помянуть грам Торгейр, — уже ушла, забрав свою причитающуюся им часть припасов и добычи.
— Почему бы тебе с дружиной не уплыть с нами? — неожиданно спросил Варшу Квельдульв.
А Скагги увидел, как бывший раб в силу привычки ищет в словах и лице старого друга какого-нибудь подвоха.
— И снова надеть ошейник? — оскалился Варша. — Ни сканейский ярл, ни Змееглаз обид не забывают. — Ты знаешь ярла Хакона? — изумился Скагги.
— Знаю. — Варша невесело усмехнулся. — Змееглаз подарил меня ему для потехи и чтоб позлить своего врага. И о том потом оба очень пожалели. Что опять же не прибавило их приязни друг к другу.
— Войска Вильяльма и его союзников — слишком серьезная угроза, чтобы вспоминать сейчас старые счеты. И Хакон, и Хальвдан Змееглаз теперь на одной стороне, на стороне Йотланда и Севера. Ты слышал, что Вестмунд принял в Фюркате дружину Вига-Гвикки? А у того ведь счет к Змееглазу, пожалуй, побольший, чем у тебя, — попытался он зайти с другой стороны. — Знаешь, что конунг, не только отпустил, но и дал оружие ирландским трэлам? Варша удивленно хмыкнул
— Значит, не лгут слухи о мудрости йотландского конунга.
— Я не большой любитель воинских лагерей, но дружина Фюрката многое потеряет, если ты не присоединишься к ней. — Скагги увидел, как Грим неожиданно открыто и весело улыбнулся, но тут же его лицо исказилось гримасой боли. — Если не конунг, то любой из сторонников Круга с радостью предоставит твоим людям кров. Варша промолчал, а Грим продолжал уже гораздо серьезнее:
— Если воинство Вильяльма Длинного Меча высадится на Йотланде, нам понадобятся все, кого мы сможем найти, Варша.
Вожак разбойной дружины молча барабанил пальцами по столу.
Молчал и Грим, а Скагги просто не решился бы сейчас вмешаться в их разговор.
— Нет, — решительно произнес наконец Варша. — Я останусь на острове. Пойми, — он поднял глаза на сына Эгиля, — Гаутланд укрыл меня, Гаутланд кормил меня, Гаутланд позволил мне собрать этих людей. — Он кивком указал на две просторные пристройки, где расположились его ратники. — Многие на острове, такие как Скьяр Старый, даже как тот самый Гюда Кнут, который рассказал, что над усадьбой Тровина вновь кружит воронье… А иначе как бы мы вас нашли? Все эти люди помогали и помогают нам, и все они ожидают от нас защиты. — Он прикусил губу. — Побыв с десяток лет рабом, начинаешь ценить доброе мнение людей о тебе, Ночной Волк. Не хотелось бы, чтобы гаутландцы сочли меня предателем или трусом.
Спасибо за предложение, но ответ мой — нет. Даже если бы я хотел присоединиться к дружинам Фюрката, меня не поняли бы здесь и скверно приняли бы там. Учитывая, что характеры у нас с тобой схожие, — он вдруг лукаво усмехнулся, — ты сам знаешь почему.
И самым неожиданным для Скагги было то, что сын Эгиля ответил бывшему рабу веселым искренним смехом.
Теперь же Грим, поспорив о чем-то с Агнаром-целителем, спал мертвым сном на лавке у очага, укрытый несколькими плащами. Для бодрствующего же ученика скальда одна минута сменяла другую с мучительной неохотой. Чтобы занять чем-то время, Скагги развернул сверток с уцелевшими табличками погибшего наставника и, внимательно разглядывая одну из них, принялся аккуратно зачищать оторванный от полена кусок коры. Первый кусок пошел в огонь, и второй тоже, и только на четвертый раз Скагги удалось добиться сравнительно ровной поверхности. Он уже стал оглядывать горницу в поисках чего-либо тонкого, что можно было бы раскалить на огне, как за спиной у него бесшумно возник Грим.
— Не смей! — Сын Эгиля отодвинул от него подальше таблички.
— Но это же не для волшбы, — запротестовал Скагги. — Я только хотел попытаться восстановить те записи, что нам пришлось уничтожить. Чтобы ничто не забылось.
— Даже не начертанные, а просто записанные знаки — тоже волшба, — уже мягче объяснил ему сын Эгиля. — Пусть она не столь сильна, эта волшба Хеймдаля и Тюра, но как знать, не найдет ли нас Вестред через нее.
