желанием дотянуться до глотки, но не имел представления о фехтовании и стратегии.
— Нет! — выкрикнул он. — Нет.
Но мальчик уже растянулся в ударе, слишком далеко выбрасывая палку, и Маледикт выбил и отшвырнул прочь его примитивное оружие. Палка растворилась в тени, не успев коснуться пола. Двойник заскрежетал зубами, в безумных глазах отразились паника и ярость. Клинок Маледикта беспрепятственно и беззвучно пронзил плоть мальчика, чиркнул по горлу. Рука и гарда меча прошли сквозь загривок мальчишки, проливая сумрачную кровь.
Объятый ужасом, Джилли мог только смотреть. Он просто не в силах был осознать, что со смертью мальчика Маледикт лишится самых зачатков совести и доброты.
Мирабель стояла, раскинув руки и улыбаясь.
— Мой соратник…
Маледикт, продолжая движение, ступил сквозь растворяющуюся тень самого себя и отделил голову Мирабель от тела; фонтан крови брызнул на Джилли.
Мирабель повалилась, ее кровь хлынула ручьем. Джилли отшатнулся, поспешно отодвигаясь на слабых ногах, чтобы не коснуться ее. Маледикт равнодушно наступил в лужу крови и пронзил сердце Мирабель; потом разорвал ее тело, вываливая внутренности на пол.
— Нужно большее? — спросил он едва слышно. — Сможет ли Ани залечить такое?
— Не знаю, — пролепетал Джилли. Онемение в его руках и ногах охватило и губы. Он чувствовал себя окоченевшим словно мертвец. Его мышцы, перенапряженные в борьбе, отказывались повиноваться. Джилли повалился на пол и растянулся, оказавшись лицом к лицу с головой Мирабель. Он взглянул в ее немигающие глаза, и его стошнило пустотой.
— Совершенно с тобой согласен, — проговорил Маледикт. Он поднял голову Мирабель и швырнул ее в клетку ворона, прикрыв сверху ветхим сукном.
Джилли свернулся в дрожащий клубок; по его щекам струились слезы.
— Джилли, — позвал Маледикт, опускаясь на колени рядом с другом. Джилли ощутил, как его накрыло мягкое тепло рваного плаща Ливии, как заскрипел дощатый пол, когда Маледикт уселся рядом. — Джилли, ты… — хриплый голос оборвался и зазвучал снова: — Ведь ты же поправишься?
У Джилли не осталось слов — только слезы, которые текли ручьем, словно стремились смыть пролитую кровь. Он положил голову Маледикту на колени, спрятал залитое слезами лицо и тихо всхлипывал.
— Бедный мой Джилли, — проговорил Маледикт так тихо и нежно, что Джилли с трудом расслышал его слова. Он постарался унять слезы. — Ворнатти должен был вышвырнуть меня обратно на улицу и не рушить твой уклад жизни. — Пальцы Маледикта рисовали успокаивающие черточки на его спине, так медленно, так нежно возвращая тепло замерзшему телу.
Джилли вздрогнул. А как же мальчик из тени…
— Ты убил… — начал Джилли.
— Я должен сожалеть об этом? Мирабель была чудовищем.
— Но мальчик, — проговорил Джилли. — Твоя собственная тень. — Он заставил себя взглянуть в темные глаза, боясь встретить в них бездушную пустоту.
Черные глаза, вокруг которых от тревоги и усталости залегли глубокие тени, оказались спокойнее, чем Джилли привык видеть.
— Да, — сказал Маледикт. — Мне давно следовало так поступить.
— Но твоя невинность…
Маледикт рассмеялся — беззвучно, как кошка; его плечи тряслись почти истерически.
— Неужели ты думал, что крыса из Развалин невинна? Тварь, которая не знала доброты, лишь голод, страх и ярость, тварь, чьей единственной добродетелью была любовь столь безумная, что Ани решила поживиться моей душой? Я изменился. Ведь ты учил меня доброте. Несмотря на все мое тлетворное влияние на тебя, мой милый Джилли, ты пересилил. Я бы не сделал того выбора, что прежде, предложи Она мне его теперь.
