Привалившись к коню Грима, Ирландец вцепился в луку седла так, что побелели костяшки пальцев.
И Квельдульв не ответил конунгу. И Бьерн… И Сигварт…
Будто мертвое пятно распространялась от них посреди схватки.
— Доброго пира гаутреку, — пробормотал наконец сквозь стиснутые зубы конунг. Голос его чуть заметно дрогнул.
Он еще раз оглядел сосредоточенные лица, в поисках… Чего?
Сочувствия? Поддержки? Грим нехорошо усмехнулся про себя. Что ж, не Ночному Волку исцелять нанесенные тщеславием раны…
— Такова была воля асов, — сжалился над конунгом Бьерн, но в голосе его звучало скорее не сочувствие, а горькая насмешка.
— На этом поле еще будет немало погибших, которые сопроводят гаутрека к порогу Вальгаллы. Да отправится вслед за ней войско Вильяльма!
Будто очистив душу этой клятвой, Вес повернул коня и направился в гущу схватки, сопровождаемый своим отрядом, что расчищал ему дорогу. Мощные воины все так же методично и безжалостно принялись расправляться с каждым врагом, попавшимся им на пути.
— Не знаю, готов ли я принять победу, за которую заплачено такой ценой, выдохнул Бьерн.
Грим вместо ответа только кивнул, Ирландец же, казалось, вновь погрузился в опустошенное молчание.
XXIV
Он бежал. Бежал, чувствуя, как стягивает напряжением спину и плечи, как покалывает в ладонях волшба.
Точно такое же ощущение охватило его, когда, сложив на груди руки, преспокойно стоял перед строем готовых к битве скальдов оборотный эрилий и говорил о сделке. Слова его, однако, встречены были молчанием.
— Вас здесь всего двенадцать. — Грим отметил еще, что Вестред отчего-то едва заметно заикается. — А за мной если не целое воинство, — оборотный эрилий беззлобно усмехнулся, — то отряд, поверьте мне, отменных бойцов.
— Едва ли отряд, — не выдержав, уколол Ивар Белый. — Пусть даже твоя волшба и сохраняет их от боли и страха, она не сохраняет их от стали. Взгляни сам. — Скальд указал рукой за спину Вестреду, предлагая ему обернуться.
Повернувшись на пятке, Вестред свел и развел в стороны ладони, приказывая раздвинуться воинам, которые, стоя полукругом, заслоняли от него схватку. Только тут Грим вдруг осознал, что те два продолговатых свертка, которые охраняли эти равнодушные к гибели своих товарищей воины, на самом деле спеленутые плащами фигуры людей.
— Если пытаться сделать что-либо, то только сейчас, — тихо произнес у него над ухом голос Ванланди. — Другого случая нам не представится.
Не спуская глаз с оборотного эрилия, Грим молча кивнул.
— Нас слишком мало, — возразил шепот Оттара, но Вестред уже вновь повернулся к скальдам.
— Перебит один отряд, подоспеет другой, — оборотный эрилий равнодушно пожал плечами. — Двенадцать — число волшбы, половина знаков Футарка, и все же двенадцать воинов — это всего лишь двенадцать воинов.
— Тринадцать, — поправил его хрипловатый голос, и из-за спин охраны Вестреда — совершенно оставившей ее без внимания! — шагнула Карри Рану. Тринадцать — это тоже не много, но на один клинок больше.
— Я не горю желанием вступить в поединок со столь прославленным противником, как дочь Раны Мудрого. — Лицо Карри потемнело от гнева. — Я пришел лишь за тем, чтобы предложить вам обмен. У вас есть кое-что, что необходимо мне. У меня есть то, что, возможно, заинтересует Круг детей Брагги и конунга Вестмунда, — с нажимом закончил он.
— Отвлеки его, — углом рта шепнул Гриму Ванланди и, взглядом попросив Гранмара сделать полшага назад, придвинулся ближе к Карри.
— И что такого способен предложить прихлебатель чужеземного князька, усмехнулся Грим, стремясь вывести Вестреда из себя.
— Это не последний наш с тобой разговор, Квельдульв, — прошипел сквозь стиснутые зубы оборотный эрилий.
— Ладно, спрошу иначе, — не давая Вестреду отвести взгляд, Грим краем глаза наблюдал за скальдом Фрейя и Карри, — что может быть такого у жалких рифмоплетов, чтобы заинтересовать приближенного могущественнейшего герцога, чьи славные рати сейчас вовсю молотят неотесанные северяне?
Лицо оборотного эрилия пошло синюшными пятнами, Грим же, полагая, что Ванланди уговорил уже Карри стать двенадцатой в волшбе, раздумывал, не пора ли ему сделать шаг вперед, чтобы, сосредоточив, пропустить через себя всю их силу, как вдругпо знаку Вестреда воины, развернув, швырнули на землю перед ними два неподвижных — уж не скованных ли волшбой? — человеческих тела.
— Мне нужен Эгиль, скальд Одина, сын Скаллагрима, — прошипел хогби.
«Пора», — решил Грим, но в это мгновение до него долетел обрывок фразы:
— …знаю Реда лучше… годна… — и между ним и оборотным эрилием заступила Карри Рану, а легшая ему на плечо рука заставила его податься назад.
Он бежал. Картины той волшбы — неужели это было каких-то несколько часов, не несколько веков назад? — мелькали у него перед глазами. Он бежал. Склон древнего вала в самой западной его части густо порос шиповником и калиной, Гриму смутно помнилось, что, по словам Ванланди, в этом месте должно находиться капище народа, жившего здесь задолго до того, как пришли в эти места даны, народа, воздвигшего древний вал. Он с трудом выдрался из неглубокой ямы, прикрытой цепкими, гибкими ветвями. Колючки цепляли его за одежду, под ноги подворачивались какие-то полусгнившие сучья.
Будто волею Брагги знала, что делать, Карри застыла, вскинув вверх руки, тело ее, обтекаемое волшбой, превратилось в знак руны Альгиз.
Охрана Вестреда отступила на шаг назад, даже не притронувшись к оружию, а сам он поднял было руку, чтобы вычертить руну, но не успел. Волшба двенадцати скальдов лишила его способности двигаться, и будто вода постепенно смывала краски с лица оборотного эрилия: посерели, как снег по весне, лоб и щеки, потеряли остатки цвета глаза, не поседели даже, а выцвели до тускло-серого борода и волосы. Лишились
