же хотел увидеть Москву целиком! – вспомнил он ночи у больничного окна. – Правда, лучше было бы сфотографировать и показать Пашке».
Эта мысль показалась пришедшей из совершенно другого мира, оставшегося за дверью больничного изолятора. События снова прокрутились в памяти, на этот раз остро поразив его своей необычностью. Даже когда он рассказывал обо всем происшедшем байкерам, случайности не казались такими странными и многозначительными.
«Неужели это действительно происходило со мной?» – ужаснулся Андрей.
Но боль в стиснутых кулаках не оставляла в этом ни малейших сомнений.
– Ладно. Идем так идем.
Бармалей открыл дверь в стене, пропустив Андрея вперед.
Огонь зажигалки в руке Бармалея подрагивал и метался, освещая недавно выкрашенные стены. Железная лестница гулко содрогалась под их ногами – сапоги, принадлежавшие брату Лыськи, были на размер больше, чем требовалось Андрею. Бармалей за время действия регламента три-двенадцать успел переобуться в кроссовки, и теперь его почти не было слышно, несмотря на внушительный вес.
– Лифт ходит с третьего этажа, – пояснил байкер.
– Сапоги натирают, – признался Андрей.
Бармалей не ответил, толкнув дверь с лестничной клетки.
В коридоре было гораздо светлее – под потолком мерцали люминесцентные трубки. Бармалей нажал кнопку вызова, и двери лифта открылись, впустив их в просторный салон, сверкающий зеркалами и хромом.
– Едем к оракулу? – напрямую спросил Андрей.
– Лыська проговорилась?
– Какой же это секрет, если я все равно должен с ним встретиться?
– Никакого, – равнодушно ответил Бармалей. – Только это никакой не оракул. Обычный священник. Настоящий, между прочим, из семинарии. Мы ему платим, чтобы молился.
– Городу?
– Нет, Богу. Город – это создание человеческих рук.
– Не могу вас понять, – покачал головой Андрей.
– Все просто. Козлом не надо быть, вот и все.
Андрей вздрогнул.