Джилли выдохнул; его грудь судорожно поднималась и опускалась.
— Мэл…
Маледикт обнял Джилли, принялся целовать в ухо, в висок, и отстранился, коснувшись губами раны на голове.
— Мирабель обошлась с тобой очень жестоко, — проговорил он. — Как ты очутился в ее власти… Ливия тебя заманила?
— Нет, — сказал Джилли, вспыхнув от смущения и вновь накатившей боли — объятый надеждой, он на миг позабыл о ней.
Маледикт неловко укачивал Джилли.
— Тише, тише! Я увезу тебя в одно безопасное место.
— Янус, — проговорил Джилли.
Маледикт замер в ожидании продолжения.
— Он выяснил, что я позволил увезти тебя в «Камни», вместо того чтобы драться с гвардейцами; он избил меня и продал в море.
— А Мирабель? — Маледикт говорил спокойно, словно эти имена ничего для него не значили.
— Она была в порту, когда я сбежал. Думаю, она следила за всеми нами, — сказал Джилли.
Губы Маледикта сжались. Он рассеянно поглаживал Джилли по плечам.
— Тогда нам лучше спрятать тебя в каком-нибудь безопасном месте. Я сбежал от гвардейцев. Так что Эхо наверняка охотится за мной. А Янус — лучше не испытывать еще раз его терпение. Как думаешь, мадам, бывшая хозяйка Лизетты, согласится укрыть тебя? Это недалеко.
— Если мы ей заплатим, — ответил Джилли, огорченный спокойной отвлеченностью Маледикта, его упорным нежеланием замечать предпринятую Янусом попытку убить его.
— У Мирабель наверняка где-то припрятаны деньги, — сказал Маледикт. — Остается только найти их. — Осторожно опустив голову Джилли на пол, Маледикт стал обыскивать комнату. Он подошел к полке с бумагами и просмотрел их, остановился, заметив записку от дворцового шпиона, предупреждающую о намерении арестовать Маледикта.
— Мирабель перехватывала нашу корреспонденцию, Джилли, — Джилли не ответил, и Маледикт, закусив губу, принялся искать более настойчиво. Кошель с монетами обнаружился под камнями алтаря. Юноша засунул его в рукав рубашки. В другом импровизированном тайнике Маледикт нашел яды и бегло проглядел ярлыки на склянках, бормоча себе под нос. Он вернулся и опустился на колени рядом с Джилли.
— Выпей — это должно разогреть кровь. Мне тебя не донести.
Джилли не мог сосредоточить взгляд на пузырьке — он видел лишь окровавленные руки Маледикта.
— Пей же, — приказал Маледикт.
Жидкость, горькая, как желчь, обожгла Джилли горло, разлилась теплом по похолодевшим членам. Сердце несколько раз гулко, неистово стукнуло, потом забилось ровно.
— Так лучше? — спросил Маледикт, бережно поддерживая Джилли.
— Да, — отозвался Джилли, целуя искаженный горем рот, оказавшийся совсем близко.
Маледикт отпрянул:
— Не сейчас, Джилли. — Он потянул Джилли за руки, и тот, поднявшись, оказался в объятьях Маледикта. Храм закружился, струйка крови на щеке сменила направление и теперь капала Джилли на ключицу и грудь.
— Что это было?
— По-моему, «Сон моряка».
— По-твоему, — повторил Джилли, облизывая губы.
— Не зуди, — предупредил Маледикт. — Я совсем без сил и делаю все, что могу. — Руки юноши на груди Джилли задрожали, и Джилли постарался обойтись без поддержки, снова вспомнив, как хрупок Маледикт.
— Ты хрупкий, как девушка, — проговорил он, поглаживая вышивку на манжетах друга.