Скагги расстроенно понурился.
— Ты запишешь все заново в Фюркате, а Стринда к тому же объяснит тебе, как делаются такие таблички, — окончательно смягчившись, утешил его Грим, потом вдруг помрачнел и, взяв одну из табличек, принялся задумчиво вертеть ее в руках.
— Нет! — выкрикнул Скагги, увидев, как сильные пальцы Грима легко, будто тростинку, на куски разломали дощечку. — Нет!
— Прости мне, сын Лодина, — совершенно серьезно, почти как равному, ответил на это Грим. — Но нам придется повторить тот же трюк, что мы проделали по дороге сюда, чтобы сбить со следа погоню.
— Но зачем… но… хватило бы пары рун…
— Едва ли. Дружина Варши осталась здесь ради нас, пожертвовав вот этим, он встряхнул в горсти щепки с рунными знаками, — мы, возможно, выиграем время для их отступления, раз уж Варша отказывается покидать остров и его жителей. За счет которых, — язвительно улыбнулся Грим, — он в свое время кормился.
Удивленный этой колкостью, Скагги промолчал, хотя ему хотелось задать гораздо больше, чем один или два вопроса.
— Видишь ли, Варша столь же благороден, сколь и расчетлив, — против обыкновения сам объяснил ученику целителя Квельдульв. — Если на Гаутланде и впредь станут хозяйничать ратники Вильяльма, то рано или поздно Варше придется или погибнуть, или убраться отсюда. А защищая гаутландских бондов, он может надеяться с почетом занять здесь пару-тройку хуторов. Или, во всяком случае, спокойно грабить себе купцов, как это было до захвата острова.
Скагги с минуту оцепенело глядел на Квельдульва и только выбрал, какой именно вопрос ему больше всего хотелось бы задать, как Грим, завернувшись в плащ, снова улегся на скамью.
И вновь, точно так же, как среди дня, Грим очнулся от шороха осторожных шагов на этот раз в темной горнице. Только теперь к ним добавились еще и странное покалывание в ладонях, и крики и звон стали о сталь за окном. Шаги в горнице… С невнятным бормотанием мучимого дурным сном человека Грим под прикрытием собственного голоса соскользнул с лавки. Шаги приближались. Стоило только темноте уплотниться в черную фигуру, как Грим неожиданно опрокинул на нападавшего тяжелую дубовую скамью. Охнув и выругавшись от неожиданности на незнакомом гортанном наречии, человек упал, а Грим, воспользовавшись тем, что враг его обездвижен, без малейшего раздумья всадил ему в горло острие меча.
Вновь приглушенные голоса в сенях, которые теперь сопровождались топотом тяжелых сапог. Услышав их, Квельдульв почел за лучшее выпрыгнуть через распахнутое окно, чтобы оказаться в проходе меж двумя длинными домами.
По всему хутору кипел бой. В самих домах и пристройках, вокруг них повсюду дружинники Варши отбивались от вдвое-втрое превосходящего их числом врага. Пробравшись к концу прохода, Грим поискал глазами Варшу или Скагги, но увидел только бегущего в сторону прохода Скьяра, по пятам за которым следовал с занесенным мечом чужой воин. Резко дернув старика себе за спину, Грим одновременно поднял руку с мечом. И тут же обругал себя, что это работа, достойная мясника, не воина, поскольку, заметив выступившего из темноты врага, франк успел отпрянуть назад. Меч Грима глубоко вошел ему под ребра, однако попытка франка отшатнуться едва не вырвала клинок из руки Квельдульва.
Высвободив меч, он поглубже оттащил старика в тень.
— «Вранр» вошел в бухту, — задыхаясь, выпалил Скьяр. Грим в ответ только нетерпеливо пожал плечами.
— Скажи гребцам не сходить на берег. Пусть, сколько хватит сил, попытаются удержать корабль.
Тут он наконец сообразил, что было причиной тому странному покалыванию в ладонях, от которого он, в сущности, и проснулся, — сам воздух вокруг сражающихся звенел рунной волшбой.
Грим бешено глянул на недоуменно уставившегося на него. старика:
— Не стой ты как вкопанный! Удержи гребцов «Вранра» от битвы!
А сам уже отвернулся, внимательно изучая схватку. Все нападающие представлялись самыми обычными воинами, с плавностью движений, промахами, огрехами, стремительностью живых людей, не в пример подосланным убийцам.
